Хедлайнеры - Александр Кушнир

Сегодня я понимаю, что в данной ситуации Земфире надо было помочь и придумать для 22-летней девушки какую-нибудь универсальную формулировку. Мы же плыли по течению, которое неумолимо несло нас к дате презентации альбома, появления которого ждали тысячи поклонников…

Тут уместно напомнить, что выход пластинки, как правило, предваряется ротацией по телевидению одного или двух клипов. Чтобы альбом был ожидаемым. У Земфиры история с клипами сложилась неоднозначная. Отснятый в Праге ролик на песню “СПИД” сенсации, мягко говоря, не произвел. Его отложили на полку “до лучших времен”, а выход диска предварял клип, снятый Виктором Солохой на песню “Ариведерчи”.

“Клип, на мой взгляд, получился довольно странным, – вспоминает Земфира. – Но мы его придумывали вместе, если я назову эти фамилии – вы сойдете с ума: Константин Эрнст, Леонид Бурлаков, Виктор Солоха, Земфира Рамазанова. Мы сидели в „Останкино“ и придумывали в кабинете генерального директора клип. В итоге получилось нечто”.

После того как ролик “Ариведерчи” попал в телеротацию, презентацию пластинки решено было провести 8 мая в клубе “16 тонн”. Акция задумывалась совместно с журналом “ОМ” и компанией “Real Records”, которой “Утекай звукозапись” продала дистрибьюторские и смежные права.

…Непосредственно перед презентацией мы с Земфирой пошли в “16 тонн” – на выступление Жанны Агузаровой. Дело было за сутки до нашей акции.

“На втором курсе я впервые услышала „Русский альбом“ Агузаровой, – рассказывала Земфира по дороге в “16тонн”. – Там у нее играл просто потрясающий гитарист… А в 93-м году „Браво“ выступали в Уфе… Билеты тогда были дорогущие – по двадцать пять тысяч рублей. Но я пошла – и не пожалела. Жанна была в ударе, а в конце выступления взяла и перепрыгнула через барабанную установку…”

В “16 тоннах” Земфира внимательно отслушала Агузарову и на мой вопрос: “Ну и как тебе королева рок-н-ролла?” – неожиданно заявила: “А у меня голос все равно лучше”. Сказано это было по-взрослому. Серьезно. “Вот завтра ты всем это и докажешь”, – подытожил я.

На следующий день приехавшие из Уфы музыканты Земфиры оккупировали клуб с самого утра. Я тоже примчался пораньше, поскольку работы по аккредитации было выше крыши. У станции метро “Улица 1905 года” купил букет весенних ромашек – такая у меня возникла не очень глубокая ассоциация с одноименной песней. Земфира заметно нервничала, но ромашкам обрадовалась, воткнув одну из них себе за ухо. Так весь саундчек с ней и пропела.

Уже во время настройки стало понятно, что сыгранность уфимской группы далека от идеала. В небольшом клубе это было слышно особенно отчетливо. Именно на саундчеке, когда Земфира в сердцах материлась на весь клуб, я впервые увидел ее музыкантов в действии: Миролюбов на клавишах, Созинов на барабанах, Вадим Соловьев на гитаре и Ринат на басу. Все они меня не особенно впечатлили, но я гнал дурные мысли прочь. Типа Земфира – не дура. Она знает, что делает.

…Устраивая презентацию в клубе на Пресненском валу, мы, конечно, сильно рисковали. С точки зрения элементарной логики не мог пивной паб, рассчитанный на триста мест, вместить около тысячи гостей.

Вместил.

Позднее Капа рассказывала, что, увидев у входа в “16 тонн” огромную толпу и узнав, “о чем базар”, проезжавшие мимо братки предлагали ей за проходку триста баксов. Несколько светских тусовщиков пытались прорваться сквозь двойной кордон охраны, но тщетно.

Начало концерта задерживалось дважды. Вначале все ждали Эрнста, затем Бурлакова. У Леньки от волнения поднялось давление, и в клуб он приехал, что называется, на морально-волевых усилиях. Собственно говоря, он и открыл вечер, заявив со сцены: “Язнаю, как попасть на ОРТ! Надо обладать гениальным голосом”. Это был реверанс не только в адрес Земфиры, но и непосредственно Эрнста, который уже начал ротировать клип “Ариведерчи”.

После Бурлакова на сцену поднялся сам Константин Львович. “Сюда пришли люди с хорошим музыкальным вкусом”, – как-то значимо произнес он. Сказал, как аттестат зрелости всем вручил.

Пора было начинать. Выйти из гримерки оказалось невозможно – люди вокруг стояли в два этажа. Охрана не без труда расчистила певице дорогу, музыканты уже находились на сцене. Я посадил на плечи несовершеннолетнего сына Бурлакова – с другой точки лицезреть происходящее у него просто не было возможности. Концерт наконец-то стартовал.

