Американские трагедии. Хроники подлинных уголовных расследований XIX—XX столетий. Книга III - Алексей Ракитин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Плачь, детоубийца, плачь! Детоубийца должен плакать!
1909 год. Персональная бактериологическая война доктора Хайда
Люди догадались убивать себе подобных посредством заразных болезней очень давно – ещё до того, как поняли причины возникновения и способы передачи этих самых болезней. Уже в древнейшей истории мы находим примеры использования разлагающихся трупов домашних животных в качестве очагов подобных заболеваний – их забрасывали при помощи осадной техники за стены осажденных городов в надежде вызвать эпидемию. В новейшей истории мы также находим яркие примеры ведения бактериологической войны разной степени достоверности. О том, что заразные болезни, прежде всего оспа, косили коренное население Африки и обеих Америк хорошо известно, хотя вопрос об умышленности заражения представляется спорным. Все знают об одеялах, взятых из чумных бараков и проданных индейцам американскими поселенцами. Но кто продавал, когда и каким именно индейцам в разных источниках сообщается по-разному, отчего вся эта история приобретает оттенок глуповатой городской легенды.
Некоторые рассказы о применении бактериологического оружия отдают откровенным бредом сумасшедшего. Яркий тому пример связан с историей мифического мятежа генерала-лейтенанта царской армии князя Ухтомского, якобы имевшего место в 1921 г. после разгрома армии Врангеля в Крыму. Согласно официальной версии тех событий, белогвардейские заговорщики в ожидании десанта бежавшей армии решили развернуть на юге России бактериологическую войну, для чего выловленную в Дону рыбу недосаливали, транспортировали баржами в верховья реки и там сбрасывали в воду. Дохлая рыба должна была спровоцировать заразную эпидемию по течению реки. История этой «бактериологической атаки» потрясла воображение современников до такой степени, что сталинский маршал Будённый написал о ней в своих мемуарах что называется на голубом глазу. Бессмысленность и неэффективность подобной «бактериологической атаки» не смутила ни будущего маршала, ни малограмотных чекистов, всерьёз обвинивших князя Ухтомского в попытке устроить массовый мор населения молодой Советской республики.
Ещё раз повторю, историй таких много, причём, связанных с событиями в разных частях света. Но в их числе совершеннейшим особняком стоят предания о злонамеренных докторах, использующих болезни в разного рода недобросовестных целях, прежде всего, для личного обогащения. Со времён Средневековья можно видеть вереницу подобных преданий как в странах Европы, так и в России. Потрясшие Российскую империю в 1830 г. холерные бунты не в последнюю очередь подогревались слухами о «немецких докторах, губящих народ». Врачи оказались в числе наиболее пострадавшей от бунтов прослойки общества. Что интересно, россказни о «врачах-душегубах», умышленно разносивших инфекцию по долам и весям Империи, поддерживались умышленно выходцами из Княжества Польского, где в то время как раз поднялось восстание. Гонцов из Польши, распространявших бредовые и панические слухи ловили и судили, фамилии некоторых из них известны.
По прошествии многих десятилетий, даже через два поколения жителей России, недоверие к врачам среди малообразованного населения сохранялось. Прекрасную иллюстрацию этого народного страха можно найти в «Записках врача» Вересаева, который, будучи врачом, писал о том, чему был свидетелем и с чем сталкивался сам.
Феномен недоверия общественности медицинским знаниям вообще и врачам в частности чрезвычайно интересен сам по себе и вдвойне заслуживает внимания в контексте современной «антипрививочной агитации», развернувшейся на фоне пандемии covid-19. «Антиваксеры» в своей пропаганде взывают к самой дремучей, самой дикой разновидности человеческой ненависти – ненависти к образованию.
Но если отвлечься от абстрактных рассуждений и задаться вопросом: «известны ли в истории случаи умышленных бактериологических атак, предпринятых врачами?», то ответ следует дать безусловно положительный. Хороший пример подобной атаки описан в очерке «Коричневый порошок белого цвета», который посвящён расследованию ФБР США случаев рассылки спор сибирской язвы осенью 2001 г.23 Кто-то может сказать, что микробиолог Брюс Айвинс, устроивший рассылку спор смертоносной болезни по почте, не является врачом и клятвы Гиппократа не давал – и данное замечание будет отчасти справедливо! – но такое возражение не отменяет справедливости всего, отмеченного выше.
