Пленительная невинность - Ферн Майклз

Она осторожно переставляла ноги, пробираясь к вешалке-стойке в холле. Некоторое время боролась со своей лимонно-желтой накидкой, пока, наконец, не обернула ее вокруг себя, затем отыскала свой зонтик с алыми полосками на ручке.

Новый приступ пьяного смеха заставил Алиссию согнуться пополам, когда она увидела свое отражение в зеркале. Если бы попугай Розали Куинс сел ей на плечо, прохожие с трудом бы распознали, где заканчивается птица и начинается она. Слава Богу, эта проклятая икота прошла. Алиссия осторожно вернулась в гостиную. Ее затуманенный взгляд скользнул по шкафу со спиртным и остановился на двух полупустых бутылках. Некоторое время она размышляла над тем, перелить ли содержимое одной бутылки в другую или же выпить его. До дома Себастьяна долгий путь, а на улице идет дождь. У нее может возникнуть желание остановиться передохнуть, а если она остановится, то ее станет мучить жажда. Проблема состояла в том, может ли она нести зонт, обходить лужи, читать дорожные знаки и к тому же нести обе бутылки. Она легко ее разрешила, выпив содержимое одной из бутылок и засунув вторую под накидку.

Как только Алиссия вышла наружу, стремительный дождевой поток тут же просочился сквозь тонкий зонт, промочив ее до нитки. Она швырнула зонт на дорогу и пошла вправо, надеясь, что идет в правильном направлении. Торговцы таращились на нее из окон своих магазинов: женщина навеселе была довольно редким явлением, а такая пьяная, как эта, спотыкающаяся на дороге под проливным дождем, и вовсе чем-то невероятным.

Казалось, прошли часы, прежде чем Алиссия взобралась по ступеням дома Себастьяна.

— Себастьян Ривера, немедленно впусти меня в свой дом! — закричала она, стараясь перекричать шум дождя. Не получив ответа, вытащила пробку из бутылки и сделала большой глоток.

— Открой эту чертову дверь, Себастьян! — закричала она снова.

Еще один глоток из бутылки — и икота возобновилась.

— Черт тебя побери, Себастьян! Видишь, что ты наделал! Ты снова заставил меня икать. Открой же дверь, пока кто-нибудь не подумал, что я пьяна, Себастьян!

Дверь распахнулась, и Себастьян Ривера изумленно уставился на нее.

— Силы небесные! Алиссия? Бог мой, Алиссия, что, черт возьми, случилось?

— Я думала, что ты никогда не откроешь эту чертову дверь. У тебя тут происходит что-то недозволенное? Смотри, Себастьян: я принесла с собой немного выпивки. Ты так долго не открывал дверь. Я была уверена, что кто-нибудь из соседей увидит меня и станет недоумевать по поводу моего… ик… состояния. У меня появилась… эта… икота… от ходьбы под дождем, и теперь она не пройдет. О Себастьян, мне некуда больше пойти, не к кому обратиться… ик… я пришла… пришла… сюда… я знала, что ты… знала, что ты… ты поможешь мне… пожалуйста… Себастьян… ты должен помочь мне…

— Алиссия, что случилось?

Его голос был нежным, по-братски озабоченным. Он опустился на одно колено. Взяв ее руку, поднес к своей щеке.

— Я помогу тебе, Алиссия. Посиди здесь минуту, а я приведу свою экономку.

Когда он вернулся с полной добродушной женщиной, Алиссия спала, как маленький ребенок, подложив руки под щеку. Себастьян поднял ее на руки и был поражен тем, как легка ее ноша. Девушка сильно похудела, от нее остались лишь кожа да кости. Он осторожно положил ее на кровать и тихо сказал экономке:

— Позаботьтесь о ней и будьте поласковее.

Себастьян сидел в кабинете с бутылкой бренди Алиссии в руках. Что же — ради всего святого! — заставило его давнюю подругу появиться у него такой пьяной? Что-то подсказывало ему, что не в первый раз она искала успокоения на дне бутылки.

Когда он приехал в Манаус, то отправился к ней на квартиру, расположенную над аптекой, и узнал, что она съехала. Зная, что Карл Ньюсам в Белене, Себастьян решил, что Алиссия с ним.

Несколько часов Себастьян сидел в ожидании. Он твердо решил, что не двинется с места, пока Алиссия не проснется и не расскажет ему, в чем дело. К полуночи он уже начал дремать, но тут экономка похлопала его по плечу и указала наверх. Торопливо выйдя в холл, он столкнулся с Элони.

— Себастьян, почему ты отсылаешь Элони в свою комнату? Почему эта женщина здесь, в доме?

— Не сейчас, Элони. У меня слишком много проблем. Иди спать. Я поговорю с тобой утром.

Перескакивая через две ступеньки устеленной ковром лестницы, он слышал позади себя жалобное хныканье Элони:

— Ты больше не любишь свою Элони. Почему ты не взял Элони на маскарад?..

Не обращая внимания на любовницу, он резко остановился у двери в комнату Алиссии. Осторожно приоткрыв ее, он увидел, что девушка горько рыдает, уткнувшись в подушку. Себастьян не мог оставаться равнодушным к женским слезам. Подтянув обитое золотой парчой кресло к кровати, он протянул к ней обе руки и накрыл ими ее ладонь.

— Алиссия, что случилось? Почему ты кажешься такой несчастной? Расскажи мне, позволь помочь тебе. Здесь ты в безопасности. Здесь тебе никто не причинит вреда. Мы с детства были друзьями. Ну же, вытри слезы и давай поговорим.

То, что он сказал, было правдой. Именно поэтому она и пришла к Себастьяну. Теперь уже Алиссия не боялась поведать о своем позоре. Вначале — да. Сейчас ей стало все равно. Себастьян поймет. Она взяла белоснежный носовой платок, поданный ей другом, вытерла слезы и громко высморкалась.

— Могу себе представить, как ужасно я выгляжу, — сказала она, тяжело сглотнув. — Я бы хотела немного выпить, Себастьян. Не воды, — добавила она торопливо.

Себастьян нахмурился. Как мог он ей в чем-либо отказать? Однако на этот раз придется.

— Нет, Алиссия, спиртное не совсем то, что тебе нужно сейчас, и я чувствую, что именно так ты пытаешься уйти от проблем, которые терзают тебя. Нельзя думать и действовать под влиянием спиртного. Скажи мне, что тебя беспокоит и чем я могу помочь тебе. Думаю, мне не нужно тебе напоминать, что рассказанное тобой останется между нами.

— Я знаю, Себастьян, и ты, конечно же, прав. Спиртное не то, что мне сейчас нужно. В данный момент мне нужен именно друг.

Глядя ему прямо в глаза, девушка поведала свою историю начиная с того дня, когда барон нанес ей визит. Она ничего не упустила, не приукрашивала всей гнусности своего положения. Алиссия не плакала и не оправдывалась, и это особенно пугало Себастьяна. Ярость, черная как сама преисподняя, поднималась в нем, когда он слушал рассказ девушки. Когда она закончила свою исповедь, ее глаза молили о прощении.

Себастьян был разъярен. Он встал и, сжав руку в кулак, изо всей силы ударил по гардеробу, расколов дерево. Его лицо выражало отвращение. Но Алиссия знала — это чувство было направлено на барона, а не на нее.