Группа «Янки» - Гарольд Койл

Связавшись с батальонным офицером-корректировщиком, молодым капитаном, оставшимся на основном КП батальона. Бэннон приказал ему передать в штаб бригады отчет о состоянии батальона, его текущей позиции и о том, что наступление было приостановлено. Кроме того, Бэннон приказал сообщить в бригаду о том, что он принимает командование и свяжется с командиром бригады, как только это станет возможно. Затем Бэннон переключился обратно на частоту группы и связался с Улецки, сообщив, что уходит с частоты группы. До получения дальнейших распоряжений Улецки назначался командиром группы «Янки».

Не желая торчать посреди поля боя, Бэннон приказал Келпу следовать за «55-м».

Опустившись на сидение к рации, он пролистал блокнот с кодами и нашел радиочастоту бригады, переключил рацию и сбросил предустановленные настройки.

В то время как на частоте батальона было относительно тихо, эфир бригады был переполнен бесконечным потоком вызовов, обрывков переговоров и запросов дополнительных сведений.

Бэннон переключился на частоту бригады, когда корректировщик как раз заканчивал доклад, который ему поручил сделать Бэннон. Не удивительно, что большая его часть была неверной. Полковник Брунн, командир бригады, отозвался и спросил, может ли корректировщик подтвердить текущее местоположение батальона.

Прежде, чем тот сумел ответить, Бэннон вмешался и сообщил верное местоположение и свою оценку состояния батальона. Он сообщил командиру бригады, что батальон не в состоянии продолжать атаку. Бэннон кратко изложил причины этого и стал ждать ответа. Затем на бригадной частоте воцарилось секундное молчание после таких мрачных новостей. Затем, без колебаний и долгих рассуждений, полковник Брунн связался с командиром 1-го 4-го и приказа пройти через механизированный батальон и продолжить наступать на север в качестве передовых сил бригады. Затем Брунн вернулся к Бэннону и приказал ему собрать батальон и сообщить о своем статусе С3 бригады. На данный момент, оперативная группа 1 78-го пехотного полка оказался выведена с войны.

* * *

Ведя свой взвод через местность, где была уничтожена рота «С» и советская танковая рота, Гаргер понял, что видит другой аспект войны, которого прежде не замечал: последствия. До сего момента они были где-то далеко. Он участвовал в атаке на Арнсдорф и бою на высоте 214, глаза в глаза с русскими. Но это было быстрыми, размытыми образами, исчезавшими в хаосе ночного боя.

Теперь все было по-другому. Медленно двигаясь через зону боевых действий, он получил широкие возможности по более внимательному осмотру остатков боя. Разбитые машины, танки и БТР. Некоторые яростно горели, тогда, как другие просто стояли без видимых повреждений, словно экипажи просто покинули их. Самым тяжелым было видеть мертвых и умирающих. Почерневшее обгоревшее тело танкиста, наполовину выбравшегося из люка. Группа мертвых солдат, бросивших свой БТР и передавленная советскими танками. Везде легко раненные солдаты разбирали тех, кому можно было помочь и тех, кому помощь уже не требовалась. Гаргер не хотел на это смотреть. Ему хотелось отвернуться. Но это было невозможно. Ужас этой сцены не позволял оторвать от нее взгляда.

* * *

Между моментом, когда в долине на западе стих бой и моментом, когда с востока донесся звук приближающихся танков, прошло едва ли больше двух минут. Полгар услышал скрип гусениц одновременно с тем, как передовой дозор доложил, что они наблюдают быстро приближающиеся по лесной дороге танки. Полгару пришлось напомнить им сообщить тип и количество танков, которые они видели. Сержант, командующий дозором, со смущением ответил, что они видят три Т-72, движущихся через открытое пространство в лесу в сторону, где находился Полгар с остатками отделения.

Вместо того чтобы занять оборону у леса, где были расположены его силы, Полгар принял решение занять оборону в глубине леса, где его солдаты получили бы наибольшие преимущества, а такие оказались бы наиболее уязвимы и беспомощны. «Драконы» будут бесполезны. Противотанковым ракетам нужно пролететь некоторое расстояние прежде, чем активируется боевая часть. Здесь для этого будет недостаточно места. Это будет чистый бой людей против танков, на очень близком расстоянии. Механизированный взвод был готов.

