Клуб голливудских девчонок - Мэгги Марр

— Мэри-Энн?

— Папа? — Услышав голос отца, она сильно удивилась.

В отличие от Мици, которая регулярно звонила по воскресеньям, вторникам и четвергам, Марвин Майерс вспоминал о дочери только в день ее рождения и в праздники. Мэри-Энн захлестнуло чувство вины. С того самого дня, когда Мици улетела из Лос-Анджелеса, она не разговаривала с ней — не отвечала на ее звонки и письма. Мэри-Энн взглянула на часы: в Миннесоте было почти десять вечера. Время позднее, особенно для Марвина.

— Да, Мэри-Энн, это я. М-м… Как поживаешь?

Отец всегда отличался чопорностью, присущей уроженцам Среднего Запада, но сейчас его голос звучал особенно претенциозно. Последний раз Мэри-Энн была в Миннесоте почти два года назад, на похоронах своего деда. И около года прошло с тех пор, как Марвин приезжал в Санта-Барбару на конференцию по вопросам страхования. Будучи примерной дочерью, Мэри-Энн проехала семьдесят миль, чтобы поужинать с отцом в захудалом ресторанчике Санта-Барбары — из всех, имеющихся на побережье, он максимально приближался к стандартам Среднего Запада: много позолоты, пастели и кабинки. Ужин закончился рано. Помнится, ее удивило, что вопреки своим методистским вкусам — чистый шотландский виски со льдом — отец выпил водки с тоником.

Это был единственный раз, когда они с отцом обедали вдвоем. Марвин часто уезжал в командировки или пропадал на работе, поэтому в детстве Мэри-Энн семейные застолья, как правило, проходили без него. И вообще Марвин редко проводил время с детьми.

Вечер закончился неловким объятием и поспешным поцелуем. Когда они наконец расстались, она, помнится, испытала облегчение, за которое теперь ей было стыдно.

— Папа, все в порядке?

— Сейчас, конечно, уже очень поздно, но я подумал, может быть, ты что-нибудь знаешь о маме?

Снова обострилось чувство вины. Он звонит, чтобы попытаться помирить их с Мици?

— Папа, я виновата, что не общалась с ней. Но ты не волнуйся. Я ей обязательно позвоню. Я обещаю. Я просто немного разозлилась — только и всего.

— Хм… Нет. Мэри-Энн, об этом мне ничего не известно, правда. А сегодня или вчера ты не получала от нее никаких известий?

Значит, он звонит не из-за их размолвки?!

— Известия от мамы? Папа, но ведь ты живешь с ней.

— Ну да. То есть нет.

— Разве ее нет дома?

Марвин молчал.

— Ты не дома? Ты искал ее? — Мэри-Энн пришло в голову, что у Марвина, возможно, начинается болезнь Альцгеймера. Он упорно пил содовую из жестяных банок, а она где-то читала, что это способствует развитию симптомов этого недуга.

— Ну да, ее здесь нет.

— Мама посещает уйму мероприятий, папа. Возможно, она на собрании «Матерей-методисток» или на заседании литературного кружка. Ты смотрел ее расписание на кухне?

— Нет, я имел в виду… ее нет в Миннесоте.

— Что?!

Марвин вздохнул:

— Я не хотел, чтобы ты вот таким образом узнала об этом. Мы собирались тебе рассказать.

— О чем? — Мэри-Энн охватила паника. Мици нет в Миннесоте? А отец понятия не имеет, где она? Ее мать пропала, а отец, судя по всему, сходит с ума. — Ты обращался в полицию?

— Нет.

— Папа…

— Мэри-Энн, она оставила записку. То есть письмо, а точнее — список. Все, что мне надо сделать, пока она будет в отъезде.

— Куда она уехала? Папа, это совсем не похоже на маму. Она сроду никуда не уезжала, не предупредив об этом.

— Ох, Мэри-Энн! — простонал отец.

Неужели он плакал? Ей показалось, что Марвин всхлипнул.

— Мы с твоей матерью, мы… — Его голос сорвался.

