Отель с видом на смерть (сборник) - Алексей Макеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Гони, Шурик! – Они двигались каким-то странным образом – машина вроде ехала, но как-то боком, нелогично. А сзади ее подпирал «лендкрузер». Рычал возбужденно. Внезапно сбросил скорость, оторвался и в тот же миг рванулся, чтобы ударить заново.
– Тормози, Шурик! – взвизгнула Екатерина.
– Какая ты непостоянная, Катька… – каркнул Вернер. – То «гони», то «тормози»… – Он вцепился в руль мертвой хваткой, ожидая удара. Завыл в нетерпении. Удар не замедлил. Долбануло так, что все вокруг завертелось каруселью – Максимов отпустил ручку – его вдавило в сиденье и швырнуло, благо спинки мягкие – не расплющило. Екатерина клацнула зубами. Вернер – умница – не подвел, держал машину. Но они уже ехали практически перпендикулярно дороге!
– Тормози, Шурик! – заклинило Екатерину. – Кто же так ездит, блин, неуч!!!
– Учиться пойду! – рявкнул Вернер. – Повышать свое водительское мастерство!
– Я знаю одну хорошую инструкторшу, – бросил зачем-то Максимов. – На днях ей, правда, срок впаяют – лет пятнадцать за тройное убийство…
На этом месте Вернер и проявил отчаянную изобретательность. Явно с горя. Он выжал газ до упора, одномоментно провернув баранку вправо. И в тот же миг нажал на тормоз. Джип лихо развернуло, тряхнув напоследок и погрузив задними колесами в кювет. Преследователи, потеряв «буксир», явно растерялись. Пронзительно завизжали тормоза, крутобокий японец дал вираж, но, по инерции продолжая движение, пролетел метров двадцать и прочно погрузился в водосток. В салоне громко выражались. Водитель насиловал движок, пытаясь добиться невозможного, но передние колеса все глубже уходили в яму. «Гелентвагену» выбираться из канавы оказалось проще. Яростно вертелись колеса – миллиметр за миллиметром, выметая брызгами жидкую кашу… С простуженным ревом машина взгромоздилась на дорогу. Вернер лихорадочно работал рычагами, разворачивая капот по курсу. Сидящие в «тойоте» запоздало сообразили, что сели они надежно, – захлопали дверцы, какой-то храбрец карабкался из канавы на проезжую часть.
– Гони… – сладострастно выдохнула Екатерина.
Вернер дал по газам. Человек, летящий наперерез, отшатнулся, рыбкой убрался в канаву. Снова замелькали елочки, полоса асфальта в перекрестье фар…
– Быстрее, Шурочка, быстрее… – чувственно стонала Екатерина. – Ну хочешь, я тебе за просто так отдамся… Все твои трещинки, все твои родинки перецелую… особенно такую эротичную, под левой грудью…
– Не хочу, Катька, ну тебя на фиг… – истерично ржал Вернер. – Я уже достиг высокого полового наслаждения, обойдемся без посторонних…
– Какая-то странная у него родинка, – бормотал Максимов, – «ДМБ-92»…
– А ты откуда знаешь? – рявкнул Вернер.
– Так у тебя же в комнате фотка висит, ты в обнимку с корешами из десантуры…
– И все при родинках, – развеселилась Екатерина.
Веселье оказалось несколько преждевременным. Вторую машину, набитую головорезами, позорно проворонили. А могли и догадаться, что автотранспорта у клевретов Шалевича больше, чем у мэра. Сразу две машины прошли далекий поворот и помчались по прямой…
– Да пошли они в баню! – гневно завопил Вернер, всей массой наваливаясь на акселератор.
– Уйди от них! – взвизгнула Екатерина. – Вернер, родненький…
Но и у этих парней намерения были не менее воинственными. Рассусоливать они не стали – еще на дальних подступах открыли шквальный огонь. И снова завибрировал салон, заскрежетало многострадальное железо. Свинец хлестал по корпусу, разлетелось заднее стекло, осыпав осколками Максимова.
– Уроды, блин! – заголосил Вернер. – На поражение бьют! Умышленное причинение смерти – статья сто пятая часть первая!..
Екатерина скрючилась под сиденьем, тихо поскуливала, Максимов свернулся на полу. Даже Вернер сполз под руль, и очень кстати – лобовик под градом пуль затрещал, сморщился, как бумага, и с неприятным хрустом вывалился на капот… Одна из пуль пробила заднее колесо. Справляться с управлением уже возможности не было. Последнее, на что сподобился Вернер, – отыскал среднюю педаль… Мучительный тормозной путь, мерзкий визг протектора, водосток… Машина встала дыбом, задрав задние колеса, и Максимов, спасая себя от кувырка в разбитый ветровик, обнял спинку сиденья.
Конец машине. Уже не роскошь и не средство…
– Мамочка, забери меня отсюда… – жалобно молила Екатерина.
