Паутина прошлого - Дмитрий Корсак

вместе через парадный вход. Артем был разочарован. Расчеты на встречу не оправдались даже в малом: он ничего не узнал.

Черная «ауди» Берковича была припаркована прямо у дверей особняка, словно говоря: ничего и никого не боюсь. Серебристый «лексус» Зайцева стоял ближе к перекрестку. Артем уже шагнул к «ауди», но к нему, ссутулившись под начинающимся дождем, подошел Маврин.

– Я знаю, кто убил Ленку, – прошептал он. – Это неправильно, что из-за него наказывают всех нас.

Артем подался вперед:

– Кто он?

Но Маврин вдруг испугался:

– Не сейчас. Я тебе завтра позвоню.

– Скоро ты? Я домой хочу. – Беркович опирался на дверцу машины и с любопытством смотрел на них.

4

Вадим Маврин поднял воротник куртки и убрал руки в карманы. Стылая питерская морось пробирала до костей, его слегка знобило. Хотелось курить или выпить, а еще лучше принять то, от чего его безуспешно лечили последнее время – на этот раз клиника тоже не справилась. Но он знал точно: спиртного дома ни капли, а на то, что сильнее выпивки, нужны деньги, которых у него не было. Вадим достал из кармана дешевый мобильный – двенадцатый час. Значит, с покупкой спиртного он уже обломался. Какое-то время он прислушивался к себе: насколько сильно хочется курить и стоит ли прогуляться до круглосуточного магазина. Затем мрачно взглянул на черный прямоугольник арки, за которым начинался двор, вытянутый кошачьим хвостом. Если пройти его насквозь, то попадешь в другой двор – «колодец», темный и грязный, с двумя обшарпанными дверьми парадных, одна из которых вела к жилищу Вадима.

Когда в восьмом классе проходили – именно проходили – Достоевского, он и предположить не мог, что ему доведется оказаться в положении какого-то Макара Девушкина. «Бедные люди» – это не про него, он никогда не окажется на грани нищеты, никогда и станет жить в «содоме» и «трущобе», считал Вадим. Но, поселившись в глухих дворах Коломны, он заново пролистал роман, чего раньше никогда бы не сделал. Да, все так. Лестница с нечистотами и темная вонючая квартира. «Вообразите, примерно, длинный коридор, совершенно темный и нечистый. По правую его руку будет глухая стена, а по левую все двери да двери», – рассказывал о своем жилище герой Достоевского. Теми же словами сейчас мог описать свою квартирку Вадим, разве что дверей было три – на кухню, в поделенную хлипкой перегородкой пополам комнату и в сортир. Еще здесь стоял запах, в доме все пропиталось нищетой, отбросами и кошачьей мочой. У Достоевского в романе в «трущобе» не выживали чижики, а Вадиму казалось, что тут не выживет никто – ни чижики, ни люди, ни тараканы.

Нет, домой определенно не хотелось. Замызганная конура, пустой холодильник и вечно пьяная мать – кому захочется в такой дом? После развода отец не оставил им старую квартиру, посчитал слишком шикарной для бывшей жены, купил халупу на чердаке в самой жопе Питера.

На бывшую жену, мать Вадима, отец давно махнул рукой – ошибка молодости. А вот сына не забывал. Считал, что порочное поведение отпрыска отбрасывает на него тень. У уважаемого человека, депутата, не может быть сына-наркомана. Раз в неделю помощник отца привозил в квартиру сумку с продуктами – чтобы не воровал, говорил отец. Попытки устроить сына на работу – что-то простое, необременительное, отец уже смирился, что из сына не выйдет ни преуспевающего адвоката, ни топ-менеджера, – заканчивались пшиком. Каждый раз Вадим умудрялся налажать, и Маврину-старшему приходилось краснеть и извиняться. Потом появились наркотики. Отец договаривался с клиникой, укладывал сына на лечение, однако через некоторое время Вадим срывался. Затем все повторялось снова, словно порочный замкнутый круг. Расстаться с наркотиками Вадим не спешил – не мог отказать себе в удовольствии видеть перекошенную физиономию папаши. Он вредил не себе, он вредил ему.