— Что стряслось, папа?

— Мы решили расстаться.

Мэри-Энн показалось, что у нее в желудке разверзлась пропасть. Глубокая расселина, расколовшая ее надвое и подбиравшаяся к ее сердцу. Она опустилась в кресло.

— Расстаться, то есть развестись, да?

— Нет. Я не знаю. Мы решили, что мне следует пожить где-нибудь некоторое время. Я сейчас в гостинице «Сент-Пол».

— Когда? Из-за чего? Почему мне никто не сказал? А Майкл и Мишелл знают?

— Вчера вечером у нас был семейный совет. Мы с твоей матерью решили, что вместе позвоним тебе сегодня вечером. Я вернулся домой с работы, а ее нет. Кроме того, исчезли некоторые ее вещи и синяя дорожная сумка «Туристер» — значит, она уехала. И еще она оставила список.

— В нем не написано, куда она отправилась?

— Нет. И когда вернется, тоже не сказано.

Мэри-Энн почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Ее родители разводятся, и Мици где-то совсем одна.

— Я позвонил всем родственникам, твоей тете и бабушке, но никто ничего о ней не слышал.

— Ладно. Я уверена, что ей просто нужно немного побыть одной.

— Я подумал, может быть, ты знаешь, где она. Ты всегда была ее любимицей.

— Как же! — усмехнулась Мэри-Энн, по щекам которой уже вовсю текли слезы. — Это скорее относится к близнецам.

— Нет, к тебе — ее дочери, которая стала писательницей, отважилась уехать из Миннесоты и осуществила все мечты своей матери.

Мэри-Энн провела по щеке тыльной стороной руки.

— О чем ты говоришь, папа?

— Это было давно. Целую вечность назад. Знаешь, она ведь тоже сочиняла.

— Что?!

— Когда мы познакомились. Стихи и рассказы. Она была талантливая, в университете победила на паре конкурсов. Даже публиковалась. У нее был дар. Но потом появился я, затем ты и Мишелл с Майклом… Больше у нее ни на что не оставалось времени.

— Я не знала об этом.

— Помнишь «Приключения солнечного лучика»?

— Детские книжки с картинками, нарисованными от руки? Я их обожала.

— Это она сочинила.

— Не может быть!

— И рисунки, и текст. Она написала их, потом отдала напечатать на машинке и переплести. Она хотела, чтобы ты училась читать по этим книжкам.

— Это были ее книжки?

— Да. Но она так и не отправила их в издательство.

— Но они были у всех моих друзей и очень им нравились.

— Талант у тебя от мамы. Она подарила свои книжки всем твоим друзьям. Она всегда была очень внимательной. Все для других, никогда о себе не думала. — Марвин не мог больше говорить, его душили рыдания. Ему было тяжело говорить о Мици в прошедшем времени, точно она умерла.

— Папа, я уверена, с ней все в порядке.

— Я был таким плохим мужем.

— Она любит тебя, папа. Я убеждена, что тебе не нужно торопиться разводом…

— Ox, Мэри-Энн, ты не поняла. Это не я ушел от твоей матери. Это она от меня ушла.

Мэри-Энн положила трубку. Такого длинного и эмоционального разговора у нее с отцом никогда не было. Куда могла деться Мици? Бережливая до крайности (кое-кто называл ее скупой), Мици не стала бы тратиться на гостиницу. Она должна была отправиться к подруге. Но Мэри-Энн знала, что Марвин и Мишелл весь вечер убили на то, чтобы просмотреть записную книжку Мици от корки до корки. В ней значилось свыше пятисот фамилий (каждое Рождество всем до единого посылалась поздравительная открытка от Майерсов), и Мишелл обзвонила почти всех родственников и ближайших подруг Мици. Может быть, она у сокурсницы по университету, с которой недавно встречалась? Не только мобильного телефона, но и вообще ничего, даже отдаленно напоминающего электронные приборы, у Мици не имелось: для нее воплощением высоких технологий были ее бифокальные очки.