Похищенная - Чеви Стивенс

— Марк? — Мама тяжело вздохнула. — Вэл, ты должна быть очень осторожна, когда говоришь с этими людьми. Никогда не знаешь, что они…

Я прокашлялась, и они дружно повернулись ко мне. Я начала плакать.

Мама подскочила к кровати и обняла меня. Я всхлипывала ей в плечо.

— Я так испугалась, мама, так испугалась.

К моменту появления доктора я уже немного успокоилась. Это помогло ему выяснить, что кости у меня целы, зато есть масса ушибов, ссадин и царапин, не говоря уже об убийственной головной боли. Причиной моего шока стало сочетание боли и ужаса. Это вам не шуточки.

Главным образом их беспокоила возможная травма головы от удара виском, так что они хотели оставить меня здесь до следующего дня. Кризисная команда также хотела бы осмотреть меня еще и завтра утром. Ночью каждые два часа приходила медсестра, которая будила меня, проверяя мое состояние, но, как правило, я и так не спала, напрягаясь при звуке шагов по коридору и вздрагивая при любом шуме. Иногда я просто смотрела на очертания крошечного тела мамы, которая спала рядом со мной на раскладушке, и считала ее дыхание.

Опыт последнего попадания в больницу научил меня, что если говорить, что тебе плохо, то это только продлит пребывание взаперти. Поэтому когда на следующее утро появилась кризисная команда, чтобы оценить мою эмоциональную устойчивость, я разыграла, что все в порядке. Их в основном интересовало, какую систему поддержки я ожидаю получить, когда выберусь отсюда. Я рассказала им, что регулярно посещаю психотерапевта, и они дали мне несколько телефонов горячей линии и список групп психологической помощи.

Они решили, что состояние у меня достаточно стабильное, чтобы можно было поговорить с копами, и я постаралась удовлетворить их, как только могла: нет, я не видела его лица; нет, я не рассмотрела номер машины; нет, я не знаю, почему какой-то долбаный придурок пытался напасть на меня.

Я думала, что они установят за мной круглосуточное наблюдение, но все, что они смогли пообещать, — это регулярное появление патрулей возле моего дома и установку специальной сигнализации с выходом сигнала прямо в полицейский участок. Они напомнили, чтобы я не расставалась со своим мобильным телефоном, обходила стороной припаркованные фургоны — ни фига себе! — и еще «внимательно смотрела по сторонам», продолжая при этом жить своей жизнью, пока они будут проводить расследование. Какой еще жизнью, интересно? Все это дерьмо и есть моя жизнь.

Доктора сказали, что я в норме и могу идти, но нужно, чтобы в течение следующих двадцати четырех часов за мной кто-нибудь приглядывал. Мама настояла, чтобы я поехала к ней домой, и я была настолько ошарашена, — а еще у меня все болело, я была подавлена и разбита, — что ухватилась за эту мысль. У мамы мы провели день за тем, что вместе смотрели на диване телевизор, а еще она приносила лед для моих ушибов и бесчисленное количество чашек чая. Я не возражала против того, чтобы она суетилась вокруг меня.

Чуть позже дядя Марк привез Эмму, и мама даже разрешила ей зайти в дом, сказав, чтобы та «охраняла Энни». И она таки охраняла меня. Хотя последний день Эмма провела у дяди Марка, она относилась к нему недоверчиво, лаяла на любой шум и недовольно рычала на маму всякий раз, когда та заходила в комнату. Уэйн вообще старался не попадаться собаке на глаза, чтобы дать ей время на адаптацию к новой обстановке.

В ту ночь мама спала со мной в одной кровати, совсем как в детстве, но из нас двоих отдыхала только она. Через несколько часов, когда мне так и не удалось уснуть, я отправилась к шкафу в прихожей с сотовым в руке и в сопровождении Эммы. Гари, единственный коп, с которым мне на самом деле хотелось поговорить, был также единственным человеком, который не появился ни в то утро, когда на меня напали, ни на следующий день. В больнице я спрашивала о нем, но мне сказали, что его снова нет в городе. Оказавшись в шкафу, я попыталась позвонить ему, но его сотовый переадресовал меня на голосовую почту.

Хотя все тело у меня болело, я свернулась клубочком в шкафу, однако и теперь не чувствовала себя в безопасности, и единственной моей мыслью было: «Появится ли у меня когда-нибудь это чувство безопасности вообще?» В конце концов я все-таки заснула, и мне снились кошмары, в которых меня преследовал белый фургон.