Последний раз Вадим вышел из клиники всего несколько дней назад. Но и дальше дни тянулись вязкой патокой, серые, скучные, заполненные бездельем, похожие один на другой. Он даже на встречу одноклассников решил сходить, развеяться, но в последний момент передумал. Не место ему там. Будут смотреть брезгливо, словно вляпались в дерьмо, шушукаться за спиной. Только он и сам знал, что он дерьмо, не нужно лишний раз смотреться в лица других, как в зеркало.

Вадим с отвращением взглянул в черноту арочного проема. Нет, только не домой.

По набережной канала проносились редкие в этот час машины, но одна привлекла внимание. Как и у всех наркоманов, чувство опасности у него обострилось, стало почти животным. Темно-синяя «кореяночка» была припаркована рядом с аркой, ведущей к его дому. Машина стояла без движения уже давно, хотя внутри кто-то находился – а иначе откуда бы взяться красному огоньку, вспыхивающему время от времени, словно кто-то подносил к губам зажженную сигарету? В другое время Вадим не стал бы дергаться – долгов за ним не водилось, грабителям взять нечего, – но после разговора с Артемом страх липкой рукой подобрался к горлу.

Втянув голову в плечи и стараясь казаться ниже ростом, Маврин побрел по набережной. «Обойду квартал и зайду во двор с другой стороны», – решил он. Незаметно оглянувшись, увидел, как из машины вышел незнакомый мужик и двинулся следом.

За ним следят!

Домой нельзя, там, в темном дворе, он станет легкой добычей. Что остается? Круглосуточный магазин. Там светло, там люди.

Ускорив шаг, Вадим потрусил к светившей впереди вывеске.

– Гражданин, маску наденьте! – завопила кассирша, едва за Вадимом закрылась дверь.

Пришлось нацепить на лицо замызганную голубую тряпицу, валявшуюся в кармане ради таких случаев.

Яркий электрический свет, полки с пакетами и банками, дородная деваха за кассой – все это немного его успокоило. Вадим прошелся по рядам, делая вид, что выбирает товар, полистал журналы у стойки. Может, ему показалось?

Он почти собрался уходить, когда звякнувший дверной колокольчик заставил его отступить вглубь магазина, к стеллажам с бытовой химией.

– Гражданин, куда без маски!

Вадим осторожно высунул нос из-за полок.

Черт! Тот самый мужик! Короткая стрижка и морда кирпичом – то ли ФСКН, то ли, наоборот, барыга. А если это те самые похитители, о которых говорил Зуб? В любом случае ситуация хуже некуда.

– Эй! Я кому говорю! – уже визжала кассирша.

Волна адреналина захлестнула Вадима, отозвавшись сильной дрожью.

Оружие! Срочно нужно оружие! Глаза лихорадочно оглядели стеллаж с ножами – столовые, тупые, как морда терьера. Эх, сейчас бы газовый пистолет, как у Гошки, или перцовый баллончик, на худой конец. Взгляд, обшаривающий полки, остановился на баллоне лака для волос. Сойдет. Вадим отвел руку с баллоном за спину. Палец лег на кнопку. Пусть только попробует приблизиться.

Незнакомец прошел по магазину, завернул к стеллажу с товарами для дома, нарочито не замечая Маврина прошел мимо и направился к выходу.

Вадим громко выдохнул. Слегка отпустило. Он сдернул под подбородок маску и шагнул в сторону, так, чтобы видеть, что происходит за окном. Синяя «кореяночка» никуда не уехала, ее капот четко просматривался за стеклом. Рядом пристроилась еще одна машина, серая, но ее Вадим не заметил.

Пасут! Точно пасут! Будут ждать, когда он выйдет.

Он с такой силой попятился назад, что чуть не уронил пакеты с чипсами.

– Эй, поосторожней там! – перегнувшись полной грудью через кассовый аппарат, рявкнула кассирша, однако ее слова ушли в пустоту – Вадима в торговом зале