Арысь-поле - Сергей Дубянский

Хрустнула ветка, и Вадим увидел человеческую фигуру, появившуюся из пролома в заборе; фигура выпрямилась, обнаружив седую бороду и растрепанные волосы.

— Я испугал вас? — спросил волхв, подходя к костру.

Вадим обрел дар речи и способность двигаться, но страх в душе присутствовал по-прежнему — он знал, раз появился волхв, значит, началось… причем, что началось, неизвестно. Но в данный момент перед ним пока еще стоял просто человек.

— Конечно, испугали, — Вадим откашлялся.

— Извините, но я ж говорил, и тебе, и твоему приятелю, чтоб вы больше не ездили сюда. Вам все равно не понять, что здесь происходит — я сам-то не всегда понимаю…

Заслышав нормальную русскую речь и даже частично осознав смысл слов, Катя замолчала, правда, так и оставшись с открытым ртом. Аня тоже смотрела на волхва во все глаза — ее прошлогодние ассоциации исчезли, едва она увидела незваного гостя, но ощущение ужаса не проходило. Впервые в жизни она поняла, что ужас, оказывается, может возникать не только в преддверии физических страданий, но и сам собой носиться в окружающем воздухе.

— Садитесь, — Вадим подвинулся, освобождая место.

Волхв опустился на землю не по-стариковски легко.

— Так заикой станешь, — пробурчала Катя, окончательно приходя в себя.

Волхв только усмехнулся и повернулся к Вадиму.

— Зачем ты опять приехал?

— А что, нельзя? — Вадим начинал злиться из-за собственного страха, который, как ему казалось, видели все, и теперь перестали воспринимать его как защитника, — это что, частная собственность? Сами-то вы, что здесь делаете?

— Это плохое место, — Волхв вздохнул, — особенно, сегодня. Лучше уезжайте.

Если б не девчонки, перед которыми не хотелось терять лицо, Вадим, и правда, с удовольствием смотался б отсюда. Он перевел взгляд на Аню, смотревшую в темноту широко открытыми глазами. …Вот, у нас есть костер, который пытается бороться с тьмой… так и у каждого есть внутри свой костер, который освещает кусочек мира, и каждый думает, что этот светлый пятачок, есть весь мир… Анино сознание не привыкло рассуждать, так как от него это никогда не требовалось, поэтому она запуталась, моргнула и сразу вернулась к понятным канонам и принципам.

— Сегодня… — Волхв смотрел в огонь, а потом почему-то повернулся к Кате, — здесь может произойти вселенское зло.

— А что такое вселенское зло? — удивилась Катя.

— А ты, как думаешь? — волхв обратился к Вадиму, — ты ж считаешь себя умным и грамотным.

— Я думаю… — Вадим закурил, — самое большое зло — война. Неужто кто-то отсюда сможет развязать третью мировую?..

— А ты, как думаешь? — волхв обратился к Кате.

— Я думаю, что СПИД. Его и развязывать не надо.

— А ты?

— Я?.. — Аня как-то не предполагала, что очередь дойдет и до нее, поэтому была совершенно не готова к ответу, — я… я не знаю, но, наверное, это, когда всем хреново.

— Всем сразу не бывает хреново, — философски заметил Вадим, — даже от самого плохого кто-то обязательно выигрывает; кому-то бывает хорошо…

— А ведь она ближе всех к истине, — перебил Волхв, — бывают ситуации, когда всем хреново, и это «хреново», есть зло, которое сидит внутри нас. Ведь это мы начинаем войны, и мы разносим СПИД; только одни страдают сначала, а другие, потом; одни страдают физически, а другие морально, но это общее зло, исходящее от нас.

— Что-то совсем по-христиански, — Вадим усмехнулся, — а ведь, по-вашему, Христа нету, да?

— Почему нет? Я уже объяснял твоему другу, что богов множество, и среди них Христа никто не отрицает. Есть боги стихий, боги явлений, боги предметов, и все они являются человеку постепенно, по мере развития его сознания. Начинается с самых зримых — земли, воды, огня; потом те, что связаны с состояниями и эмоциями — боги сна, радости, любви, ненависти, материнства… их великое множество; а, вот, когда человек, наконец, пытается познать самого себя, ему является Христос. Он как бы бог — внутреннего мира, бог — души; это перед ним человек отчитывается о прожитой жизни, поэтому вашему эгоистическому миру он оказался наиболее близок. Вы даже возвели его в ранг высшего божества, остальных обезличив, назвав ангелами или бесами; вы даже приписали ему несуществующую возможность оценивать чужие грехи и возносить души на небо или опускать в ад!.. А он, между прочим, такой же, как все — ни больше, ни меньше; просто каждый бог отвечает за свой участок.

