Сегун. Книга 3 - Джеймс Клавелл

Она перевела взгляд на Ябу, который сидел напротив нее скрестив ноги и скалился. То, что Ябу при всех встал на ее сторону и вышел вместе с нею, приятно ее удивило. Благодарная ему за поддержку, стесняясь того, что вышла из себя, она отбросила свое обычное высокомерие и резкость и решила потешить его гордыню:

– Пожалуйста, извините меня за мою глупость, Ябу-сама. – Голос ее был полон раскаяния, она, казалось, едва сдерживала слезы. – Конечно, вы правы. Простите меня, я только глупая женщина.

– Согласен. Глупо идти против Исидо в его собственном гнезде.

– Да-да, простите. Можно предложить вам саке или чаю? – Марико хлопнула в ладоши, сразу же открылась внутренняя дверь и появилась Тиммоко, с растрепанными волосами и испуганным, опухшим от слез лицом. – Принеси чаю и саке для моих гостей. И перекусить. И приведи себя в порядок! Как ты осмелилась появиться в таком виде? Думаешь, это крестьянская хижина? Ты позоришь меня перед господином Касиги!

Тиммоко залилась слезами.

– Простите, господин, пожалуйста, извините ее за такое непристойное поведение.

– Э, это не важно. А вот как быть теперь с Исидо? Э-э-э, госпожа… ваша шпилька о крестьянах оставит отметку надолго – ведь это удар по самолюбию господина военачальника. У вас появился теперь такой враг! Ваши слова его оскорбили и унизили перед всеми!

– О, вы так думаете? Пожалуйста, извините меня, я не хотела его оскорблять.

– Эх, он крестьянин, всегда им был и останется и всегда будет ненавидеть нас, настоящих самураев.

– О, господин, как вы умны, что поняли это. Благодарю вас за то, что подсказали. – Марико поклонилась и сделала вид, что вытирает слезы, потом добавила: – Позвольте мне сказать, что я чувствую себя теперь такой защищенной – вашей силой… Если бы не вы, думаю, я просто потеряла бы сознание.

– Глупо было нападать на Исидо перед всеми. – Ябу уже несколько успокоился.

– Да, вы правы. Как жаль, что не все наши вожди так сильны и умны, как вы, господин, а то наш господин Торанага не попал бы в такую беду.

– Согласен. Но вы все же поступили опрометчиво.

– Прошу меня простить. Да, это моя вина. – Марико все еще мужественно сдерживала слезы. Она опустила глаза и прошептала: – Благодарю вас, господин, что вы приняли мои извинения… Вы так великодушны…

Ябу кивнул: он заслужил эти похвалы, ее раскаяние и покорность, – конечно же, он необыкновенно умен. Марико продолжала его ублажать и льстить ему. Скоро он стал абсолютно податлив.

– Можно мне объяснить все про мою глупость Андзин-сан? А он предложит какой-нибудь выход… – Она заставила себя произнести все это тихим покаянным тоном.

– Да, очень хорошо.

Марико благодарно поклонилась ему, повернулась к Блэкторну и заговорила по-португальски:

– Пожалуйста, слушайте, Андзин-сан, слушайте и не задавайте вопросов. Простите, но сначала я должна была успокоить этого злобного негодяя, как вы его называете. – Она быстро рассказала ему, о чем спорила с Исидо и почему так заторопилась Осиба.

– Это все очень серьезно. – Он внимательно смотрел на нее.

– Господин Ябу спрашивает вашего совета. Что нужно сделать, чтобы выбраться из ловушки, в которую мы все угодили из-за моей глупости?

– Какой глупости? – Блэкторн наблюдал за ней, и его беспокойство все усиливалось. Она опустила взгляд вниз, на татами. Он заговорил с Ябу напрямую: – Я еще не разобрался, господин. Сейчас пойму – надо подумать.

Ябу угрюмо ответил:

– О чем тут думать? Мы в ловушке.

Марико перевела, не поднимая глаз.

– Это верно, Марико-сан? – спросил Блэкторн. – Это всегда было так?

– Да, к сожалению.

Он отвернулся, глядя в ночь. Факелы горели в нишах каменных стен, окружающих передний садик. Свет играл на влажных листьях, которые специально окропили водой. Западнее находились обитые полосами железа ворота, охраняемые самураями в коричневой форме.

– Ты… – услышала она его голос, он говорил не оборачиваясь. – Я должен поговорить с тобой наедине.

– Ты… Да, я тоже. – Она отвернулась от Ябу, которому не доверяла. – Сегодня вечером я найду тебя. – Она взглянула на Ябу. – Андзин-сан согласен с вами, господин, по поводу моей глупости, прошу меня извинить.

– Ну и что же теперь делать?

– Андзин-сан, – ее голос был сух и деловит, – сегодня, позднее, я пойду к Кирицубо-сан. Я знаю, где вы живете, и найду вас.

– Да, благодарю вас. – Он все еще сидел отвернувшись от Марико.

– Ябу-сама, – почтительно обратилась к даймё Марико, – сегодня вечером я собираюсь зайти к Кирицубо-сан. Она умная женщина. Может быть, она найдет выход.

– Выход только один, – отрезал Ябу с убежденностью, от которой ей стало нехорошо, глаза его горели, как уголья. – Завтра вы извинитесь. И останетесь.

Кияма прибыл в назначенный час. С ним был Сарудзи, и сердце у Марико упало.

Покончив с формальными приветствиями, Кияма угрюмо произнес:

– Ну а теперь, Марико-сан, объяснитесь, пожалуйста.

– Войны нет, господин. Нас не следует здесь задерживать или обращаться с нами как с заложниками, поэтому я могу идти куда захочу.

– Необязательно вести войну, чтобы брать заложников. Вы это знаете. Госпожа Осиба была заложницей в Эдо для безопасности вашего господина, когда он находился здесь, и никакой войны тогда не было. Господин Судара и его семья сейчас заложники у его брата, а они не воюют.

Марико сидела молча, опустив голову.

– Здесь многие – заложники того, что их господа будут выполнять решения Совета регентов, который правит государством. Это мудро, это обычный образ действий.

– Да, господин.

– Будьте добры, изложите мне настоящую причину.

– Господин?

Кияма не сдержал раздражения:

– Не дурачьте меня! Я не какой-нибудь крестьянин! Я хочу знать, почему вы так вели себя сегодня вечером!

Марико подняла глаза:

– Простите, господин Исидо просто разозлил меня своим высокомерием. У меня есть приказы. Нет ничего плохого в том, что Кири и госпожа Садзуко отлучатся на несколько дней, чтобы встретиться с нашим господином.

– Вы очень хорошо знаете, что это невозможно! Господин Торанага тоже должен знать это, даже лучше вас.

– Извините, но мой господин отдал мне такие приказы. Самурай не обсуждает приказы своего господина.

– Да, но я обсуждаю их, потому что они бессмысленны! Ваш господин не должен нести чушь или делать ошибки! И я настаиваю на том, что имею право задать этот вопрос.

– Прошу меня извинить, господин, но здесь нечего обсуждать.

– Нет, здесь есть о чем поговорить. Например, о Сарудзи. А также о том, что я имел честь знать вас всю вашу жизнь. Хиромацу-сама – самый старый из оставшихся моих друзей, и ваш отец был самым лучшим моим другом и верным союзником до последних четырнадцати дней своей жизни.