Язва - Натали Хеннеберг

В этот момент туша вылезла из щели в баррикаде из трупов. Она с трудом ползла в луже черной крови, если только это не был ее растаявший жир… Она еще не смирилась: «Вы все ничтожества и всегда будете ничтожествами, падаль вы все! Я вас ненавижу!» И она плюнула в уже посиневшее лицо Гордаччи. Затем она рухнула и забилась в такой ужасной агонии, что Айрт не выдержал и отвернулся. К тому же, девушка с длинными волосами тоже готовилась испустить дух. Она пробормотала:

— Марса… меня зовут Марса… Мы возвращаемся на Землю, да?

— Да, — отвечал Айрт, поддерживая у себя на плече безжизненную голову.

— Вы видите ее, да? Вот она сверкает перед вами в своем лазурном облачении…

— Скажите Виллис, — продолжила она… Но у нее не хватило сил окончить фразу, голова ее медленно склонилась набок, и она будто уснула с открытыми глазами. Айрт оттащил ее немного в сторону от других мертвецов и поднялся. Он единственный остался в живых после этой бойни и спрашивал себя — как же это получилось?

Позднее он обнаружил среди трупов одного, потом другого юношу, потом троих взрослых, которые еще дышали. Это был немыслимый труд — перенести все эти безвольные тела к люку, засунуть их в древние тяжелые скафандры, перетащить всех на «Скорпион». Но ему все-таки удалось, и когда в конце концов он оторвался от мерзкой крепости, корабль уносил на своем борту весьма странный экипаж, окровавленный и напичканный антибиотиками и подкрепляющими вливаниями.

Последней заботой Айрта было засунуть тело Марсы в скафандр и выпустить его в бесконечность. Он взял бы с собой и ее, но корабль и так был уже перегружен, а ей уже ничего не могло помочь… Но ему было неприятно оставлять ее в этом летающем гробу, похожем на сам ад.

Это был первый бой «Скорпиона», который вскоре окрестили Орлом, Корсаром и даже Летающим Демоном.

В космосе новости расходятся быстро.

Но они мало волновали Рега, который первое время должен был сочетать обязанности пилота, сиделки и исповедника. Привязанные к своим креслам, пассажиры «Летающей Земли» непрестанно бредили, и Айрт за несколько дней узнал о методах и намерениях Ночных больше, чем Лес, Морозов и сто других исследователей в течение самых длительных экспедиций.

Хотя эти пассажиры попали на «Скорпион» из баков консервации, где они хранились, чтобы потом служить пищей для чудовищного экипажа, двое из них оказались заражены, и, едва поднявшись на ноги, организовали нечто вроде мятежа. Айрт сидел за пультом — последнее время он держался исключительно на наркотиках — когда они ползком проникли в рубку. Им удалось разорвать ремни, которыми они были привязаны к своим креслам, и теперь они приближались держа их в руках. Положив свой дезинтегратор на колени, Айрт следил за ними из-под полуопущенных век. Они думали, что Айрт заснул, но он вскочил и обрушил, приклад своего оружия на голову одного из них — и пристально взглянул прямо в глаза второго.

И тогда он ужаснулся. Он дал себе слово никогда больше не употреблять физическую силу, не пользоваться насилием вообще. Он понял, что ошибкой следователей и инквизиторов было именно то, что они применяли насилие против насилия. Нужно было противопоставлять разум разуму, но в этой области Айрт терялся. Учитывая то, что даже биоробот был способен… Проникнув в мысли одержимого, он почувствовал, что скользит, опускается в ад, царящий в душе этого человека. Это было даже ужаснее, чем он мог себе представить: он попал в мир безумия, в затерянное подземелье, где развились и переплетались жажда убийства, ненависть и отчаянье. Он пробирался среди чудовищных картин и преступных желаний. В то же время он заставлял себя думать о другом: «Земля, лазурная планета. И эта девушка, которая погибла, прикрывая меня огнем своего дезинтегратора… которая звала подругу или сестру. Мужская дружба с отцом и его безнадежная лояльность. Диана. Мама. Тщедушный ученый, который смертельно рисковал в черной бесконечности, чтобы победить Язву…» И вдруг у него появилось впечатление, что он выбрался из адской неразберихи последних месяцев, выбрался на твердую землю, что он больше не одинок в этом водовороте мрака. Ведь были и другие непобежденные: его отец, Морозов, Лес Кэррол. И мутанты… Да, ведь были еще и мутанты!

— Можно еще спастись, — сказал незнакомый хриплый голос. Эти слова совсем неожиданно вырвались изо рта его противника. — Другие были с нами. И они бежали.

— Кто же?

— Хелл и Виллис. Да, ее звали Виллис…

— Ну, конечно, — сказал Айрт успокаивающим тоном. — Ведь надо только оказать сопротивление, помешать мраку овладеть нами. И это не так уж трудно, когда вам помогают.

