Пленительная невинность - Ферн Майклз

— Пусти меня, Себастьян! Ненавижу тебя такого! — вызывающе крикнула она.

— Такого, да? А каким я тебе нравлюсь, Ройалл с двумя «л»?

Себастьян с трудом сдерживал ярость, глаза метали молнии.

— Пусть покарает меня Бог, если мне когда-нибудь хоть что-то в тебе нравилось!

В ее голосе было не меньше яда.

— Хочешь, чтобы я напомнил тебе? — его лицо исказила злорадная усмешка.

Мужские руки на ее плечах жгли тело сквозь алый шелк халата.

— Себастьян, пусти меня! Не прикасайся ко мне!

— Люби меня, — насмехался он, приближая губы к ее губам, согревая ее щеки своим дыханием.

— Не делай этого, Себастьян! Пусти меня!

— Не делать чего, моя маленькая львица? Не обнимать тебя? Не прижимать к себе вот так? Тебе ведь нравится, когда я делаю это с тобой.

— Ты свинья!

— Нет, любовь моя, я — мужчина. Мужчина, чьи губы и руки могут возбуждать тебя, заставив задыхаться и умирать от желания.

Он еще крепче прижал ее, давая почувствовать твердость своего тела, и держал так до тех пор, пока она почти не обессилила. Его голос был ровным, но в тоне тем не менее таилась угроза.

— Скажи мне, Ройалл, ты хочешь, чтобы я прижался губами к тому самому месту, где вспыхивают твои страсти и заставляют закипать твою кровь?

Он не нуждался в ответе, не ждал его. Обхватив ее руками, он взял длинные золотистые локоны, свисающие ниже плеч, и дернул голову женщины назад, поднимая ее лицо, приближая губы для своего жадного поцелуя.

Ройалл сопротивлялась, чувствуя, как он тянет ее за волосы, сжала губы, отвергая его поцелуй, ощущая, как его зубы кусают ее рот, язык требует вторжения.

— Скажи мне, что тебе нравится то, что я делаю с тобой, Ройалл, — издевался он, прижимая ее, сбивая с ног, держа над грубым кирпичным полом.

Сопротивляясь, она подняла руки, уперевшись ими в грудь Себастьяна. Ее усилия были бесполезны, пленница оказалась беззащитной, как младенец. Он схватил ее запястья, поднял ее руки над головой.

— Скажи мне, маленькая кошка, моя маленькая львица, скажи мне: тебе нравится, когда я ласкаю твое тело?

Он переложил ее запястья в одну руку, освобождая другую, чтобы скользнуть под полу халата, коснуться обнаженной плоти, обхватить отяжелевшие груди.

— Тебе нравится, когда твоя грудь набухает в моей руке, а соски твердеют, маня мои губы? Признайся: тебе это нравится, ведь так?

Против воли тело предало ее. Еще прежде чем он произнес эти слова, она почувствовала, как плоть ее возбуждаясь, тянется к нему, соблазняя его. Ройалл была не в силах что-либо говорить — преимущество было явно на стороне противника.

Его колени нашли путь между ее бедер, грубой тканью брюк царапая нежную кожу, обнажавшуюся откинутыми полами халата. Его губы оказывались там, где только что была рука, мучая, дразня, пробуждая в ней отклик, которого она так отчаянно не хотела допустить.

Снова захватив в плен ее губы, он медленно обвел языком линию рта, увлажняя его, проникая внутрь. Дрожь, пробежавшая по телу Ройалл, передалась Себастьяну, подстрекая его продолжать свой штурм. Он вновь ощущал совершенные линии ее фигуры, вдыхал аромат ее кожи, которая отливала янтарным блеском в утреннем свете, проникающем через кухонное окно, подвергая мукам, все больше и больше разжигая его желание.

Он почувствовал перемену в ней, когда его губы провели влажную дорожку вдоль ее шеи: своим тесно прижавшимся к ней телом он ощутил ответную дрожь желания, и понял, что победил. Он имел власть над ней. Ройалл принадлежала ему! Себастьян не мог насытиться ею, свежестью ее кожи, сладострастными изгибами груди и бедер. Каждый дюйм ее тела был создан богами, чтобы соблазнять, разжигать его страсть, лишая возможности удовлетворения с любой другой женщиной.

Ее ноги обвились вокруг него, движения ее тела сливались с его собственными, требовательными помимо воли.

Мужчина затерялся в ней, дрейфуя в золотистом океане. Он отпустил ее запястья, ожидая, что ноготки вонзятся в его лицо, давая выход ярости. Но ее руки, напротив, протиснулись между их телами, пробираясь ниже, расстегивая пуговицы его брюк. Она хотела его и выражала свое желание жадностью губ и настойчивостью языка. Мягкие стоны вырывались у нее, слагая песнь страсти.

Его черные как ночь глаза светились восторгом, когда он входил в нее, и она трепетала, открываясь навстречу, заключая в нежные объятия любви.

Ройалл нежно стонала, наслаждаясь ощущением близости, откликаясь на его хриплый шепот, еще более возбуждаясь от слов о ее красоте и о том, как он любит ощущение ее тела, аромат, который принадлежит ей одной.

Он удерживал в плену ее губы, смакуя сладкий нектар ее дыхания. Медленно, дразняще отстранившись, он вновь, со всей силой своей страсти овладел ее лоном, заставив женщину вскрикнуть.

Ройалл ощущала его мускулистый торс между своими коленями, испытывая сладкое наслаждение. Его пальцы расстегнули оставшиеся пуговицы халата, откинули алый шелк, подставляя ее тело свету золотистых утренних лучей и жару своего ненасытного взгляда. Его ладони ласкали ее грудь, наслаждаясь их упругостью, дразня их розовые вершины. Женщина изгибалась под его прикосновениями, отводя назад плечи, предлагая себя ему.

Казалось, пламя вспыхивало там, где соприкасалась их плоть. Ее движения были интенсивными и свободными, они приводили мужчину в экстаз…

Высоко держа голову и вздернув подбородок, Ройалл повернулась к Себастьяну, удерживая его взгляд и чувствуя, как он медленно согревает ее. Они поднялись по длинной винтовой лестнице и бок о бок пошли по широкому коридору, ведущему к комнате Алиссии. Себастьян не касался ее, этого и не требовалось: она и так ощущала его тепло. Что-то изменилось между ними. Она больше не чувствовала глубокой, постоянной боли и ярости, которые пожирали ее все эти последние недели. Каково бы ни было это новое чувство, оно было еще хрупким, тончайшим, его можно было легко вспугнуть. Себастьян заговорил, голос его был глубоким и хриплым:

— Алиссия здесь, в этой комнате. Она, наверное, сейчас спит, но не будет возражать, если ты разбудишь ее.

Он взглянул на Ройалл, готовящуюся войти. Она встретилась с его взглядом и улыбнулась, успокаивая его, безмолвно обещая сделать все возможное, чтобы помочь его подруге.

— Я хочу, чтобы ты кое-что знал, Себастьян, — прошептала она. — Не думаю, что ты это поймешь… Я делаю это не для тебя — я делаю это для Алиссии и для себя и молю Бога, чтобы найти нужные слова. И, — продолжила она, прямо глядя в его черные глаза, — я хочу сказать, что Алиссии действительно очень повезло с таким другом, как ты. Что бы ни было между нами, я хочу, чтобы ты знал, что я думаю.