Наследник - Андрей Мартьянов

— Разыгрываете? Это же... Ну честное слово, это же чистой воды фантастика!

— Триста лет назад паровая машина тоже была фантастикой. Шестьдесят лет тому — полет в космос. В семидесятых компьютер весил две тонны и с трудом мог помножить шесть на восемь, а теперь посмотри на свой ноутбук. Где четкая грань между фантастикой и реальностью?

Перегруженный информацией Славик затруднился с ответом.

...По приезду из Репино заглянули в привычный «Гастроном», купили помидор, баночки с паштетом, охотничьих сарделек и хлеба. Филологесса и глазом не повела, увидев, как Славик взял в отдельный пакет сразу шесть бутылок черного «Очаково» — другая бы наморщила носик и начала нудеть, о том что «пиво вредно» и «у тебя изо рта пахнет». Спросила, сколько денег осталось в бумажнике и добавила в корзинку бутыль с испанским розовым вином. Славик только усмехнулся — нравится человеку, так пускай.

— Не зря съездили? — спросила Алёна за ужином.

— Кажется, не зря. Я пока не разобрался.

За время общения с Гончаровым Славик получил достаточное представление о «правилах техники безопасности» — оказалось, ничего сложного. Запертая Дверь угрозы вообще не представляет, за исключением крайне редких инцидентов, лишь подтверждающих исходное правило. Держи границу на замке и ни о чем не беспокойся. Впрочем, так поступают далеко не все аргусы, естественное человеческое любопытство вынуждает большинство из них частенько заглядывать на ту сторону, а некоторых и жить там месяцами.

Это невероятно интересно — поучаствовать в событиях и встретиться с людьми, о которых подавляющее большинство ныне живущих читало только в книжках или смотрело в далеко не всегда достоверных фильмах. Кроме того, Двери иногда использовались как инструмент выживания, достаточно вспомнить мадам Кейлин — во время Блокады она сообразила, что там можно раздобыть продовольствие: поставить силки на птиц и зайцев, наконец разбить прямиком на полянке огород или обменять что-нибудь у кочевых финнов-охотников, появляющихся устье Невы. Тем и выжила, да еще и соседей по дому подкармливала!

Наконец, Двери являются бесконечным и уникальным источником знаний, интересующийся, настырный и удачливый человек вполне способен проникнуть даже в Александрийскую библиотеку времен Птолемеев; один из знакомцев Гончарова по «клубу интересов», проведя тщательнейшую подготовку к экспедиции, отправился из современной Вены во II второй век до Рождества, добрался до Рима, оттуда кораблем в Египет (где провел полгода!), а затем благополучно вернулся обратно, привезя с собой несколько ценнейших рукописей, считавшихся навсегда утраченными...

— Ничего себе, — присвистнул Славик, выслушав эту историю. — Это ж какой риск, а?

— Невообразимый, — согласился Владимир Платонович. — Герр Эрхард Рольф, венский аргус, заслуживает исключительного уважения. Подумай сам: изучить языки и географию, историю эпохи, появиться на той стороне в кельтском поселении Виндобона, которое спустя тысячелетия станет столицей Австрии, пересечь Альпы и Средиземное море... Настолько грандиозных путешествий туда до Рольфа никто не предпринимал, а если нечто похожее и случалось, то нам об этом не известно...

— Погодите, как его фамилия? Рольф? — Славик вскочил, подбежал к книжному шкафу, покопался в своей библиотеке фантастики и вытащил яркий том издательства «АСТ» с римским легионером на обложке. — Разыгрываете? Это же писатель! Вот его книга «Александрина». Как раз с этим сюжетом!

— А ты думал? — улыбнулся Гончаров. — Невозможно не поделиться с другими людьми столь богатым материалом! Отличная автобиографическая книга, причем профессиональные историки ее жестко раскритиковали — то неправильно, это неверно... Профессорам невдомек, что Рольфу лучше знать. Неужели не веришь?

— Почему, верю. Мне ведь Альдейгьюборг не приснился? Признаться, читал «Александрину» запоем, очень интересно. Особенно как на римскую бирему финикийские пираты напали. Перевод, правда, кошмарный... Сколько же Рольф готовился? И кто вместо него работал аргусом?

— Жена приглядывала за Дверью отсюда, из современности. Подготовка заняла несколько лет — очень нелегко усвоить такой объем материала и рассчитать все шаги с максимальной точностью. Рольфа спасала очень гибкая психика, феноменальная память и отменная реакция, он несколько раз мог погибнуть... Вот простейший способ легализовать свои знания: написать якобы фантастический роман, а на самом деле — мемуары.

— Он еще молодой человек, наверное? В серьезном возрасте не каждый перенесет такое путешествие.

— Немногом старше тебя, в этом году исполнилось тридцать пять. Ты не прав, мне исполнилось шестьдесят три, и я совершенно спокойно хожу туда, не боясь погибнуть из-за нелепой случайности. Освоился с шестью реальностями той стороны, шестью разными эпохами, включая времена викингов — как один из самых опытных аргусов, я имею доступ к многим Дверям...

Больше всего Славика интересовали люди, которых Гончаров называл немецким словом «Грау», Серые. Судя по обмолвкам и намекам Владимира Платоновича эти граждане отлично знали о сети Дверей и находились в перманентном конфликте с аргусами — но почему, отчего, пока было неясно. Насколько реальную опасность представляют Грау? Как используют «червоточины»? Что означают намеки о «коммерции»?

— Коммерция? — переспросил Гончаров. Огладил бороду ладонью. Хмыкнул. — Мы этим тоже грешим, пускай и в значительно меньших объемах. Бескорыстных людей не бывает, а если таковые и встречаются, то раз в столетие — святой Франциск, мать Тереза... Приведу простейший пример. Допустим, аргус имеет доступ во времена основания Майером Ротшильдом своего знаменитого банка во Франкфурте-на-Майне, конец восемнадцатого века. Здесь покупается несколько унций золота, там они вкладываются под процент, проходит триста лет... Считай, сколько денег набежало за этот срок.

— Хитро, — кивнул Славик. — А как получить наличные в наше время?

— Дело техники, придумать можно — оставить Ротшильду письмо с требованием перевести средства в такой-то год, на такой-то счет. Поверь, даже через три столетия они это сделают. Другой способ: вывозить оттуда культурные и исторические ценности. Книги. Свитки. Картины. Разумеется, неизвестные — я упоминал, что законы течения времени не позволят тебе притащить в Петербург из прошлого только что завершенную «Данаю» Рембрандта. Однако, значительная часть работ великого фламандца исчезла, погибла в пожарах, просто затерялась. Ясно? Остается найти покупателя.