Смерть в ночном эфире - Сандра Браун

– Я знаю, что перед отцом тяжело говорить о девочках и сексе.

– Да, сэр.

– Теперь, когда твой отец вышел, я хотел бы задать тебе несколько личных вопросов.

Куда уж больше? Он, верно, шутит. Гэвин подумал так, но ответил:

– Согласен.

Вопросы оказались почти такими же, какие задавал ему отец еще дома. Гэвин отвечал Кертису так же откровенно. Он рассказал ему о том, как они с Джейни занимались сек­сом.

– В тот, последний вечер ты не предлагал ей заняться сексом?

– Нет, сэр.

– Ты видел, что она занималась сексом с кем-то дру­гим?

Что? Они решили, что он стал бы на это смотреть? Не­ужели они принимают его за больного?

– Я бы не подошел к ней и не заговорил, если бы она была с другим парнем.

– Ты прикасался к ней?

– Нет, сэр. Я попытался взять ее за руку, но она ее вы­дернула. Джейни заявила, что я убогий попрошайка и что я стал для нее настоящей занозой в заднице.

– И тогда ты назвал ее сукой?

– Да, сэр.

– Что на ней было надето?

Надето? Гэвин не помнил. Когда он вспоминал о Джей­ни, то видел только ее лицо, горящие глаза, улыбку, одно­временно зовущую и жестокую.

– Я не помню.

Кертис посмотрел на Рондо:

– У вас есть еще вопросы?

– Откуда у тебя ее фотография? – спросил Рондо.

Гэвин боялся прямо посмотреть на него, но все-таки сделал это.

– Джейни сама мне ее дала.

– Когда?

– В тот вечер. Она сказала: «Забудь об этом, Гэвин». Потом дала мне снимок. Она назвала это сувениром. Когда мне будет ее не хватать, я смогу использовать фотографию, чтобы… ну вы знаете…

– Джейни говорила тебе, кто сделал этот снимок?

– Какой-то парень, с которым она встречалась.

– Имя она называла?

– Нет.

– А ты спрашивал? – Нет.

Кертис подождал немного, предполагая, что у Рондо будут еще вопросы, но когда тот сел, удовлетворенный от­ветами Гэвина, сержант встал.

– На сегодня все, Гэвин. Если ты сам не вспомнил что-то еще.

– Нет, сэр.

– Если вспомнишь, сразу же дай мне знать или скажи отцу.

– Я так и сделаю, сэр. Надеюсь, Джейни скоро найдется.

– Мы тоже надеемся. Спасибо за помощь.

Отец, как и обещал, ждал его в коридоре. Гэвин удивил­ся, увидев рядом с ним Лизу. Она тут же бросилась к нему, обняла, спросила, все ли в порядке.

– Мне надо вымыть руки, – пробормотал Гэвин и ушел, прежде чем его смогли остановить.

У писсуаров никого не было. Он зашел в одну из каби­нок и, убедившись, что он один, нагнулся над унитазом. Его вырвало. Он почти ничего не ел с утра, только немного хлопьев на завтрак, поэтому его рвало желчью. Его выво­рачивало так долго, что напряглись жилы на шее. Гэвину казалось, что голова вот-вот лопнет. Спазмы были такими сильными, что у него заболела грудь.

Когда-то давно его уже рвало от страха. Ему было четыр­надцать, он тайком катался на машине матери, когда та ушла на свидание с тем, за кого потом вышла замуж. Раз она бросила его, чтобы идти ужинать с этим неудачником, Гэвин счел себя вправе покататься на ее машине.

Он доехал только до ближайшего «Макдоналдса», где съел биг-мак. По дороге домой, всего в квартале до их дома, ему под колеса рванулся молодой соседский ретривер. О щенке судачили все соседи. Он был умным и дружелюб­ным и всего несколько дней назад облизал Гэвину лицо, когда тот нагнулся его приласкать.

