Ангел первого уровня - Владимир Лавров

Как-то раз мы с мальчишками запускали парусный кораблик в дальней бухте. Кораблик с треугольным парусом вместо того, чтобы плыть прямо, всё время почему-то заворачивал вправо и ложился парусом на воду. Мы уже измучались, пробуя и так и этак, но всё никак не получалось. Хорошо хоть, что с нами были собаки, которые никогда не отказывались слазить в воду и принести забавную палку. Для них это было развлечение, они стояли на берегу и повизгивали в ожидании, когда им скомандуют принести потерю, после чего наперегонки кидались в воду и плыли за корабликом.

Создание корабликов было моим любимым развлечением. Отец синел, рычал и обзывал меня "лентяем", глядя на то, как я сижу и часами ковыряю деревяшки, вместо того, чтобы бегать и драться с соседними мальчишками. С его точки зрения, это было недостойное дело для царского сына. Несколько раз он даже отбирал мои нехитрые инструменты и говорил, что не отдаст, пока я хотя бы несколько часов не поиграю в мяч. Я послушно шел играть в мяч, а потом возвращался и продолжал строгать деревяшки. Отец рычал в бороду, сдавался и уходил. А я упорно продолжал эксперименты.

Это был мой десятый пробный корабль, у него был треугольный парус, на который я возлагал большие надежды. Внезапно я услышал над собою голос:

— У вас у паруса центр давления сильно впереди по сравнению с центром давления корпуса корабля. Вот его все время и разворачивает.

Я в недоумении уставился на кораблик. Это было так просто! И как я сам не додумался? В двух простых предложениях содержалась целая теория о центрах тяжести, давления и сопротивления! Я перевёл глаза на говорившего. Старик, дедушка Марику. Он жил в пещере, вдали от всего племени. Про него говорили, что он любит небытие больше бытия, и что он может превратить маленьких детей в птиц. Иными словами, это была фигура, общаться с которой нам строго не рекомендовалось.

При ближайшем рассмотрении оказалось, что его строгие глаза смотрят из-под кустистых бровей совсем не строго, а очень даже весело. Дедушка Марику оказался очень добрым дедом. Кроме того, что он умел правильно запускать кораблики, он знал ещё огромное количество побасенок, историй, сказок и разных групповых игр. Когда братья чересчур рьяно брались за моё воспитание, или когда надо было просто улизнуть от какой-нибудь монотонной работы, я сбегал в пещеру к дедушке Марику. У него я всегда находил приют и забавную беседу.

Как-то раз я спросил Марику, почему он живёт один, вдали от племени? Дедушка ответил, что в селении мы все так заняты ссорами между собой и разными обвинениями, что ни на что другое сил не остаётся, а ему хочется подумать об устройстве мира и о том, каким он должен быть. Потом дедушка немного помолчал и печально добавил:

— Мы застыли в развитии. Так не должно быть. Люди должны придумывать мир таким, каким он должен быть, а потом приносить это понимание в жизнь. А мы живём жизнью животных и ничего не изменяем. При таком положении дел когда-нибудь обязательно случится так, что в других землях люди придумают что-нибудь новое, а потом приплывут к нам и уничтожат наш род, а у нас не будет никаких сил сопротивляться. Или не уничтожат, а изменят нас так, что мы сами себя не узнаем, что ещё хуже.

— А что такое "новое" могут придумать люди в других землях? — удивился я.

— Вот об этом я и думаю, сидя в одиночестве в пещере, — засмеялся дед Марику, — и о том, что может быть опасным, и о том, как вообще могут жить люди.

— Э-э, пустое. Я привяжу к палке большой камень и раздроблю всё, что бы они ни придумали, — гордо сказал я тогда. Но эти слова дедушки Марику глубоко запали мне в душу, и когда пять лет спустя братья попытались женить меня на наследнице дальнего и мелкого рыбацкого промысла, я взбунтовался и сказал, что хочу объездить весь дальний мир.

Моё заявление вызвало панику. Все почему-то решили, что я приведу с собою толпы захватчиков. Вся родня прибыла отговаривать меня от путешествия, но я был упрям, самонадеян и непреклонен. Изменило их мнение только моё заявление о том, что я могу обеспечить им поступление новых партий металлов. Старые бронзовые ножи и топоры, что поступали от финикийцев в то время, когда они держали факторию по добыче пурпура на Тенеифе, уже никуда не годились. В итоге некоторая часть родни согласилась с тем, что поездка может принести небольшую пользу. Через полгода я вступил на корабль, уходящий к берберам с грузом пурпура, что получали на Тенеифе сразу из двух источников: из моллюсков и лишайников. С собою я вёз четырёх собак. Ходили слухи, что наши собаки ценятся в других мирах. По прибытии в землю берберов я понял, почему: наши собаки были потомками тех, с которыми наши предки охотились ещё на мамонтов. Они были намного крупнее всех тех шавок, что подбирали отбросы в порту.

Король берберов Жуба Второй принял подарок в виде собак с большим удовольствием. Меня представили ему как сына царя с самого дальнего из Счастливых островов. Выслушав мои пожелания объехать весь свет и узнать как можно больше, он надолго задумался. Потом он принял решение:

— Несколько лет назад мои люди плавали к вашим островам. Мы получаем очень неплохие доходы от фактории на вашем острове. Римляне с большим удовольствием покупают пурпур. Пожалуй, я помогу тебе. Я мог бы дать тебе денег, охрану и провожатых. Но при таком дальнем путешествии деньги у тебя, скорее всего, отберут, а охрану перебьют. Кроме того, денег у тебя нет, а благотворительностью я не занимаюсь. Ты, случаем, писать и считать не умеешь?

— Умею считать до пять раз по двадцать, на пальцах, и писать чёрточками.

Свита царя сдержанно хихикнула.

— Пожалуй, я обучу тебя чтению и письму и продам в рабство кому-нибудь из хороших купцов. Не беспокойся, когда вернёшься, деньги верну, ещё и награжу за рассказы.

Так мы и поступили. Целый год меня доучивали грамотности и языкам, а через год царь призвал меня к себе и представил купцу в очень странной одежде. Он был завёрнут в длинный кусок шерстяной ткани — очень жарко и неудобно, на мой взгляд. Царь наказал служить купцу со всем тщанием и честностью. Я обещал. О том, кто я есть на самом деле, купцу не сказали.

Со хозяином мы объехали всё Средиземноморье. Купец был в восторге от нового раба — он был преданным, ловким, выдержанным, не утаивал деньги и не грубил. Когда через десять лет я, как и было договорено, покидал его, он предлагал мне огромные деньги за то, чтобы я остался. Но я, конечно, не согласился. Все эти десять лет я впитывал всё, что видел: конструкцию латинских парусов и историю республики, подробности разных культов, философские доктрины и нюансы сельского хозяйства. Все эти новости нужно было принести моему народу. Отчаявшись, купец сказал, что не отпустит со мной мою жену — рабыню, которую он дал мне на второй год службы. Это расставание далось мне тяжело: у нас уже было двое детей. Почти все заработанные деньги я отдал ей.