— Да…

— Теперь спите. Вы отважно сражались. Вы победили ночь. Закройте глаза и спите, брат.

— Брат…

Он медленно опустился на пол, выронив свой ремень: он действительно спал. А через несколько секунд Айрт пришел в себя — похолодевший, дрожащий… Ведь он действительно побывал в мозгу другого существа и вынес оттуда такие ощущения, будто побывал на помойке, но вышел, совсем не испачкавшись…

«Только ведь это все ерунда, — сказал он себе. — Борьба один на один. А их миллионы. Необходимо продолжать исследования и эксперименты, сказал бы Морозов».

Второе испытание не заставило себя ждать.

Звездолет Ночных — Айрт обнаружил, что их патрульные корабли довольно пристально следили за движением между Землей и великим созвездием — засек на широте созвездия Лиры, в переменчивых отблесках Веги, ее лазурного солнца, мощный корабль с беженцами. Спектральный анализ показал, что он сам воспроизводил свое горючее и был буквально набит кредорами и космическими кристаллами. И действительно, это был корабль, который транспортировал привилегированных с семьями. Упускать такую добычу было не в правилах командира корабля по имени Барбаро, которому это имя подходило так же, как хорошо подобранная перчатка сидит на изящной женской ручке. Обычно тяжелые торговые корабли решались отправляться в путь только под защитой арктурианских боевых кораблей, которые встречали их на линии пояса астероидов; в таких случаях Ночные избегали нападать прямо: был приказ до поры не тревожить Двойную Звезду.

Но на этот раз все обещало легкий успех, стоило побороться за груз, да и торговец был один. Перевозивший правителей с Плутона и Нептуна, командир этого звездолета уже начал сходить с ума от противоречивых приказов своих «принцев», все они, казалось, знали космос лучше, чем он. Напрасно он убеждал их подождать конвой — они так боялись мрака, что бросились в космос, очертя голову.

Кроме того, звездолет Барбаро, носящий нейтральное название «Жизель», уже довольно давно безрезультатно бороздил пространство. Теперь, чтобы пополнить запасы в открытом космосе, он ожидал небольшой крейсерский корабль, замаскированный под торговца — «Скорпион» под командой Гордаччи. А эта мелкота опаздывала. Ничего, Гордаччи заплатит за опоздание — организация в таких случаях не церемонилась. Теперь, заметив огромный, слегка освещенный шар, который летел с малой скоростью, Барбаро не мог удержаться. Его боевая машина напряглась. Сфера мерцала на расстоянии в несколько парсеков и как раз начала переход на эксцентрическую орбиту.

Очаровательный звездный пейзаж служил фоном этому трагическому полету. В районе Веги пространство светится голубой прозрачностью сапфира. Необъятный Альтаир, таинственный Лебедь и звезды Пегаса кажутся совсем близкими. Полярная звезда похожа на разбросанное колье из жемчуга.

Если бы у светящейся сферы хватило здравого смысла, повернуть в сторону Бездны Лебедя, пиратский корабль, возможно, оставил бы ее в покое. Каждый знает, что происходит с кораблями, унесенными к этому мрачному провалу, открытому всем ветрам: оттуда выплывают иногда пустые корпуса, словно опустошенные чьим-то дьявольским вдохом, разбитые останки роботов… Но никакое живое существо не появляется оттуда. Однако торговец взял курс на Лиру. Это не очень устраивало Барбаро, но, к счастью для него, тяжелый корабль не мог соперничать с ним; он сошел со своей траектории и неожиданно отрезал путь своему противнику. Предчувствуя близкую и драматическую развязку, торговец сам зажег все огни и показал зеленый и голубой знак Земли. Он прямо показывал свою принадлежность. Даже в свете его прожекторов — они залили ярким светом все окружающее пространство — пиратский корабль, мощный и опасный, как акула, остался темным, как и пристало кораблю тьмы. Встав на благоприятную орбиту, он повернулся к торговцу своими мощными дезинтеграторами, и ударил из всех стволов.

Большой корабль, застигнутый врасплох, повел себя с определенным достоинством. Барбаро подумал, что в последнее время на планетах Солнечной системы научились строить настоящие моноатомные крепости, слишком уж прочные. Кроме того, на торговце стояло несколько тяжелых излучателей, которые ответили, правда, довольно разрозненно, что было для акулы не страшнее роя пчел. Пират был не прочь продолжить смертоносную игру, он представлял себе беспорядок, который царил в этот момент на всех палубах торговца, панику, женский плач, бессильную ярость мужчин, и улыбался. Барбаро был очень старым Ночным, он уже не знал, сколько всяких чужеродных волн или вирусов прошло через него. Во всяком случае, в его натуре оставалось не много человеческого. Он только сожалел, что он не мог, даже с помощью инфравизора, присутствовать при этих тысячах агоний — такие зрелища были ему совершенно необходимыми: он питался ими, как другие — кровью.