Искатели приключений на… - Вадим Гурангов

Частота и тембр звуков, издаваемых холотропщиками, постоянно менялись. Могучее, громкое дыхание становилось то ревом голодных гризли, то горловым пением аборигенов с острова Папуа – Новая Гвинея, то сладострастным эротическим пением неведомых зверей, то монотонным звуком странного механизма, то хриплым криком оргазма, то уханьем огромной совы, то восторженным первобытным хохотом… Космонавты сопровождали дыхание различными движениями, от которых энергетический накал становился все сильнее и сильнее: прыжками, вращением головы, корпуса, таза, «взбиванием» рук, покачиваниями в разные стороны.

Друзья дышали очень слаженно. Когда Тараканов замедлял ритм, Серега разгонялся, накачивая энергию до пика. А когда Сергей сбавлял скорость, чтобы немного восстановиться, эстафетную палочку подхватывал Вовка, набирая темп и запуская новую волну всепоглощающего экстаза. Часто напарники накручивали обороты дыхания синхронно. Они то сливались в едином взлете, то немного обгоняли и раззадоривали друг друга, выходя на экстремальную скорость и энергетику, достичь которой в одиночку вряд ли удалось бы. Гульзара, несмотря на свою миниатюрность, дышала упорно и яростно, не отставая от лидеров гонки. Ее легкие высокие нотки вплетались в дуэт двух шаманов очень органично и забавно.

В разгар холотропа на пляже появились три девчонки-киргизочки, лет семи-девяти. Видимо, из деревни. Худенькие, гибкие и загорелые, они двигались легко и проворно. Одна из них была в черно-розовом купальнике, а две другие – в коротеньких простеньких платьицах из выгоревшей материи, с оборочками, из-под которых виднелись купальники. Делая вид, что не замечают странную троицу, они шушукались и подхихикивали. Подружки прошли вперед, на берег озера, и принялись там резвиться на песке. Они то и дело поглядывали на двух мужчин и девушку, которые держались за руки и издавали нелепые звуки.

Одна из девчонок (та, что в купальнике) стала поддыхивать ртом в том же ритме, что и эта странная троица. Сначала она дышала тихонько, но потом, войдя во вкус, разошлась и задышала громко, утрированно гулким голосом. Озорница явно пародировала холотропное дыхание, периодически взвизгивая и хохоча от удовольствия. Было видно, что занятие девчушке очень понравилось. Высокая, с длинными черными волосами, она выглядела старше своих подружек и двигалась очень пластично и грациозно, копируя манеры фотомодели.

– Ведьмочка, похоже, – негромко сказал про нее Вовка, когда троица закончила холотроп.

– Наверняка. Энергию сразу учуяла, – кивнул Серега.

Тараканов обратился к Гульзаре:

– Товарищ космонавт, как ваше самочувствие? Вы живы?

Та молча кивнула, на разговоры сил не хватало. Ее било каскадами молний, тело очень быстро вибрировало, сотрясаясь по замысловатым объемным траекториям.

– Тогда еще подкинем угольку в топку нашего космического паровоза! – многообещающе объявил Вовка.

Перехватив покрепче узенькие ладошки Гульзары с тоненькими пальчиками, Вовка и Серега перешли к задержкам. Реактивная струя гудящего яркого пламени сразу вынесла их на далекую орбиту. Ощущения были новые, еще неизведанные: Вовку будто раскрыло фонтаном, рассыпав на множество расплавленных сияющих брызг. Как Тараканов возвращался в тело, он не помнил. Когда Серега выдохнул, то обалдело закрутил головой, пытаясь понять, где он. Гульзару и подавно разорвало на атомы от дикого блаженства. Когда она открыла свои маленькие узенькие глазки, это был взгляд существа из каких-то перпендикулярных Земле миров. Инопланетянка озадаченно взирала на странное место, в которое ее занесло. В ее глазах читался вопрос: «А что я здесь делаю?»

На следующей задержке, с открытыми глазами, все трое услышали уже знакомый друзьям металлический свист «сверчка». В этот раз он повторился два раза. И снова путешественников обожгло леденящей энергией. Гульзара, сверкая черными угольками глаз, призналась, что раньше слышала этот звук в сновидениях.

– Так открывается шлюзовая камера, – уверенно произнесла девушка. – Очень непонятный мир. Что-то вроде точки перехода. Я его толком не исследовала. Похоже, оттуда мгновенный доступ в любой мир. Вот только неизвестно, куда попадешь. Но чтобы средь бела дня…

Тараканов откликнулся:

– Да сам Иссык-Куль – это точка перехода. И никогда не знаешь, куда вынесет. А вообще, товарищ штурман, вам надо книжку писать – по картографии астральных полетов!

