Мир приключений, 1983 - Александр Беляев

— Не жадный, — подхватил Баркалая. — В прошлом году мне свои бутсы отдал.

— С маленькими дружит, не обижает их, — вздохнула Катя.

— А вы зачем подняли на птичнике шум? — набросился на нее Гулибаба. — Сип хотел дельную штуку сделать.

— Это не я, это бригадир, — оправдывалась Петрова. — После все жалели, что Илюшка от нас ушел. Механизация нам очень нужна.

— Во-во, — сказал Володя. — Не ценили Сипа. Из-за каких-то яиц такое дело загубили.

— И я им говорила, — подтвердила Ситкина.

— Ты бы уж помолчала, — зло сказал Гулибаба. — Если хочешь знать, все из-за твоего борова. Васька только и годится на колбасу…

Ситкина проглотила обиду и смиренно произнесла:

— Я никогда не говорила, что Илья плохой. Наоборот, очень способный, быстро освоил кормление, уход. Вот только дисциплина…

Но она пожалела, что затронула этот вопрос. На нее зашикали. Каждый старался припомнить о Сипе самое лучшее. Гадали, куда Илюха мог исчезнуть. Высказывались предположения, что подался на БАМ, в Чили, помогать бороться чилийским патриотам… В то, что с Сипом, жизнерадостным и изобретательным Сипом, могло произойти какое-нибудь несчастье, никто не верил. Шагал класс по затихшему, уснувшему острову. Ребята жались друг к другу. То ли от темноты, то ли от того, что их сближало происшедшее, но никогда еще они не чувствовали такой сплоченности. Проводив девочек до их домика, уставшие мальчики добрались наконец до своей палатки и повалились спать…

Утро следующего дня началось с тревожного события. Директор школы и пионервожатый, едва забрезжило, были уже в кабинете Макара Петровича. И хотя оба бодрились, но и тот и другой были во власти тревожных дум.

— Не слишком ли вы дергали мальчишку? — хмуро сказал директор.

— Понимаете, Макар Петрович, — оправдывался Смирнов, — я всегда старался направить его энергию на что-нибудь полезное. Мальчик он способный, но индивидуалист. А мне хотелось слить его с коллективом. Понимаете?

— Понимаю, как не понять. Но получается наоборот: наказывая, вы его обособляли, отрывали от класса. Ты хочешь, чтобы Саввушкин был, как все. А что значит — как все? Такого не бывает. Каждый ученик — это индивидуальность. Коллектив тогда крепок, когда любой ученик со своей яркой личностью проявляет способности на благо всем.

— Но вы же тоже его наказывали, — возразил пионервожатый.

— Да, наказывал. У меня на плечах вся школа. И не наказывать за проступки, которые вредят всем, я не имею права. По существу, я наказывал и тебя.

— А меня за что? — удивился Смирнов.

— Как пионервожатого, идейного наставника класса. — Макар Петрович вздохнул. — Прямо скажем, Андрей, не нашел ты к Саввушкину подхода.

— Хотите честно?

— Разумеется.

— Я люблю Илью, — признался пионервожатый.

Директор усмехнулся.

— Любимое дитя всегда балованное.

— Совсем нет, — обиделся Смирнов. — Уж кто-кто, а я с ним строго. И стараюсь направлять его. Хочет он того или нет…

— Боюсь, не перестарался ли… Ведь хотение от натуры. Заставь человека делать то, что ему не по душе, пользы не добьешься.

Андрей начал было снова оправдываться, но в это время в комнату вбежал один из учеников третьего класса и, испуганно тараща глаза, выпалил:

— Там лодка… «Чайка»… Брюки Саввушкина… Письмо.

— Какая лодка, какое письмо? — вскочил Смирнов.

— Лодку прибило. Недалеко от переправы, — судорожно глотая воздух, объяснил мальчишка.

— Поспокойнее можешь? — строго сказал Макар Петрович.

Директор и пионервожатый забросали третьеклассника вопросами. Выяснилось, что в камышах была обнаружена прибившаяся лодка. В ней лежали удочки, сандалии, брюки и майка Ильи, а также книга «Робинзон Крузо» и фляжка с водой. В книге находилось письмо, которое, видимо, намеревался отправить Саввушкин. Дело принимало серьезный оборот.

Через некоторое время у директора состоялось экстренное совещание. На нем присутствовали одноклассники Ильи, Олег Ченцов — капитан «Грозного» и несколько старшеклассников.

Макар Петрович зачитал письмо.

— «Дорогая редакция „Пионерской правды“, — писал Сип. — Мы сейчас всей школой находимся на острове, где расположено подсобное хозяйство. Меня несправедливо лишили работы на целых десять дней…»

Дальше Саввушкин в самых мрачных тонах расписывал свое положение тунеядца. В заключение он спрашивал, имели ли право так с ним поступать. Но о своих намерениях он ничего не сообщал.

Директор отложил письмо и, обращаясь к Ченцову, сказал:

— Как же это так получилось, что вы не заметили вчера исчезновения лодки?

Капитан «Грозного» встал, поправил широкий ремень на джинсах, одернул тельняшку.

— Виноват, Макар Петрович, наша оплошность. Но ведь у нас семь лодок…

— До семи, значит, разучились считать, — покачал головой директор школы. И задал вопрос одноклассникам Ильи: — Саввушкин никому не говорил, куда собирается?

Все посмотрели на Гулибабу.

— Ничего не говорил, — поднялся Володя.

— Странно, — Макар Петрович постучал пальцем по «Робинзону Крузо». — Никто ничего не видел, никто ничего не слышал… Что будем делать? — повернулся он к пионервожатому.

— Лодку прибило к нам, — словно размышляя вслух, сказал Андрей. — Значит… Значит, Илья уплыл вверх по течению.

— Если вообще уплывал, — вставил Ченцов.

— Что ты хочешь сказать? — посмотрел на него Макар Петрович.

— Ну, собрался плыть и… — Олег замялся, не решаясь высказать страшное предположение.

— Илюха не мог утонуть, — убежденно произнес Гулибаба. — Знаете, как он плавает!

— Надо поискать на островах, — предложил Смирнов.

Решено было продолжить поиски и на самом Пионерском. А группа, состоящая из директора, Смирнова, Ситкиной, Гулибабы, Шоты и двух старшеклассников с аквалангами, отправилась на катер «Грозный». Андрей отдал соответствующее распоряжение командирам поисковых отрядов, не забыв присовокупить просьбу тети Глаши о Пахоме.

В присутствии множества островитян катер отошел от причала. За ним следом двинулись лодки, на которых было по двое гребцов и одному наблюдателю. Весельный флот был призван обследовать берега Маныча.

«Грозный» вышел на стрежень, и Ченцов скомандовал: «Полный вперед!». Андрей с биноклем и рупором расположился на носу катера, ребята по бортам, а Макар Петрович возле капитанской рубки.

Очень скоро далеко позади остался Пионерский, лодки, спешащие к береговым зарослям. Минут через двадцать один из матросов крикнул: