Том 4. Письма 1820-1849 - Федор Тютчев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Какие известия имеете вы о Дашиньке и ее муже? Рассчитываю вскорости написать им. Мне кажется, что я еще вижу себя у них, в их сводчатой гостиной, за их столом — под огнем легкой, неистощимой и слегка парадоксальной речи Николая Васильевича. Я весьма счастлив, что свиделся с ними.
Простите. Опять то же пространство между нами — но надеюсь, ненадолго. Да сохранит вас Бог и утешит нас новым свиданием. С нетерпением жду известий от вас.
Живите, будьте покойны, по возможности здоровы и вполне уверены, как вы нежно любимы.
Тютчевым И. Н. и Е. Л., 10/22 марта 1844*
95. И. Н. и Е. Л. ТЮТЧЕВЫМ 10/22 марта 1844 г. МюнхенMunich. Ce 10 mars
En vérité, chers papa et maman, je ne comprends rien à votre silence, ni à celui de mon frère. Voilà plus de dix semaines que je vous ai écrit pour la dernière fois*. C’était dans les derniers jours de l’année passée, et depuis quatre semaines j’aurais fort bien pu avoir un mot de réponse. Nicolas surtout me paraît inexplicable, car depuis le moment, où j’ai pris congé de lui au bureau de diligences à Moscou, il ne mplus donné signe de vie, et cependant il me semble que depuis tout ce temps il aurait bien eu quelque chose à me dire…*
Tout ceci m’afflige et me contrarie beaucoup et de plus cela me fait éprouver par rapport à vous des inquétudes, dont je ne puis me défendre. Ce n’est pas quand je vous sais, à votre âge, établis à la campagne et loin de tout secours, que je puis me contenter d’avoir des nouvelles de votre santé une fois tous les six mois. J’avais adressé ma dernière lettre directement à Orel. Quant à celle-ci, je vais par surcroît de précaution l’adresser à Dorothée, en la priant de vous la faire parvenir. Sévérine qui est en ce moment à Moscou n’aura pas manqué, je suppose, de l’aller voir. J’ai eu dernièrement de ses nouvelles de Pétersbourg. Il paraît très satisfait de l’accueil qu’il y a trouvé et m’annonce son retour en Allemagne pour la fin de ce mois. Ma correspondance avec Pétersb<ourg> a été cet hiver plus active que de coutume. J’ai reçu dernièrement avec des nouvelles des Krüdener une lettre fort aimable du Comte de Benkendorff qui vient aussi en Allemagne dans le courant de cet été pour prendre les eaux, et il se pourrait même qu’il vient à Kreuth, dont le séjour il y a quelques années a fait grand bien à sa santé. Je me félicite grandement de le revoir.
C’est à Vienne qu’il se fait de grands préparatifs de fête en vertu de l’arrivée de l’Empereur qui y est attendu au mois de mai, après quoi il ira prendre les eaux à Töplitz. On parle beaucoup d’un mariage pour la Grande-Duchesse Olga avec Archi-Duc Etienne*, récemment nommé gouverneur de Bohême et la mission du Comte Orloff à Vienne n’a fait qu’accréditer ces bruits. Il serait à désirer que cela se fit. Il y aurait beaucoup d’avenir dans un tel mariage.
Ici l’hiver s’est passé assez doucement sauf les maladies, la scarlatine surtout qui a fait des ravages parmi les enfants. Je connais des familles, où elle a emporté jusqu’à trois enfants dans l’espace de quinze jours. Les nôtres, grâce au Ciel, ont été épargnés, tant les petites qui sont à l’Institut que les deux qui sont à la maison. J’ai là une lettre d’Anna pour vous qui devait vous être expédiée il y a plus que 9 semaines. Mais je prends la liberté de la supprimer définitivement, car en vérité elle ne vaut pas le port qu’elle vous coûterait. C’est une très bonne enfant, ainsi que ses sœurs, et je suis fort content d’elles. Mais leur avenir ne laisse pas parfois de me préoccuper très sérieusement.
