Драгоценности Медичи - Жюльетта Бенцони

– Не о Людовике XV – о Помпадур! Она питает к маркизе настоящую страсть. Даже старается подражать ей!

– Разве у тебя нет какой-нибудь безделицы из имущества маркизы, чтобы предложить в качестве разменной монеты?

– Есть, конечно! – мрачно ответил антиквар. – Маленький письменный столик из замка Шуази, но мне не хотелось бы расставаться с ним. Кому, как не тебе, это понять? К тому же, если я выставлю свою красивую вещицу на размен, она наверняка пожелает лично отправиться за ней, и как, можно скорее. Можешь быть уверен, она меня уже не отпустит, и мне придется вернуться в Европу первым же пароходом. Однако...

– Однако это тебя не устраивает?

– Совершенно! Я бы хотел задержаться в Нью-Йорке на две-три недели. Бейли вполне справляется с парижским филиалом, и я, возможно, смогу здесь кое-что присмотреть...

Он нервничал все больше, и Альдо с грустью подумал, что для него это тоже тяжелый удар и что эта проклятая Америка похищает у него одного за другим самых дорогих друзей. Поэтому возразил он Жилю очень мягко:

– Боюсь, этого тебе будет недостаточно. Две-три недели пролетят быстро, и раньше или позже тебе придется возвращаться. Разве что ты ухитришься перетащить Вандомскую площадь на Вашингтон-сквер!

Он попал в самую точку, и Жиль только вздохнул вместо ответа. Но, когда они позвонили в дверь Полины, на Альдо внезапно снизошло озарение, и он тут же объявил:

– Вот что я тебе скажу: все эти неурядицы очень действуют на нервы. Я в таком же положении, как ты... То есть нет, я не в таком положении, поскольку мне нужно скорее вернуться в Венецию. Тем не менее я уже завтра отправляюсь в Ньюпорт. И не забавы ради. Наоборот, я бы предпочел, чтобы сезон вообще не начинался.

Его догадка была верна: когда дверь распахнулась, открыв залитый светом холл, лицо Вобрена внезапно расцвело улыбкой, словно полузасохшая бегония под струей из лейки. Стало ясно: больше всего славный Жиль опасался, что друг Альдо будет нежиться под нью-йоркским солнцем в обществе его пассии, тогда как сам он надолго застрянет в северных туманах. Это доказывало, что любовь и разум не всегда пребывают в согласии: в городе было предостаточно в высшей степени соблазнительных мужчин-, однако бедный малый, подобно Адальберу, не нашел ничего лучшего, как избрать главной мишенью для подозрений . старого друга, хотя прекрасно знал, что после женитьбы тот не представляет никакой опасности. Просто уму непостижимо!

Тем не менее вечер они провели чудесный.

Жилище Полины окончательно убедило Альдо в том, что он замечал и раньше. А именно: статус художника в Соединенных Штатах не имел ничего общего с таковым в Париже. И на Монпарнасе, и на Монмартре – вершинах искусства! – художники были почти нищими. Здесь же таланту не обязательно было укрываться под дырявой крышей или в жалкой развалюхе.

Не имело ничего общего это жилище и с громадными отелями на Пятой авеню с их почти удушающей роскошью и неизменной позолотой. Дом не отличался большими размерами, и преобладал в нем колониальный стиль: простая, но красивая старинная мебель, которая удачно сочеталась с творениями современных и старых и даже древних мастеров – таких как одна из сверкающих на солнце «Крыш» Эдварда Хоппера, кстати, жившего по соседству с Полиной, «Уголок сада» Клода Моне, картина Ван Донгена, набросок Родена, фигурки из золота и слоновой кости работы Шипарю, «Нью-йоркская улица» Прендергаста, бронзовая голова римской матроны и несколько странных статуэток с далеких Кикладских островов, изготовленных в незапамятные времена. Такая коллекция могла принадлежать натуре творческой, обладающей не только вкусом, но и богатством. Неброская обстановка и светлые тона интерьера подчеркивали ценность произведений искусства и одновременно эстетические пристрастия самой Полины, которая надела для этого вечера длинное простого покроя платье из черного бархата с длинной ниткой великолепных жемчужин.

Не было здесь и армии лакеев. Всего три слуги – английский «butler»[30], исполнявший также обязанности шофера, французская кухарка и американская горничная – обеспечивали повседневную жизнь дому, более похожему на обитель мужчины, чем женщины. Заняв место вокруг стола из темно-красного дерева, на чьей блестящей, словно бы атласной, поверхности отражались пламя свечей в серебряных подсвечниках, бокалы из богемского хрусталя и белые орхидеи в большой вазе, оба гостя рассыпались в искренних похвалах хозяйке.

– Находиться у вас – подлинная радость, баронесса, – сказал Жиль Вобрен. – Здесь чувствуешь себя как дома, но, наверное, вы уже устали выслушивать такие комплименты от своих друзей?

– Я не часто даю повод это повторять. Друзей у меня мало, а принимаю я совсем немногих. Я устала от сборищ, где люди, оттаптывают друг другу ноги, орут во весь голос, чтобы перекричать других, и пьют всякую дрянь. Во всяком случае, после введения сухого закона.

– Это вовсе не «дрянь», – произнес Альдо, приблизив к носу хрустальный бокал, наполовину заполненный прекрасным мерсо...

– У моего покойного супруга было одно достоинство – и я часто спрашивала себя, имелись ли у него еще какие-нибудь помимо внешних данных, – он любил вина и умел выбирать их. Благодаря ему я обладаю превосходным винным погребом.

– Я знаю по опыту, – сказал Альдо, – что сухой закон вас не слишком тяготит. Мне представилась возможность отведать укрепляющее средство, которое баронесса берет с собой в путешествие, – добавил он, обращаясь к Жилю. – Как же вам удается обходить законы?

– У меня двойное гражданство, австрийское и американское, что дает мне определенные преимущества, но, главное, я принадлежу к тем, кого наши соотечественники считают своей аристократией, основанной на древности рода и богатстве. Только самый невежественный мужлан осмелился бы заглянуть в бокал одного из Белмонтов. Примите к сведению, господа, что мой дом открыт для вас, и мне будет очень приятно, если вы будете заходить почаще...

– К несчастью, – вздохнул Вобрен, – мне придется расстаться с вами уже завтра, чтобы отправиться в Бостон. Я говорил вам, баронесса, о кресле, которое хочу купить, и надеялся быстро – покончить с этим делом, однако теперь не обойтись без поездки в Массачусетс. Завещание о наследстве вступило в силу быстрее, чем я ожидал, и...

– ...и составлено оно было в пользу Дианы Лоуэлл, – угадала Полина, залившись веселым смехом. – Что ж, мой бедный друг, желаю вам хорошо поразвлечься! Впрочем, вы можете и отказаться, пока не поздно. Она с наслаждением вонзит зубы в такое изысканное блюдо, как вы.

– Я надеюсь ускорить дело, предложив ей нечто вроде обмена. Поскольку вы с ней знакомы, вам известен ее интерес к маркизе де Помпадур...