Дотянуться до солнца - Анна Никки
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Абиссинец смотрел ему прямо в глаза:
— Нет!!!
— Почему?!
— …Они забрали мою дочь…
— Что?
Абиссинец скривился, будто от боли.
— Да! Я говорил. За нами следили. Те, кто это делал, наверняка не знали всего, но… у них имелся приказ — в случае подозрений общения с посторонними на запретные темы или передачи документов или данных на внешние источники ликвидировать опасность, в том числе людей. Мне же уделялось больше внимания из-за того, что я являлся координатором группы. А, значит, отвечал и за безопасность, и за неразглашение. Одна моя ошибка означала смерть для них всех. Они были моими людьми. Именно я отвечал за них и их родных. В самом начале второго эксперимента, я пытался навести справки. Меня выворачивало от одного вида того дома и хотелось предпринять уже хоть что-то. Моя жена была тогда беременна. Позже я узнал, что в роддоме ребенка украли. Она проснулась, а ее нет. Понимаете?! А мне осторожно намекнули на мое расследование. Я до сих пор не знаю, жива ли моя дочь… Мне не оставили и шанса выбраться оттуда. Не имело смысла об этом даже нигде упоминать, в лучшем случае, я окончил бы свои дни в психушке, так ничего и не выяснив. Далматинец к тому времени твердо встал на ноги, и ему помогали. В тот день я умер вместе со своей дочерью. Моя жена… Моя жена умерла через два года от инсульта. Но я не уверен, так написали в справке о смерти. Она так и не простила меня… Я умирал дважды с моими родными, но в отличие от них мое сердце почему-то продолжает биться, и дышать совсем не больно, хотя кажется, что вот-вот и задохнешься, все еще…
Не в силах продолжать мужчина опустился на стул и закрыл лицо ладонями.
Единорог опустил ладонь на его плечо:
— Прости, не нужно больше говорить. Мы пойдем, приди в себя. Мы понимаем тебя. Ты спас нас, благодаря тебе мы здесь. Мне трудно понять твои чувства, у меня не было семьи. Но, если дали бы возможность, я не отказался бы от такого брата. Тогда тебе не оставили выбора, но сейчас появился шанс его сделать. Как ты решишь, так и поступим. Самуил.
— Идем.
Они вышли в коридор и отчетливо услышали, как лидер бьет кулаком в стену. Единорог подтолкнул Самуила вперед, когда тот дернулся в сторону двери.
— Все нормально, идем.
— Каким боком здесь Далматинец? Как он смог вообще такое провернуть?
Единорог усмехнулся:
— Поэтому ты всегда проигрываешь мне.
— Эй!
— Кирин и Дракон. Чьи они дети?
— Далматинца.
— Кирин и Дракон. Кто они?
— Кандидаты.
— Кирин и Дракон. — Единорог многозначительно посмотрел на Самуила. — Ну?
— Он им не отец.
— Это и ежу понятно. Почему он зовет себя их родителем?
— Он — приемный отец?
Заместитель достал нож. Самуил с улыбкой отступил на шаг назад.
— Ладно-ладно. Он — тот ученый, который издевается над маленькими детьми и заставляет их делать неестественные вещи?
— Да.
— Значит, Абиссин работал с ним в одной группе, а потом этот придурок что-то там у себя нафантазировал, и — БАМ! — у него получились супергерои.
— Типа того.
— После ему пришлось его охранять и… И?
Единорог помотал головой:
— Не знаю, что дальше.
— Но ты же все понял.
— Также, как и ты, болван. Но что же там произошло, что так все повернулось, не знаю. Абиссинец не в себе, нужно подождать.
Самуил обеспокоенно обернулся:
— Первый раз вижу его таким.
— Я тоже. Но ему пришлось многое повидать. Раз нам это и слушать тошно, то представь, как ему. Пойдем, проверим людей.
Бойцы спустились в подвал. Единорог открыл нишу в стене и набрал код. Никто не ответил. После нескольких попыток он мотнул головой Самуилу, и они побежали наверх.
— Что случилось? Не отвечают?
— Нет, как-то неспокойно из-за этого всего. Код знает Абиссинец, подождем наверху.
— Может, выжидают? Им приказали не выходить трое суток. Они же не знают, кто набирает номер. — Самуил схватил Единорога за плечо, пытаясь остановить, не замечая, как от волнения переходит на родной язык. — Подожди! Может, скажешь, зачем мы бежим?
Единорог остановился.
— Так в чем дело? — Парень все еще говорил на корейском.
— Говори по-русски, я тебя не понимаю.
— Я спросил, в чем дело.
— Не могу объяснить, но ты же видел ее. Ни в чем нельзя быть уверенными. После рассказа Абиссинца, я волнуюсь за наших людей. Далматинец не пощадит никого. Пойдем.
— Ага.
Вернувшись на первый этаж, они быстрым шагом проследовали в зеленую комнату. В помещении царил полный разгром.
— Ничего себе, повеселился, ха.
— Куда он пошел?
— Может, у супергероя?
Они снова побежали по коридору и поднялись в жилое крыло. В комнате лидера ничего не изменилось. Максим лежал все в той же позе.
Самуил поднял указательный палец и указал на кровать.
— Смотри, что это?
Из подушки рядом с головой парня торчал нож. Единорог вытащил его и внимательно осмотрел. На клинке он различил мелкую надпись: «Лучшему другу». Видимо, это был подарок.
— Пойдем, найдем его.
Но Абиссинец исчез.
Теперь беспокойство Единорога передалось и Самуилу:
— Чем он думает? Если его выследят, то убьют, не понимает?
Заместитель подбросил вверх нож.
— Думаю, сейчас ему все равно.
— Ему все равно, а мне нет! — Самуил сказал последние слова на родном языке и выругался.
Теперь им действительно оставалось только ждать.
Абиссинец переоделся. Джинсы, темная футболка, ветровка и кепка с длинным козырьком — сейчас он не мог здесь оставаться, его душа рвалась туда, во что бы то ни стало. Было ощущение, что сердце стало невыносимо тяжелым. Таким тяжелым, что могло разорваться в груди на мелкие кусочки, если не пойти.
Мужчина схватился за грудь. Воспоминания нахлынули с такой силой, что невыносимо стало даже дышать. Он задыхался от боли… от счастья… от безысходности… от любви…
— Поздравляю, капитан. У вас родилась дочь.
Человек из управления похлопал его по плечу. Он широко улыбнулся и попросил увольнительную.
— Прости, капитан, сейчас не время. Второй эксперимент требует пристального внимания. К тому же поступила информация… ладно, не бери в голову.
— Но моя жена… только взглянуть и успокоить…
— Не волнуйся. За ней присматривают.
Он опустил голову:
— Да, не сомневаюсь.
— Не раскисай, скоро тебе представится такая возможность. Свободен.
Капитан козырнул и вышел.
Далматинец уже тогда все продумал. Он не собирался делиться секретами и понимал, что пока нужен — его не тронут.
Абиссинец купил билет до конечной станции. Не отличаясь от прохожих, он слился с ними в