Вернер ругался высоким штилем. Становилось светлее – погоня, слепя фарами, приближалась. Голова внезапно вспыхнула разноцветной болью – давно ее что-то не было. Приключение начинало принимать утомительный характер.
– А ведь нас еще не поймали, – как-то зачарованно догадался Вернер.
– Точно, – бросил Максимов. – Бежим отсюда! – Повернул ручку, ногой распахнул дверь и с метровой высоты сверзился в канаву. Плечо отзывчиво выстрелило. Он рванул переднюю дверцу, выволок за локоть Екатерину, схватил за талию, приподнял, вытолкнул из канавы.
– Как твои лодочки, Катюша?
– На завязочках… – стонала Екатерина. – Их оторвать можно только с ногой…
Проверка на мужество в реальных боевых условиях только начиналась. Они ворвались в лес, будоража лапник – как раз в тот момент, когда первая машина поравнялась со вздыбленным джипом. Но не остановилась, промчалась дальше. Ушла за поворот и только там завизжала тормозами. Вторая стала, основательно не доехав.
«В клещи зажмут», – догадался Максимов. Пропитанный водой покров из опавших хвоинок податливо чавкал под ногами. Ельник сгущался. Не предназначены обильные еловые заросли для того, чтобы носиться по ним сломя голову. И тропок не предусмотрено. Он помнил, как сопливым пацаном на корточках ползал по замшелому ельнику, сгребая маслята. Подняться невозможно – только на четырех конечностях…
Екатерина ныла, что в гробу она видала эти адские грибные места, хочется домой, в ванну, да будет проклят тот день, когда она еще раз отправится в путешествие с несносными мужиками. Чертыхался Вернер. Курить хотелось просто зверски.
– Я не пролезу… – всхлипывала Екатерина, застряв между стволами. – Костик, дай руку, вытащи меня отсюда…
– На коленях, Катюша, на коленях, – приговаривал Максимов, шаря рукой на голос.
Ельник кончился внезапно. Открытое пространство, поросшее травой, а за ним разреженный сосняк с очажками подлеска. За спиной, в пугающей близи, отрывистые голоса – охранники перекликались, чтобы не заблудиться.
Екатерина со вздохом облегчения опустилась в траву.
– Никаких привалов! – рассвирепел Максимов. – Нас еще не поймали, Катюша. Вот поймают, тогда и отдохнешь.
Он схватил ее за талию, поволок к сосняку. Споткнулся о корягу – повалились оба. Вернер пришел на выручку, но и сам запнулся.
– Пошли, родимые, пошли… – хрипел Максимов, буксуя в месиве из травы, иголок и размокшей почвы. Насилу добрели до сосняка. Оглянулись как один – фора есть: охрана тоже завязла в дебрях.
– Костик, объясни… – повисла на плече Екатерина. – Не хочу умереть дурой… Кто убил этих троих?
– Четверых, – поправил Вернер.
– А я откуда знаю? – удивился Максимов. – Расследование прервалось на самом интересном месте. Екатерина, твоя тяга к знаниям просто бесит! А ну пошли!
Они бежали, спотыкаясь о колдобины, увязая в сочном мохе, пока на пути не выросла стена кустарника. Встали, задыхаясь. Екатерина обмякла, зашаталась. Пришлось обнять ее и прислонить к себе.
– За мной, друзья, – сказал Вернер. – Я знаю, куда идти.
С этими словами он раздвинул ветви и смело бросился вперед. Тотчас раздался испуганный крик, хлынула земля вперемешку с камнями, и испуганный крик начал удаляться.
– Что это было, Костик? – вздрогнула Екатерина, поднимая на Максимова блестящие глаза.
«Как романтично», – подумал сыщик.
– Ничего особенного, Катя. Просто наш душка Вернер точно знает, куда идти. Нюх у него отменный – рыло бы еще набить…
И сам застыл, пронзенный обидной мыслью – а ведь знают охотники, куда гнать волчат. Неужели сами себя по доброй воле завели в ловушку?
– Пошли, Катюша.
За кустами ровный лес обрывался. Гигантский разлом – язык не повернется назвать эту пасть в земле оврагом – дальний склон во мгле, даже то, что под ногами, видно с трудом. Шапки кустов, уступы, трещины. Шевельнулось что-то на дне.
– Вы идете или остаетесь? – раздался снизу недовольный голос Вернера.
– Идем, – сказал Максимов.
– Страшно, Костя, – вцепилась в грудь Екатерина.
– Страшно – это запор, Катя. Пошли.
Они катились, как на саночках, со свистом в ушах. У самого дна досадная неровность. Максимов сделал кувырок, защищая мозги руками, и больно шмякнулся хребтом о какую-то глыбу. Екатерина издала предсмертный крик, но не успела разбиться – вкатилась Вернеру в объятия. Отдохнуть он ей не дал – потащил на противоположный склон. Максимов задержался, прислушиваясь, – слева крики, справа крики, и совсем, что характерно, не за горами… Стиснув зубы, он бросился догонять своих.