— Интересная теория, — Вадим недостаточно хорошо знал христианское учение, чтоб приводить какие-либо контраргументы. К тому же, сама идея ему понравилась своей ясностью, если не сказать, примитивизмом, — допустим, все это так, — сказал он, — и что же должно произойти здесь сегодня?

Девушки тоже повернулись к волхву, ожидая описания очередного Апокалипсиса, но волхв тяжело вздохнул:

— Не знаю. В древней книге я не смог прочитать этого.

— Почему? — наивно спросила Катя.

— Вы не можете однозначно расшифровать, ни Библию, ни предсказания Нострадамуса, написанные на нормальных человеческих языках, а хотите, чтоб я дал четкое толкование, написанного узелковым письмом, которое не существует уже сотни лет?..

— Каким письмом?..

— Узелковым. Оно появилось еще до берестяных грамот. Это не буквы, а ассоциативные знаки, вроде иероглифов, только не на бумаге, а завязанные в виде узелков. Все считают, что у славян не было такой письменности…

— Это очень интересно, но хотелось хотя бы приблизительно знать, что произойдет здесь и сейчас? — Вадим решил вернуться к самому важному вопросу, так как еще оставалось время, чтоб убраться с этого чертова хутора со всеми его загадками.

— Я ж сказал, не знаю!.. Да, я — волхв, и обладаю массой древних знаний, поэтому у меня случаются озарения; когда боги хотят что-то поведать… они делают это через меня, но они ж не объясняют подробности!..

Вадим почувствовал, что беседа перестает быть актуальной. Философия волхва, как всякая религия, очень интересная в теории, на практике оказывается беспомощна, и трактовать ее каждый волен по-своему. Он замолчал, но Кате, впервые участвовавшей в подобном диспуте, было все еще интересно.

— Вы, вот, сказали, — она подхватила эстафету, — что тут должно что-то произойти. И вы пришли, помешать этому беспределу или как?..

— Я ничему не могу помешать, — волхв отвернулся к костру.

— О, как! — Вадиму вдруг стало смешно. Причем, смеялся он, в основном, над собой — Слава-то оказался прав — жизнь развивается по естественным земным законам, а этот старик просто пытается примазаться; найти себе место, и все эти священнодействия с факелами, эта напускная таинственность — либо бред сумасшедшего, либо игра очень хитрого человека… а ужик — определенно, неизвестная науке рептилия, не более того.

— Я только волхв, — пояснил старик, — я могу общаться с богами, и они сообщают мне будущее, но я не ведун. Ведуны — это высшие волхвы, которые могут влиять на обстоятельства. Сегодня я спросил богов…

— Как? — перебил Вадим.

— Я — волхв солнечного бога Хорса…

— Простите за вопрос, — на лице Вадима появилась откровенно издевательская ухмылка, — мы в каком веке живем?

— Думаешь, я ненормальный? — волхв хмыкнул.

— Да. Вы давно проверялись у психиатра?

— Я никогда у него не проверялся!

— Заметно, — Вадим откинулся на спину, показывая, что дискуссия окончена.

Кате тоже стало неинтересно. Она уставилась в пламя костра, потому что все остальное уже поглотила тьма, и вдруг почувствовала, как ее непреодолимо тянет к этому живому теплому существу, подмигивающему угольками и призывно манящему огненными пальцами. Еще минута молчания, и она б протянула к нему руку, чтоб ощутить нежное прикосновение.

— Если вы так хорошо знаете всех ваших богов, — неожиданно Аня поднялась на локте, — то, кто это такой?

— Это?.. — волхв посмотрел на грубо вырезанное лицо, которое пляшущие тени делали, то усмехающимся, то задумчивым, — это Стрига — женское воплощение зла и ночи. Я думаю, то, что должно произойти, связано с ней.

— Так, давайте сожжем ее, — весело предложила Катя, не отрывая взгляд от огня. Ей хотелось, чтоб он горел еще долго-долго, и это толстое сухое полено было, как нельзя, кстати.

— И правда, — Вадим сел, — если вам так будет легче, и ваша душа успокоится, давайте кинем его костер, и дело с концом. Мы ведь избавим мир от зла, да?..

— Стрига… — задумчиво повторила Аня, — клевое имя…

— Причем здесь имя? — Вадим встал, — полено, и есть, полено. Ну что, кидаем? — он поднял идола, ожидая команды.

— Попробуй, — волхв пожал плечами, — но учти, не бывает богов плохих и хороших — у всех свое предназначение. Стрига же не только богиня зла, но и ночи.

— И что? — Вадим подбросил полено и снова поймал его.