История судебной медицины и уголовного сыска знает примеры злонамеренное применение болезнетворных бактерий. Хотя такие случаи кажутся весьма экзотичными и сейчас мало кому известны, тем не менее, они заслуживают того, чтобы о них помнили.
1 октября 1909 г. Джеймс Мосс Хантон (James Moss Hunton), полковник в отставке, банкир, а кроме того, ближайший друг и советник Томаса Своупа, одного из богатейших предпринимателей на Среднем Западе США, стал жертвой того, что окружающие приняли за апоплексический удар (кровоизлияние в мозг). Хантон в тот момент находился в резиденции Своупа в городе Индепенденсе (Independence), восточном пригороде города Канзас-ситу. Резиденция располагалась на участке земли площадью 19 акров и представляла собой роскошное 3-этажное здание из 26 просторных комнат, с большой террасой, подвалом и чердаком, и внешне походило на английский замок. В резиденции проживали многочисленные родственники Томаса Своупа – хотя и не все – в своём месте мы особо остановимся на описании членов этого весьма обширного семейства и их специфических отношениях.
В то время, когда Хантону стало плохо, в доме находилось довольно много людей, поэтому Джеймсу моментально оказали помощь. Его уложили на диван и немедленно послали за семейным врачом Джорджем Твайманом (George Twyman), также был приглашён доктор Беннетт Кларк Хайд (Bennett Clark Hyde). Последний являлся в каком-то смысле родственником богатого семейства – он был женат на Франсис Своуп (Francis Swope), племяннице миллионера, и потому считался своим человеком. Хайд имел заслуженную репутацию компетентного медика и Своупы все назначения лечащего врача обычно сверяли с его мнением – если мистер Хайд одобрял, то лечение признавалось безусловно правильным.
Беннет прибыл очень быстро, благо проживал неподалёку, и к тому моменту, когда появился доктор Твайман, первый диагноз уже был готов: апоплексический удар. Твайман прибыл не один, его сопровождала медсестра Перл Келлар (Pearl Kellar). Хайд на правах специалиста, уже разобравшегося в ситуации, сообщил прибывшим свой диагноз и рекомендовал безотлагательно провести кровопускание, дабы остановить увеличение кровотечения в мозгу. Твайман вроде бы колебался, картина случившегося не была ему до конца ясна и он не успел лично осмотреть больного.
Но поддавшись эмоциональному воздействию Хайда, прибывший к больному лечащий врач согласился с тем, что кровопускание сделать можно – оно не повредит в любом случае, хоть инфаркт, хоть инсульт, а кровь пускать надо! Но что интересно, кровопускание согласился сделать сам Беннет Хайд, а не лечащий врач, которому, казалось бы, по самому его статусу надлежало осуществлять такие манипуляции.
С этого момента настоящая криминальная история и началась! Бросая ретроперспективный взгляд, можно сказать, что если бы ланцет взял в руки Твайман, то и сюжета этого никогда бы не получилось. Но за ланцет взялся доктор Хайд… Причём под внимательными взглядами двух свидетелей – этот момент важен и в своём месте сия деталь заиграет неожиданными красками.
Разрез на внутренней стороне левого предплечья Джеймса Хантона был сделан слишком протяженным и глубоким, что вызвало обильное кровотечение. Твайман, рассказывая впоследствии об увиденном, склонялся к той мысли, что мистер Хайд допустил банальную врачебную ошибку, которая свойственна специалистам с недостаточной практикой. Вместо того, чтобы сделать надрез «рукой с мягким запястьем», он чрезмерно жёстко зафиксировал инструмент в результате чего острое лезвие слишком глубоко вошло в плоть. Сам Хайд ошибку отрицал и настаивал на том, что умышленно произвёл протяженный разрез, дабы гарантировать «значительное кровотечение», ибо положение больного было опасно и надо было пустить как можно больше крови.
Сложно сказать, была ли в действительности допущена ошибка или нет, но кровотечение получилось весьма обильным. Хайд испытал явное затруднение с остановкой
