Незабываемое лето - Мэри Бэлоу

Свет свечи разогнал пугающие, зловещие тени, плясавшие на полу и на стенах огромного помещения. Дальние углы его тонули во мраке. И еще здесь оказалось холодно. От резких, сильных порывов ветра дрожали стекла, за окнами барабанил дождь. Лорен закуталась в кашемировую шаль. Со стен из массивных позолоченных рам на них молча смотрели предки Кита, плохо различимые в темноте. Ни Кит, ни его спутница не проронили ни слова, пока не оказались у огромного мраморного камина, перед которым стояли диваны с бархатными подушками и низкими спинками.

Кит развел в камине огонь и загасил свечу. Он смотрел на слабые языки пламени, слушал, как потрескивают поленья, и ощущал, как тепло медленно разливается по его телу.

В памяти Кита всплыла предыдущая ночь. Схожие обстоятельства, но насколько разное настроение! Сегодня ему не хотелось обмениваться милыми воспоминаниями детства. Сегодня он вновь оказался на краю пропасти, которая снова и снова порождала самый страшный из его кошмаров. Вчера Кит не стал рассказывать об этом Лорен. Он ни с кем еще никогда не делился этой тайной.

Лорен устроилась на одном из диванов. Она молчала, ожидая, когда он заговорит. Эта девушка принадлежала к той редкой категории людей, которые отдают, а не только берут. И, Господи, Кит тоже был готов взять! Но ему было необходимо говорить - значит, ей снова придется слушать, как и в прошлую ночь. Лорд Равенсберг жаждал, чтобы она выслушала то, о чем он не мог больше молчать, то, что так долго и глубоко хранил в самых дальних тайниках своей души. Он чувствовал, что сойдет с ума, в буквальном смысле этого слова, если не расскажет ей обо всем. В каком-то ослеплении он даже не подумал о том, что нельзя рассказывать такую историю женщине, воспитанной в тепличных условиях.

– Я сам предложил Сиду купить патент для военной службы, - внезапно заговорил он. - Однажды меня прислали в Англию с официальным поручением, и мне удалось на неделю вырваться домой. У нас с Сидом состоялся разговор, я обвинил его в чрезмерной мягкости, в лени, в нежелании вести активный образ жизни и сказал, что военная служба закалит его характер и сделает из него мужчину. Разумеется, это была шутка, я совсем так не думал, и он об этом знал. Мы любили друг друга. Но мои слова упали на благодатную почву, и он заставил отца купить ему патент на офицерский чин. Сначала я присоединился к хору, протестующему против подобного поворота событий, назвал его идиотом и прочитал лекцию о том, что он создан для более важных дел, чем бряцание оружием. Но когда стало ясно, что он принял окончательное решение, я с удовольствием перешел на его сторону. Наша мать умоляла меня поговорить с ним, я же ответил, что Сид сам так захотел и мне не стоит вмешиваться. Думаю, он прислушался бы к моему мнению, но тогда мне не хотелось его переубеждать.

Языки пламени уже охватили толстые поленья, и воздух в галерее начал нагреваться.

– - Служба в разведке доставляла мне удовольствие, - помолчав, продолжил Кит, - хотя и была очень опасной. Но у меня хватало сил, чтобы ее выполнять. Кроме того, нравилось искушать судьбу. На этой службе надо иметь стальную волю и сердце из камня. Там нет места для страхов, нерешительности, жалости или любых других чувств, которые позволительны в нормальной обстановке. Слишком много жизней от меня зависело. И я делал все, что мог. Только честь и долг имели там значение. Только эти два понятия определяли поведение людей. Но я не был готов к тому, что мне придется выбирать между честью и любовью. Им следовало бы быть на одной стороне. Не так ли? На стороне того, что правильно. По идее, любовь и честь - одно целое, и их просто невозможно разделить на две составляющие. И, следовательно, вы не должны стоять перед выбором. Что же делать в том случае, если они оказались по разные стороны?

Кит замолчал, глядя на игру огня в камине. Он не ожидал ответа и почти забыл о том, что не один в галерее. Но как ни странно, ему становилось легче с каждой минутой от того, что кто-то захотел и смог разделить с ним его бремя. Теперь виконт был готов выслушать любое мнение, он жаждал сурового приговора, чтобы наконец получить прощение. Наказание не может длиться вечно, рано или поздно оно закончится, но чувство вины останется с ним навсегда.

– Сид получил разрешение полковника Гранта сопровождать меня на задание, - с трудом выдавил из себя виконт и надолго замолчал. Кит просто не мог говорить. Но и молчать не мог. Он оперся рукой о камин, наклонил голову и закрыл глаза. - Я не знаю, как ему удалось это сделать. Я был в ярости, и им обоим от меня досталось. Но все напрасно. Грант стоял на своем, а Сид спокойно и весело готовился к походу. Задание осложнялось двумя обстоятельствами, если не считать участия брата в деле третьим. Во-первых, мы должны были отправиться в поход в гражданской одежде. Такое случалось лишь два-три раза за все время моей службы. Во-вторых, при себе у нас были важные документы. И если бы мы угодили в руки французов… Впрочем, этого просто не могло случиться. Но на второй день в горах мы попали в ловушку, расставленную французским разведывательным отрядом. Таких промахов я никогда раньше не допускал.

Он сжал пальцы в кулак и положил на него голову. Его сердце так сильно стучало в груди, что этот звук отдавался у него в ушах.

– У нас был всего один выход, чтобы выбраться из западни. Сид тоже понимал это. Если бы один из нас предпринял отвлекающий маневр и в результате попал в плен к французам, то другой мог бы доставить бумаги по назначению. Выбрать, кто из нас сыграет роль приманки, а кто отправится с документами, предстояло мне - старшему по званию. Кроме того, Сид не обладал достаточным опытом. Даже если бы он сумел спастись, шансов на успешное завершение задания у него практически не было. Но задание следовало выполнить любой ценой. Для меня это было делом чести. Следовательно, именно мне предстояло избежать пленения. Любовь же подсказывала мне другое решение. Что бы выбрала ты, Лорен?

– О, Кит, мой дорогой! - Это были ее первые слова за весь вечер.

– Я выбрал честь, - хрипло произнес виконт и так сильно прижался лбом к кулаку, что почувствовал боль и был рад этой боли. - Прости меня, Господи, но я спасся, сделав своего брата козлом отпущения.

Когда лорд Равенсберг оказался уже в безопасности, высоко в горах, он мог наблюдать со своей позиции, как взяли в плен Сиднема и как его увели. Кит успешно выполнил задание. Потом его очень хвалили, упоминали во всех донесениях, приветствовали как героя. Как страшно иногда шутит Господь!

– Но это была война, - возразила Лорен, чтобы его утешить. - Это было хуже, чем война.

Его кошмары опять надвигались на него. Казалось, лорд Равенсберг сознательно стремится вновь вызвать их из памяти. Сейчас он пытался облечь кошмары в слова и воссоздать эту мрачную картину перед женщиной, которую следовало бы щадить и оберегать от любых ужасов. Но его потребность в моральном очищении была столь велика, что он сознательно отринул от себя принятые нормы поведения.