La santé de ma femme a été passable cet hiver à ses rhumatismes près. Aussi les médecins insistent-ils plus que jamais pour qu’elle prenne des bains de mer l’été prochain. Je l’exhorte aussi pour ma part et je désire d’autant plus vivement qu’elle se débarrasse une bonne fois de ses rhumatismes que nous avons plus que jamais l’intention de nous acheminer en automne vers vous. Notre plus grand désir, ce serait de passer l’hiver prochain avec vous à Moscou. Quant à Munich, nous en avons assez tous les deux, et ma femme en est encore plus excédée peut-être que moi.
Il y a eu ici quelques changements dans le corps diplomatique. Un nouveau Ministre d’Autriche, d’Angleterre, de Würtemberg. Un jeune Prince Оболенский, neveu du P<rin>ce Wiasemsky, a été attaché à la mission. C’est un bon jeune homme et qui m’a été vivement recommandé par Meyendorff de Berlin.
J’apprends en ce moment-même que la pauvre tante Hannstein est subitement tombé malade et qu’elle était au plus mal. Je cours voir ce que c’est.
ПереводМюнхен. 10 марта
По правде говоря, любезные папинька и маминька, я никак не возьму в толк ни вашего молчания, ни молчания брата. Вот уже два с половиной месяца прошло с тех пор, как я писал к вам в последний раз*. Это было в последние дни прошлого года, и месяц спустя я мог бы вполне получить ваш ответ. Николушкино молчание особенно кажется мне необъяснимым, потому что с тех пор, как я простился с ним в конторе дилижансов в Москве, он ни разу не подал мне признаков жизни. И тем не менее мне кажется, что за это время у него все-таки есть что мне сказать…*
Все это меня очень обижает и огорчает и, кроме того, заставляет беспокоиться о вас. И я ничего с этим не могу поделать. Я не могу довольствоваться тем, что получаю весточку о вашем здоровье раз в полгода, когда я знаю, что вы находитесь в деревне, вдали от всякой помощи. Я отправил свое последнее письмо прямо на Орел. Что касается до этого письма, я из предосторожности отправлю его на имя Дашиньки и попрошу ее передать его вам. Северин, находящийся теперь в Москве, наверное, не преминул навестить ее. Я недавно получил от него письмо из Петербурга. Он, кажется, весьма доволен оказанным ему приемом и извещает меня о своем возвращении в Германию в конце этого месяца. Моя переписка с Петербургом этой зимой была гораздо оживленнее обыкновенного. Недавно с вестями от Крюденеров я получил письмо от графа Бенкендорфа, который собирается этим летом приехать в Германию на воды, и может даже, что он приедет в Кройт, пребывание в котором несколько лет назад было очень благотворным для его здоровья. Я буду очень рад его увидать.
В Вене идут большие приготовления к торжествам в честь приезда государя; его ожидают в мае, после чего он поедет на воды в Теплиц. Здесь ходят слухи о свадьбе великой княжны Ольги Николаевны с эрцгерцогом Стефаном*, недавно назначенным правителем Богемии, и миссия графа Орлова в Вене только подкрепляет эти слухи. Было бы желательно, чтобы это произошло. Такой брачный союз обещает большую будущность.
Зима у нас прошла довольно спокойно, если не считать болезни, особенно скарлатину, унесшую много детей. Я знаю семьи, где она унесла до трех детей за две недели.
Наши, слава Богу, избежали этой участи — и малышки в институте, и двое младших дома. У меня в руках письмо Анны к вам, которое я должен был отправить более двух месяцев назад. Но я взял на себя смелость не посылать его вовсе, ибо, по правде говоря, оно не стоит почтовых расходов, которые на него уйдут. Она славная девочка, как и ее сестры, и я очень доволен ими. Но их будущее порой заставляет меня серьезно задумываться.
