Это случилось в полночь - Кейт Лэндон

Микаэла неподвижно стояла в свете костра, ее тело было напряжено и дрожало, руки были опущены, кулаки сжаты, ноги широко расставлены. В лунном свете ее лицо было очень бледным, глаза широко раскрыты, она пыталась выдержать жестокий удар, который только что нанес ей Харрисон.

– Откуда тебе обо всем этом известно?

Время пришло, подумал он устало. Микаэла должна узнать правду. Пусть она возненавидит его, но он должен все рассказать. Мрачная тайна была скрыта слишком долго, терзая и мучая всех, лишая покоя Фейт. Было ли его молчание предательством по отношению к Лэнгтри? Он лишь хотел защитить их, но теперь нужна только правда и ничего, кроме правды. Харрисон дотронулся до носа.

– Ты помнишь ту ночь, когда я пришел к вам в дом и у меня был сломан нос? Мой отец в приступе пьяной ярости соизволил выложить мне все о своих «победах». Думаю; Фейт что-то заподозрила, когда увидела меня. Но твоя мать настоящая женщина.

Сотрясаясь от дрожи, Микаэла рухнула на колени, словно невидимые нити, удерживавшие ее, были срезаны, и, закрыв лицо руками, стала раскачиваться всем телом. Харрисон потер грудь, там, где находилось разбившееся на кусочки сердце.

– Лучше, если все будет сказано сейчас. Правда слишком долго ждала своего часа. Сомневаюсь, что рядом с Марией мы найдем Сейбл… Ты помнишь, ходили слухи, что моя мать отправилась на курорт и потом не вернулась? Все решили, что она наконец-то бросила моего отца. Мне было пять лет, когда она оставила нас. Она все спланировала очень тщательно, забрала украшения и небольшие вещички, которые могла продать. Джулия Кейн могла взять биржевую сводку и определить фаворита с закрытыми глазами. Она могла переадресовывать финансовые средства и вести бухгалтерию; все ценные бумаги, которые имелись у моего отца, и все то, что получила по наследству, она обратила в наличные. Сбежав, Джулия сняла со счетов все деньги, в конечном итоге погубив отца, как он погубил се. Да, мои замечательные родители были идеальной парой.

Микаэла смотрела на Харрисона безучастно, затем вновь перевела взгляд на огонь. Харрисон потерял ее. Потерял все, что связывало его с семьей Лэнгтри, и он сам был в этом виноват.

– Мне было пятнадцать, когда я узнал обо всем этом. Пятнадцать, но я чувствовал себя стариком. Тогда отец ударил меня в последний раз. Микаэла, это произошло десять лет спустя после того, как похитили Сейбл. Десять долгих лет. Я пытался разыскать ее, но мать была очень хитрой. Понадобилось…

– Какое отношение твоя мать имеет к Сейбл?

Разъяренная Микаэла вскочила и толкнула его в грудь.

– И ты столько времени скрывал это? Мой отец обыскал все, пока не осталось ни одной зацепки…

Микаэла снова толкнула Харрисона и отвернулась от него, словно даже секунду не могла смотреть на него. Его пронзила острая боль. Вытянув руку, чтобы прикоснуться к Микаэле, он тут же опустил ее, почувствовав с ее стороны холодное неприятие. Нужно было доводить дело до конца.

– Ты спросила, какое отношение моя мать имеет к Сейбл? Думаю, именно она похитила Сейбл той ночью. Думаю, она убила Марию, чтобы не дать отцу возможность бахвалиться, что он «подсунул бастарда» Кейнов в потомство «всемогущего Джейкоба Лэнгтри».

Стройная спина Микаэлы выпрямилась. Когда она повернулась к Харрисону, ее глаза горели, а волосы черным ореолом окаймляли лицо.

– И все это время ты знал об этом. А она знала нашу семейную колыбельную песенку. Она знала о монетах Захарии. Харрисон, она была лучшей подругой моей матери. Это все абсолютно нелогично. Это все так…

– Отвратительно? Страшно? Мерзко? Извращенно? Да, похоже, причинять страдания людям – это наша фамильная черта. Мне очень жаль, Микаэла.

Теперь уже Харрисон бросился на землю, обхватив голову руками. Слишком долго он хранил эту тайну, и теперь она открылась, причинив боль тем, кого он хотел защитить. И у него в жилах еще бежит кровь? Как это может быть? Его сердце еще бьется? Или у него в груди твердый холодный камень? Никакие слова не помогут, не уничтожат эту правду.

– Мне очень жаль.

Дрожащей рукой Микаэла вытерла слезы. Ей оставалось только принять все на веру и попытаться понять. Уродливое прошлое неожиданно раскрылось, и все-таки что-то не связывалось. Микаэла посмотрела на луну, на неровную гряду черных гор, на человека, которого знала всю свою жизнь и которому доверяла.

– Но почему? Что заставило ее взять ребенка из колыбели?

Харрисон, подбросив в огонь хворост, наблюдал, как он разгорается. Перед его глазами словно вставало прошлое.

– Он издевался над ней. Это было в его характере – издеваться. Она не могла больше иметь детей, а у Фейт было уже двое, до Сейбл. Затем появился «бастард Кейнов», как выражался мой отец. Больше он так не говорил. Мне по крайней мере. Странно, что хотя мне было только пять и воспоминания расплывчаты, мне кажется, Джулия по-своему любила меня.

Микаэла села, в голове у нее все перемешалось, слезы ручьем стекали по щекам.

– Ты считаешь, она могла убить Сейбл? Беспомощного ребенка? Думаешь, Сейбл лежит где-нибудь здесь, рядом с Марией? Или…

Харрисон покачал головой:

– Не знаю… Я не знаю.

Когда он повернулся к ней, свет пламени выхватил из темноты его искаженное, измученное лицо.

– Это то, что связывает нас с Фейт. Думаю, что когда она смотрит на меня, то пытается представить, как выглядела бы Сейбл в двадцать семь лет.

Микаэла вскочила и начала беспокойно ходить взад-вперед. Ее сестра – единоутробная сестра – может быть мертва… или жива. Микаэла бросила взгляд на мужчину, все так же неотрывно всматривающегося в пламя костра, его лицо было суровым. Она вспомнила Харрисона пятнадцатилетним мальчиком, глаза так умоляюще смотрели на Фейт, из носа капала кровь, пачкая одежду. Боже! Как ему было стыдно тогда. Конечно, он не мог говорить, не мог рассказать о том, что узнал.

– Ты ведь не знал тогда, что делать, правда? Когда тебе сломали нос?

– Сначала я воспринимал это просто как пьяный бред. Я не верил отцу. Спьяну он любил вот так поиздеваться. Но потом я нашел свои детские фотографии – он их спрятал, – это было уже после того, как он умер, и я разбирал его вещи… Когда я их нашел, мне было уже восемнадцать. У Сейбл были черты Кейнов, эти рыжие кудряшки. Я пытался, Микаэла. Я на самом деле пытался. Я был еще совсем мальчишка, и я неумело отыскивал следы. Связался с плохим детективом, который только тянул из меня деньги.

Микаэла поняла, что они не могут копаться дальше в этой страшной запутанной тайне.

– Харрисон…

Она сострадала ему, мальчику, которому все это пришлось испытать, мужчине, который пытался ответить перед Фейт и Шайло за преступления, которых он не совершал. Микаэла подошла к Харрисону и положила руку ему на плечо.