Сразу после своего возвращения домой после похищения я часто ходила в полицейский участок Клейтон-Фолс, чтобы посмотреть фотографии разыскиваемых преступников, но, несколько месяцев просматривая снимки всяких плохих парней и не находя среди них Выродка, я пришла в уныние. Полицейские показывали фото Выродка по телевизору, печатали во всех газетах и даже поместили на сайте Королевской канадской конной полиции среди неопознанных трупов, но для меня все это выглядело просто как изображение какого-то мертвого парня. Черт, даже если снимки и были как-то похожи на него, Выродок все равно слишком хорошо умел оставаться невидимым.

Они выяснили, что хижина и окружающий участок были куплены за наличные примерно за два месяца до моего похищения, но о человеке, который это сделал, не было никаких сведений — ни номера кредитной карточки, ни водительских прав, вообще ничего. У Выродка, видимо, было поддельное удостоверение личности. Он даже открыл банковский счет на вымышленное имя, чтобы платить налог с недвижимости, но в банке его тоже никто не запомнил.

Предыдущий владелец никогда не встречался с покупателем, потому что это была частная сделка купли-продажи, осуществлявшаяся через адвокатскую контору в Клейтон-Фолс. Для этого требовалась всего. одна подпись, а адвокат, похоже, был полностью безголовым, потому что совершенно не мог описать покупателя. Оправданием ему служило только то, что в этом месяце он зарегистрировал шестьдесят подобных сделок, и я не уверена, что он вообще спрашивал у своих клиентов удостоверение личности.

Гари позвонил только через пару дней после нападения на меня на улице — я по-прежнему была у мамы, — и сообщил, что в моем доме уже установлена прямая линия сигнала тревоги и что ему очень жаль, что он не смог позвонить раньше. Он работал по одному делу в рыбацкой деревне на севере, и связь там была только по радиоканалу. Мы еще раз обговорили все, потом он снова спросил меня об этой чертовой фотографии, а когда я ответила, что мне по-прежнему ничего не приходит в голову, только хмыкнул. Он сказал, что, поскольку Выродок выслеживал меня, они вначале думали, что он мог быть местным, но теперь он считает, что этот парень мог останавливаться в гостинице и приезжать в Клейтон-Фолс на машине.

— Все выходные в течение последнего месяца я провел, показывая фотографию трупа во всех гостиницах и мотелях в радиусе часа езды отсюда, — сказал Гари.

Клейтон-Фолс находится в центральной части острова, так что ему пришлось покрыть очень приличную территорию.

— А почему вы просто не разослали в эти гостиницы факсы? И как получилось, что этим занимаетесь вы? У вас ведь есть констебли, которых можно было бы туда послать.

— Во-первых, если бы я разослал факсы, они, скорее всего, тут же оказались бы в мусорных корзинах. Начиная с зимы, многие из персонала поувольнялись, но сейчас, с началом туристского сезона, начинают возвращаться, и я хотел поговорить с ними лично. Во-вторых, я не послал туда никого, потому что все мои люди занимаются текущими делами… А я, Энни, делаю значительную часть этой работы в свободное время.

Под впечатлением услышанного и чувствуя себя довольно глупо, — пока я торчу каждый вечер перед телевизором, он, оказывается, обивает тротуары, — я подумала, уж не поэтому ли он до сих пор не женат.

— Подозреваю, что ваша подруга должна по-настоящему ненавидеть меня, — сказала я.

На несколько секунд наступила пауза, и я порадовалась, что он не может меня видеть, потому что щеки мои начали, краснеть.

— Я понимаю, что этот процесс уже успел разочаровать вас после первого раза, но теперь, после второй попытки нападения, думаю, вам следовало бы еще раз прийти в полицейский участок и посмотреть еще несколько фотографий.

Продолжая чувствовать себя полной идиоткой после оставшегося без ответа вопроса о его подруге, я спросила:

— Значит, вы считаете, что тот, кто напал на меня, как-то связан с Выродком?

— Я считаю, что необходимо рассмотреть все возможности.

— То есть?

— Несколько моментов в этом деле не укладываются в обычную схему. Например, эта ваша фотография. Нам по-прежнему нужно понять, каким образом он ее получил и зачем она была ему нужна, когда было столько снимков, сделанных им самим. Если бы вы смогли вывести нас на подозреваемого, то, можно надеяться, все встало бы на свои места.

Я сказала, что сделаю это на следующий день.

То утро, когда Гари впервые пришел навестить меня в больнице, до сих пор стоит в моей памяти, док. Перед этим у него был «выезд в поле», что бы это ни значило, и он был одет в джинсы и черную ветровку с логотипом Королевской конной полиции Канады. На нем даже была бейсболка. Я спросила, неужели все его костюмы в химчистке, но, честно говоря, он показался мне озабоченным. Несмотря на мои поддразнивания насчет его странного одеяния, от него веяло серьезностью и нежеланием шутить.