Здоровье моей жены этой зимой было довольно сносно, если бы не ее ревматизмы. Доктора более чем когда-либо настаивают на том, чтобы этим летом она брала морские ванны. Я тоже со своей стороны призываю ее к этому, чтобы она раз и навсегда избавилась от своих ревматизмов, потому что мы как никогда решительно настроены этой осенью ехать к вам. Наше самое большое желание — провести зиму с вами в Москве. Что касается до Мюнхена, он обоим нам надоел, и моей жене, наверное, еще больше, чем мне.
Здесь в дипломатическом корпусе произошли некоторые перемены. Новые австрийский, английский и вюртембергский посланники. Молодой князь Оболенский, племянник князя Вяземского причислен к миссии. Это славный молодой человек, горячо рекомендованный мне также Мейендорфом в Берлине.
В эту самую минуту я известился, что бедная тетушка Ганштейн внезапно слегла и ей очень худо. Бегу узнать, что с ней.
Тургеневу А. И., 6/18 мая 1844*
96. А. И. ТУРГЕНЕВУ 6/18 мая 1844 г. ПарижCe samedi. 18 mai <18>44
A mon arrivée à Paris, j’ai commencé par demander après vous, cher Александр Иванович, et j’ai appris, non sans désappointement, que vous étiez à la campagne depuis une quinzaine de jours. Si vous ne voulez pas rendre ce désappointement définitif, soyez assez bon, la première fois que vous rentrerez en ville, de me faire savoir l’heure où je pourrai vous voir. Nous demeurons dans votre voisinage le plus proche. Rue St-Honoré, № 383.
Ma femme me charge de la rappeler à votre bon souvenir et aime à espérer que vous lui procurerez aussi le plaisir de vous voir.
Простите — не забудьте моей просьбы. Вам душевно преданный
Ф. Тютчев
ПереводСуббота. 18 мая <18>44
По приезде моем в Париж я тотчас стал справляться о вас, любезный Александр Иванович, и узнал не без разочарования о том, что вы уже недели две как в деревне. Ежели вы не хотите сделать это разочарование окончательным, будьте столь добры, в первый же раз, как вернетесь в город, дайте мне знать, в котором часу я могу повидать вас. Мы живем по соседству с вами. Улица Сент-Оноре, № 383.
Жена моя поручает мне передать вам привет и льстит себя надеждой, что вы также доставите ей удовольствие видеть вас.
Простите — не забудьте моей просьбы. Вам душевно преданный
Ф. Тютчев
Тютчевой А. Ф., июль 1844*
97. А. Ф. ТЮТЧЕВОЙ Июль 1844 г. ПарижParis. Ce juillet 1844
Ma bonne et chère Anna. J’ai reçu il y a quelques jours ta lettre qui, je le t’avoue, m’a fait jusque autant de peine que de plaisir. Tu voilà donc bien malheureuse, bien désespérée d’être dans ce même Institut où tu désirais entrer avec tant d’ardeur, où tu es entrée avec tant de jubilations*. Souviens-toi, je t’en prie, des instances, des supplications, des persécutions que tu m’as fait subir pour me décider à te retirer de Weimar et à te réunir à tes sœurs. Et maintenant tu serais toute disposée à recommencer toute cette même agitation en sens inverse. Ne prends pas ce que je te dis ici pour un reproche, ma bonne amie, il n’est pas dans ma nature d’être un juge sévère des inconséquences d’autrui. Le souvenir de mes propres inconséquences suffirait pour me rendre indulgent, et d’ailleurs tu sais, si je suis naturellement disposé à l’indulgence envers toi. Si donc je te rappelle tes contradictions, c’est pour venir en aide à ta raison et la mettre à même d’apprécier plus sainement ta situation actuelle, tu dois comprendre, ma bonne Anna, en faisant un retour sur le passé, qu’il peut y avoir tout autant d’exagération dans le désir que tu as maintenant de quitter l’Institut qu’il y en avait il y a quelques mois dans ton impatience à y entrer. Au reste, tranquillise-toi. Je ne prétends assurément pas prolonger indéfinitivement ton séjour à l’Institut, l’âge où tu es, devrait déjà te rassurer à cet égard — dans quelques semaines nous serons de retour à Munich et je verrai alors ce qu’il y aura à faire.