Полгар следил за приближающимися танками. Командиры танков, высунувшись из своих башенок, направляли свои танки вперед любой ценой. Они, казалось, не считались с безопасностью. Тот факт, что передовые силы прошли через эти леса без проблем, явно убедил эту группу русских танкистов, что дорога была чиста. Кроме того, они были одержимы стремлением присоединиться к передовым силам как можно скорее. С некоторой долей юмора Полгар подумал, глядя на приближающиеся Т-72, что все три экипажа очень скоро присоединяться к своим товарищам из долины, где хорошие коммунисты нашли себе смерть.

Полгар и его люди ощущали себя гораздо более расслабленными, ожидая противника, чем на высоте 214. Большие советские танки могут быть побеждены. Солдаты и сержанты механизированного взвода это знали. В первый день и ночь там, на высоте, они не были в этом слишком уверены. Но теперь они были ветеранами и знали, что это возможно. Для некоторых это было едва ли не интересным конкурсом. Пехота всегда стремилась доказать танкистам, что она с легкостью может сделать их на поле боя. Взрыв первой противотанковой мины заставил их отложить эти размышления. Взвод вступил в бой, и Полгару ничего не оставалось делать. Каждый солдат знал о своей задаче и выполнял ее, как и планировалось. Пулеметчики и стрелки сняли командиров танков раньше, чем те смогли ответить или укрыться в танках. Другие солдаты, с легкими противотанковыми гранатометами или LAW[31], открыли огонь. Одного попадания из LAW было недостаточно, чтобы подбить танк. Иногда требовалось до двенадцати попаданий. Поэтому Полгар организовал четыре противотанковых группы под командованием сержантов. У каждого из солдат в них было несколько LAW. Сержанты определяли цель и приказывали открыть огонь. Затем каждый из солдат производил несколько выстрелов. Таким образом, первые два танка быстро оказались подбиты.

Третий танк, видя, что случилось с первыми двумя, начал отходить. Это, однако, не продлилось долго.

Двое солдат, на противоположных сторонах дороги, заложили мины под гусеницы сдававшего назад третьего танка. Взрыв уничтожил двигатель, но не убил экипаж. Тот стал без разбора заливать лес пулеметным огнем в попытке уничтожить невидимого противника.

Командир отделения приказал поставить дымовую завесу. Несколько солдат бросили гранаты, выпустившие пышные облака цветного дыма. Как только дымовая завеса стала достаточно плотной, чтобы обеспечить прикрытие, командир отделения вывел свою противотанковую группу в тыл танку, зная, что из башни их не смогут увидеть. В течение нескольких секунд гранатометчики с LAW ждали, пока дым не рассеется. Как только они смогли четко увидеть цель, они открыли огонь. Сначала сержант, затем один из солдат. Затем третий. На полигоне они никогда не промахивались. LAW ударили в покалеченный танк один за другим. Полгар смотрел на это, зная, что третий танк обречен.

Также решил и экипаж танка. Сочтя, что им не было никакого смысла умирать за Родину просто, чтобы умереть, они сдались. Наводчик танка высунул руку из люка командира, размахивая белой тряпкой. Оба, и Полгари сержант, командовавший противотанковым расчетом, приказали прекратить огонь. Это было что-то новое. Они собирались, наконец, встретиться с врагом. Поверженным врагом.

Как только огонь прекратился, наводчик начал медленно показался из танка. Оглядевшись, он продолжил вылезать. Увидев первого американца, он остановился и снова помахал белой тряпкой, просто для уверенности. Он не двигался, пока американец не указал ему спускать вниз. Когда он сделал это, механик-водитель открыл люк и выбрался на землю.

Русские были в ужасе. Держа под прицелом, их обыскали, отобрав пистолеты и все, что могло было быть использовано в качестве оружия. Когда обыск еще продолжался, сержант забрался на танк, чтобы проверить его и командира.

Когда сержант заметил, что командир танка еще жив, еще двое солдат поднялись и протянули ему руки, чтобы помочь спустить раненного русского вниз и позвали санитара. Русские наводчик и водитель, видя это, расслабились. Страшилки замполитов о том, что американцы убивали пленных, оказались враньем. Они были в безопасности. Они будут жить.

* * *

Занимаясь раненным командиром танка, санитар подумал об иронии происходящего.

Менее двух минут назад солдаты взвода пытались убить этого человека. А теперь он, черт подери, спасает жизнь русского. Война определенно была форменной шизофренией. Санитар надеялся, что когда-нибудь он сможет найти этому всему объяснение. Но не сейчас. Сейчас он должен был спасти человека.