Гэвин успел затормозить, и трагедии не случилось, но еще секунды, и он задавил бы чудесного щенка. Как толь­ко Гэвин оказался дома, его вырвало. Мать так и не узнала, что он брал машину, щенок вырос в отличного пса. Если не считать чувства вины, все прошло без последствий.

Но на этот раз ему не повезло.

Гэвин дважды спустил воду и вышел. Он умылся холод­ной водой, выполоскал рот, умылся снова и выпрямился.

Прежде чем Гэвин осознал, что рядом с ним стоит Рондо, полицейский железной хваткой схватил его за за­пястье, заломил ему руку за спину, положил свою ладонь Гэвину на затылок и твердо нажал между лопатками.

19

Рондо ткнул Гэвина лицом в зеркало, и тому показалось странным, как оно не разлетелось при ударе. Скулу прон­зила острая боль, из глаз совсем не по-мужски брызнули слезы. Рука болела так, что, казалось, она сейчас выскочит из сустава. Задыхаясь, Гэвин пробормотал:

– Отпусти меня, ты, козел. Рондо прошипел ему на ухо:

– Мы с тобой знаем один секрет, так, парень?

– Я знаю ваш секрет, офицер Рондо. – Губы Гэвина были прижаты к зеркалу, но Рондо его понял. – Когда вы не на службе, вы трахаете старшеклассниц.

Рондо еще выше завел его руку, и Гэвин не сдержался, вскрикнул.

– А теперь я расскажу тебе о твоей тайне, Гэвин. – Го­лос полицейского напоминал шипение змеи.

– У меня нет никаких тайн.

– Конечно, есть. Ты устал от игр этой сучки. Ты решил, что пора ее проучить. Поэтому ты договорился встретиться с ней. Она издевалась над тобой, и ты разозлился.

– Вы просто псих.

– Ты был так разъярен, так унижен, что не помнил себя, Гэвин. Мне даже страшно представить, что ты сделал с ней, учитывая твое состояние.

– Я ничего не делал.

– Ты делал, Гэвин, делал, – прошептал Рондо. – У тебя был отличный мотив. Джейни сначала бросила тебя, а по­том высмеяла. Она выставила тебя посмешищем на доске объявлений, и все читали ее послания. «Безчленный не­удачник». Ведь именно так Джейни тебя назвала, правда? Ты не смог с этим смириться. Ты должен был заставить ее замолчать. Навсегда.

В изложении Рондо история выглядела очень убедитель­ной. Гэвин пришел в ужас при мысли о том, что молодой полицейский многих сумеет убедить в своей правоте.

– Согласен, она высмеяла меня, и я был зол на нее, – признался Гэвин. – Но все остальное полная чушь. В тот вечер я был с друзьями. Они могут подтвердить мои слова.

– Кучка придурков, напившихся текилы и обкуривших­ся травкой? – Рондо фыркнул. – И ты думаешь, что они смогут дать показания под присягой в суде?

– В суде?

– Я надеюсь, что у тебя отыщется другое алиби, Гэвин. Что-нибудь понадежнее, чем слова тех недоносков, с кото­рыми ты связался.

– Мне не нужно алиби, потому что я ничего не сделал Джейни. Я с ней только поговорил.

– Ты не ударил ее по голове железным прутом и не сбросил тело в озеро?

– Господи! Нет, конечно!

– Разве не ты вертишься, словно уж на сковородке, гадая, когда ее тело наконец обнаружат? Держу пари, что мне удастся найти человека, который видел, как вы с Джей­ни дрались.

– Этот человек солжет. Я не дрался с ней.

Рондо подошел еще ближе, прижав бедра Гэвина к рако­вине.

– Сделал ты это, Гэвин, или нет, мне глубоко плевать. Тебя могут отпустить или упрятать за решетку на всю ос­тавшуюся жизнь, для меня это не имеет никакого значе­ния. Но если ты выдашь меня, то я вымажу тебя в дерьме. Я сделаю так, что все поверят…