– А давайте море посозерцаем, – предложил Серега, не в состоянии оторвать глаз от Иссык-Куля. – Я стою лицом в ту сторону и просто не могу перевести взгляд в другую сторону. Уносит не по-детски!

Вовка, вспомнив крышесносное созерцание восхода, охотно согласился. Все трое развернулись лицом к озеру, выстроившись в одну линию. Панорама открывалась восхитительная. Идеально чистое голубое небо, едва подернутая волнением синяя гладь озера и белоснежная горная гряда на северном берегу, вдоль всей линии горизонта…

Зрение сделалось панорамным, захватывая все пространство перед наблюдателями. Одновременно была видна и каждая деталь пейзажа, и вся картинка сразу. Горные вершины на расстоянии 60 км оказались совсем близко. Изрезанная линия горного хребта на том берегу тянулась параллельно береговой линии, а горы имели молочно-белый цвет. Из-за этого создавалось впечатление, что горы парят над морем, словно ровный слой облаков! Впрочем, легкая белая дымка уже начала окутывать горные вершины, высвечивая небо над собой в светло-бирюзовый фон. Совершенно нереальная окраска! Эти горы-облака и свечение над ними уносили сознание напрочь, поглощая своей ласковой красотой. Созерцая их, ничего не стоило и самому стать невесомым и призрачным, разлиться мягкими светлыми тонами и вознестись на белом меховом одеяле в царство неги и умиротворения.

Как только взор скользил немного ниже, на просторы Иссык-Куля, его энергия мгновенно уносила еще дальше. Волнистая рябь на водной поверхности медленно шевелилась, точно шкура гигантского животного, жадно дышавшего после погони. Каждая волна, даже самая крохотная, была волоском этой «шкуры» и двигалась по своим непредсказуемым законам. Потом что-то переключилось в зрительном аппарате Тараканова, и он узрел, что отдельные участки морской «кожи» двигаются упорядоченно, подчиняясь своему ритму и направлению. Дальнейшее напрашивалось само. Развернув подобное видение на весь Иссык-Куль, Вовка ахнул: он созерцал все море, как единый живой узор, как необъятный дышащий организм, складывающий подвижную мозаику из миллиардов кусочков, каждый из которых, в свою очередь, распадался на множество более мелких мозаик, движущихся по своим изменчивым, но «правильным» траекториям.

Участки водной поверхности вздымались и опускались, струились в разных направлениях, будто на ветру. Они сбегались и разбегались веером, создавали мимолетные фигуры, дышали и пульсировали, текли и вскипали, рождали невероятные сочетания форм и оттенков…

Хаос, свернутый в сложнейший, текучий, мгновенно трансформирующийся Порядок! И Порядок, распадающийся и создающий очаровывающий, парадоксальный, взбалмошный Хаос. Даже изменчивость этого грандиозного темно-синего ковра имела свою упорядоченность. Созерцаемый Хаотичный Порядок имел столь высокую организованность, что она превышала мерность Матрицы на несколько порядков.

Вовка в полной тишине ума летел над этим сумасбродным морем вперед. Или оно летело на него. Ничто, созданное человеком, не могло и близко сравниться с этим воплощением Божественного гения! Не в силах сдерживать восторг, граничащий с безумием, Тараканов воскликнул:

– Вы видите? Вы видите это?!

– Да! – схватился за голову Серега. – Обалдеть! Оно дышит, оно все живое и текучее.

Тараканов вопросил придурковатым голосом:

– Дон Хуан! А в этот раз я видел?

Друг, надув щеки и хлопая себя по ляжкам, важно ответствовал:

– Нет, Карлитос! Ты как был полным идиотом, так и остался!

Все трое расхохотались.

– Солярис! – завопил Серега. – Вот откуда взялся сюжет Лема! Он видел океан!

– Ага! Точно! – подтвердила дрожащая каждой клеточкой тела Гульзара. – Он живой и очень разумный. Его структура потрясает!

– Не иначе как Лем тоже баловался пранаямами и задержками после вдоха, – сделал вывод Вовка.

Бескрайняя площадь живого, играющего с самим собой водного «ковра» очаровывала. Смотреть на него можно было бесконечно, а с задержками – еще круче. Так что Серега, Тараканов и Гульзара еще долго неотрывно созерцали эту красоту. Друзья радовались и баловались, как дети, нашедшие редчайшую, невиданную игрушку. Они чувствовали, что открыли какую-то тайну мироздания, простую и в то же время недоступную обычному восприятию.

Насладившись созерцанием Иссык-Куля, пионеры морских прерий решили сделать небольшую передышку. Они присели на Вовкин коврик, разместившись так же, в рядочек, и устремили свои взоры в правую сторону. Перед ними оказалась плотная зеленая стена из зарослей дикой облепихи, топольков высотой с метр-полтора и низкорослых колючек.