Zero. Обнуление - Энтони МакКартен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Едет домой, паркуется на подъездной дорожке, берет такси на улице.
И дает водителю домашний адрес Джастина Амари.
3 дня 17 часов
Квартира Джастина Амари, Вашингтон, округ Колумбия
Джастин и сам только-только с работы, галстук уже снял, но рубашку еще нет, и как только впускает незваную гостью, Эрика проходит прямо в гостиную. У него классическая квартирка разведенного мужика с ограниченным бюджетом. Дешевые стеллажи с научной литературой и старыми виниловыми пластинками. Телевизор с подключенной игровой консолью, но ни у того, ни у другой вилки в розетки не воткнуты, замечает Эрика — ну да, теперь он ведь знает о фиктивном нерабочем режиме. Однако на обеденном столе стоит открытый ноутбук.
— Выпьете чего-нибудь? — предлагает Джастин, не выказав ни малейшего удивления ее приходом.
Она отделывается молчанием.
— Вы здесь не ради выпивки? Тогда, наверное, поиграть в «Зов долга»[62]… Вы на каком уровне?
— Вы с ней знакомы.
— С Самантой то есть? — Взяв бутылку мескаля[63], он наливает порцию в бокал с кубиком льда, больше похожим на глыбу. Секунду медлит и продолжает наливать, не говоря ни слова.
Эрика ждала, что он будет отнекиваться или взбеленится. Не тут-то было.
А что именно она знает о Джастине Амари?
В его личном деле говорится, что он посвятил Управлению пятнадцать лет, вскарабкавшись по служебной лестнице из отдела кибербезопасности, где вербовал хакеров, до стратегических высот консультанта по ключевым вопросам. Уволился, чтобы спасти брак, но, как оказалось, семейная жизнь не заладилась не из-за его работы. Разведенный, бездетный, безработный, следующие три года он провел, занимаясь консалтингом в окрестностях Вашингтона, писал простые программки для случайно подвернувшихся компаний, но был от частных боссов ничуть не в большем восторге, чем от государственных. Денежные проблемы после развода, пьянство, татуировки по всему телу: женщины, корабли, змеи, полинезийские мотивы; усердный поденщик, после работы услаждавший слух альбомами «Нирваны», куривший дурь. Не раз получал «третье и последнее предупреждение»[64], пока Сандра Клифф не вспомнила вдруг о нем и не пристроила в нынешнее место. Возобновляя право задавать трудные вопросы и наводить шороху, он понял, как ему этого не хватало. Начал находить в работе все больше и больше смысла. Завязал с выпивкой, оплатил счета, пошел в спортзал, сделал зубы. Теперь больше улыбается, в то время как раньше пугал женщин каменным выражением лица и кривым частоколом улыбки. В сорок два года Джастин здоровее и беззаботнее, чем был в двадцать, но в глазах Эрики он все равно выглядит ни на что уже не годным, вроде сгоревшей спички.
— Вы ее друг, — добавляет она.
Он аккуратно накручивает колпачок на бутылку мескаля.
— Изначально — Уоррена. Познакомились в колледже. Помог ему с первой подработкой сами-знаете-где, но после мы вроде как потеряли связь. Как вы узнали?
— Старое фото. У ее родителей на камине. Вы трое на их свадьбе. По виду вы довольно близки.
— Довольно близки.
— Это вы для нее все организовали? Пристроили ее в программу? Да или нет?
— Пожалуй, что да.
Амари признает это совершенно спокойно. Как будто оба сидят на совещании по стратегии налаживания межведомственных связей или более эффективным способам заправки ксероксов.
— И вы помогали ей с самого начала. Вот почему мы не могли ее изловить… Потому что вам хочется, чтобы «Обнуление» провалилось. Наверное, ЦРУ не хочет делиться. Ваша подружка доктор Клифф в этом замешана?
Он садится за стол.
— Можете снять пальто, если что.
Эрика остается в пальто.
— Вы меня переоцениваете, — возражает он. — Сэм и сама хороша. Большинство она проделала сама. Впрочем, да, я проинструктировал ее о том, какого рода стратегии вы будете пускать в ход, прежде чем она обнулится. Доктор Клифф ничего не знает. Управление ничего не знает. А кому вы сказали обо мне? Саю? Берту?
Она отказывается отвечать.
— Вам известно все, что Уоррен делал для ЦРУ.
Пожав плечами, Джастин подносит бокал к губам.
— Знаю немножко. Но никакой конкретики.
— Так почему вы сами не помогли ей узнать, где он?
— Вы могли заметить, что вообще-то ЦРУ не горит желанием выдавать информацию… То, что у конторы есть на Уоррена, заперто очень глубоко. Я смотрел. Пытался. Ничего. — Он еще раз отхлебывает, глядя мимо гостьи за окно. — А когда спросил, натолкнулся на непрошибаемую стену молчания. Но мои вопросы явно пришлись не по вкусу. Враждебность была неподдельной. Как в тот раз, когда ваш возлюбленный поинтересовался у нас на днях. Как бы то ни было, по-моему, Берт тоже ничего не знает. Зато знает, что это табу. Кто-то ему так сказал. Откуда следует, что мы знаем, что за этим что-то есть. Так что Сэм остается… что? Не знать, что случилось с ее мужем. Ага, полный отстой.
«Нет, — думает Эрика, — не скажу я этому чудаку, этому нестабильному субъекту, что «Слияние» сейчас считает, что Уоррен, по всей вероятности, находится в Иране». Она снова осматривает квартиру, пытаясь получить более четкое представление об этом мужике, но здесь полная противоположность жилью реальной Кейтлин, оставившей отпечаток личности буквально на всем. Эта жилплощадь, пуританская в своей простоте, безлична. Обстановка эквивалентна белой рубашке с угольно-черным галстуком.
— К чему это все, Джастин? Вы пытаетесь завалить проект?
Он раскручивает бокал, так что кубик льда позвякивает.
— О, я бы с радостью вас остановил, люди, уж поверьте, если б только мог, — потому что это способ вложить вам и ЦРУ в руки слишком, слишком уж огромную власть. Этому действительно надо положить конец. И вы ведь понимаете, не так ли, что ЦРУ всегда будет брать больше, чем давать? Контора ищет легальный способ протащить свою глобальную игру на родину на долгие годы. «Слияние» и есть этот способ. Они вас используют. Вплоть до того, что закрывают глаза на всю вашу побочную деятельность.
— Побочную деятельность?
— А сколько именно вам известно? — Амари склоняет голову к плечу. — Сколько Сай вам говорит?
— Мы делимся всем без исключения.
— Тогда вы такая же большая преступница, как и он.
На нее вспышками обрушиваются непрошеные образы: ее возлюбленный шпарит Соню, выражение обоих лиц, округлившийся рот Сони, ее