…Земфира начала с “Ракет”, но от волнения забыла подключить гитару к усилителю. Пока происходил этот процесс, публика смогла рассмотреть своего героя. Как писал впоследствии “Московский Комсомолец”, “на сцену выпрыгнуло слегка сутулившееся, нескладно-угловатое взлохмаченное существо в зеленом блестящем камзоле и в расхлябанных тинейджерских кроссовках. Невзирая на легенький макияж, существо походило скорее на приготовившегося к ужасной драке бесстрашного дворового хулигана, нежели на воздушную обложечную красавицу”.

Отсканировав глазами певицу, народ переключился непосредственно на музыку. Земфира выступала полчаса, исполнив восемь песен. Своим голосом она пробивала до самых гланд – на фоне расхлябанно-кастрюльного “саунда” уфимских музыкантов. Она выглядела растрепанно-взъерошенной, а от ромашки не осталось и следа – во время исполнения одноименной композиции Земфира вынула цветок из волос и стала раскидывать лепестки зрителям…

Последней исполнялась “Мама-Америка”. И когда Земфира унеслась в припеве в известные только ей заоблачные фудзиямы, у находившихся в зале зрителей возникло ощущение, словно над их головами взорвалась неопознанная мегабомба.

Потрясенный увиденным, глава “MTV Россия” Борис Зосимов как-то растерянно спрашивал у окружающих: “Вы не знаете, кто ей делает аранжировки?” В этот момент директор “Радио Максимум” Михаил Эйдельман страстно агитировал Бурлакова на тему выступления Земфиры на грядущем “Максидроме”.

“Миша, ты – просто отличный переговорщик, – отнекивался промоутер Земфиры. – Когда я стану президентом этой страны, точно сделаю тебя министром иностранных дел. Но пока мы этот „Максидром“ пропустим. Обозначим присутствие Земфиры символически – с одной песней. Зато на следующем фестивале она выступит реальным хедлайнером”.

Вокруг все что-то бесперебойно говорили и поздравляли. Казалось, в этот вечер весь мир сошел с ума от комплиментов... Когда, абсолютно опустошенный, я добрался до дома, то в еженедельнике напротив даты 8 мая 1999 года написал всего два слова: “Мы победили!”

6. Шкалят датчики

Я достаточно легко расстаюсь с прошлыми этапами своей жизни.

В поддержку только что вышедшего альбома Земфира продолжала давать многочисленные интервью. В серьезных глянцевых журналах наконец-то стали выходить крупные материалы. К этому моменту появились приготовленные мною еще зимой статьи в “Harpers Bazaar”, “Культе личности”, в ряде “телегидов”.

Новые интервью соответствовали весеннему настроению певицы. “У каждой моей песни добрый десяток версий, – кокетничала Земфира в интервью новому журналу “Yes!”. – Я могу сейчас сказать, что „корабли в моей гавани жечь“ связано с переездом в Москву. А через десять минут скажу Кушниру что-нибудь другое… А на самом деле – с чем это связано, я никому не скажу”.

“У меня восемь всяких масок, – заявила певица в другом интервью. – Сейчас у меня одна маска. Пойду давать следующее интервью, буду говорить совсем по-другому. Иногда я просто ужасно манерничаю. По-разному все. Куча настроений”.

В этом ответе – типичная Земфира модели “весна–лето 99 года”. Именно такая, а не другая. Закрытая на сотни замков. Застегнутая на десятки “молний”. Чтобы никто не пролез вовнутрь. В душу.

“Я люблю, чтобы на улице не приставали, люблю бродить по старым переулкам, – разоткровенничалась Земфира. – Люблю мороженое покупать. Недолго в метро кататься, люблю на небо зырить”.

Так прямо и сказала: “зырить”. Чем, честно говоря, неслабо меня удивила. Это было тогда ее любимое словечко – внимательно послушайте, к примеру, песню “Ненавижу”.

В очень бодром настроении я застал Земфиру через месяц. Все это время она провела в Уфе, готовясь к записи второго альбома. Мы встретились у меня на Шаболовке, и я не мог не обратить внимания, что певица явно похорошела. Она слегка постригла и подкрасила волосы, над правой бровью появился пирсинг… Новые джинсы, какие-то симпатичные летние футболки. Правда, Земфира стала много курить – как-то по-мужски, глубоко затягиваясь и порой забывая про пепел…

У певицы опять разболелось ухо, а мои знакомые медики периодически его обследовали и лечили – в крупной дипломатической клинике, расположенной поблизости. Разобравшись со здоровьем, мы включили диктофон. Земфира прямо-таки брызгала идеями и информацией: “После того как мы смикшировали в Англии первую пластинку, я купила себе тетрадку для нового альбома, – улыбалась она. – И сейчас у меня модная тетрадка с двухэтажным автобусом, на которой написано: „London“. А в тетрадке – новые песни… Я привезла из Уфы восемь песен, и теперь проблема выбора постоянно давит на подсознание. Хочу выбрать пятнадцать. Из сорока одной”.