Меняла Душ - Дмитрий Самохин

Елисеев зажмурился, открывая дорогу памяти Жнеца. Он вспомнил ресторан, богемных посетителей, изысканную кухню, официантку Ольгу (то ли Жукову, то ли Муравьеву), которая помогла ему с исполнением заказа, и Ивана Столярова, на которого он насадил микробомбы…

— Да. Иван Столяров был убит мной.

— Отлично! Он был убит. Заказ выполнен. Мы получили об этом информацию, перевели тебе деньги, увидели выпуск газеты, которая должна была выйти на следующий день с описанием этого трагического происшествия, но внезапно всё изменилось. Головизор показывает интервью с этим хлыщом. И в прямом эфире Столяров выступает совершенно здоровый! На дом совершают нападение люди Боголюбова, которые поддерживали Столярова, и вдруг всё исчезает. Почему? Я никак не могу понять, что произошло?

Яровцев всплеснул руками, показывая свою беспомощность.

— Я встретил человека, — замогильным голосом произнес отец Станислав.

Ярослав остановился, точно наткнулся на невидимую стену, и обернулся к Жнецу. Отчего-то от слов Елисеева ему стало не по себе.

— Какого человека? — переспросил Ярослав, чувствуя отвращение к этому вопросу, который не следовало бы задавать.

Отец Станислав замер с остекленевшими глазами. Он вспомнил незнакомца, встретившегося ему на безлюдной аллее парка — страшного человека в красном шейном платке и с демоническими глазами.

Глава 8

ПОГРУЖЕНИЕ В ПРОШЛОЕ. ЭПИЗОД 4: ВИЗИТ КРЫШНИКА

Колодец, наполненный прозрачной, но скисшей водой, стоял у Матвея перед глазами, которые, казалось, превратились в две линзы, запрограммированные на сканирование окружающего пространства. Он ошалело озирался по сторонам, разбирая в темноте офиса каждую деталь, каждую трещинку на потолке, и чувствовал, что с минуты на минуту должно начаться что-то важное. Именно этого события он и боялся! Страх каплями пота проступал на лице. Матвей оглядывался по сторонам, ожидая любой подлости со стороны бездушного офиса. Ему казалось, что сейчас нечто выпрыгнет из стены и откусит ему голову. Ощущение, что в ближайшие минуты он может лишиться головы, было настолько сильным, что Ставрогин втянул голову в плечи и намеревался уже заползти под стол, когда с пола послышался слабый стон. Стонал Сунец-молодец, как часто его звали во дворе на протяжении всей школьной эпохи. Но за стоном ничего не последовало. Алексей не разлепил глаза, не уставился на горе-целителя, поставившего фирму на деньги и, что самое главное, на время, и не устроил Ставру разнос по полной программе, в которой первым пунктом значился «ор на весь дом с поминанием дальних родственников по козлиной линии». Матвей понимал, что Алексею вряд ли могло понравиться то, что он провел Изменение при первом посещении клиента, когда коровка оказалась недодоенной и отправилась на пастбище с полным выменем, но он не мог переступить через себя. Заниматься раскручиванием клиентов на деньги, забираться им в карман и вытягивать последние жилы, обещая последующий рай на земле, — Ставрогину это претило. От одной только мысли о том, что ему придется этим заниматься, Матвей чувствовал, как во рту появляется омерзительный вкус клюквы, которая отдает болотом. Он не любил клюкву с детства. Его мама обожала собирать эту красную, похожую на капельки крови ягоду. Она уговаривала деда или отца отвезти ее в лес, поближе к болоту, забиралась на мшистые кочки и, согнувшись в позу «попа кверху», часами брала ягоду, а потом зимой пичкала клюквой сына, которого рвало от одного ее вкуса. С тех пор всё самое омерзительное в жизни у Матвея сравнивалось с клюквой. Поборы с клиентов были еще более «клюквенистыми» по той причине, что за каждое Изменение Матвей получал деньги неизвестно от кого и неизвестно откуда. У него даже возникла однажды мысль, что купюры фальшивые, но после тщательной экспертизы, заказанной в банке, Матвей убедился, что расплачивались с ним подлинными ассигнациями.

Ставрогин чувствовал, что от затеи с агентством надо отказаться. Она вела его по ложному пути, как, впрочем, и Алексей Сунцов.

Матвей поднялся из-за стола и приблизился к спящему Сунцу. Склонившись над ним, он попытался перевернуть Алексея. Тут же возникла идиотская мысль: как избавиться от неугодного компаньона? Спровадить, ссылаясь на то, что он передумал? Так просто от Сунца не отделаться. Лучше всего избегать в дальнейшем любого контакта, не давая ему возможности уболтать себя.

Матвей потряс Алексея за плечо. Сунцов пошевелился, открыл глаза и уставился мутным со сна взглядом на Ставрогина. Этого оказалось достаточно для Изменения. Матвей уцепился за его взгляд и нырнул в глубину чужой сущности. Ставрогин проник внутрь без труда и почти сразу же обнаружил старый запыленный полевой телефон, стоящий на огромном холодильнике. Матвей внезапно ощутил покалывание в животе и понял, что недурственно было бы подкрепиться. Он открыл дверцу холодильника, но нашел в нем лишь провода и толстые тетради, видом напоминающие гроссбухи, с мультяшными картинками на обложках. Тетради показались Матвею несъедобными. Он захлопнул холодильник, и в этот момент зазвонил полевой телефон. Ставрогин поднял трубку, покрутил ручку телефона, и в трубке раздался голос. Тяжелый глухой голос, произносяший абракадабру, но Матвей всё же уловил в ней смысл. Ему указывали путь к точке, где можно было изменить будущее, чтобы Сунец-молодец никогда не пришел к нему домой с предложением «взболтнуть по чуть-чуть», Ставрогин не выплакался бы ему, делясь впечатлениями от неожиданно открывшегося Дара, и Алексей не предложил бы создать агентство паранормальных услуг. Матвей увидел путь и скользнул по нему.

Когда он очнулся вновь на полу своей квартиры, первая мысль, которая посетила его голову, звучала так: «Как всё-таки неудобно носиться по телефонным проводам». Затем он обрадовался, осознав, что с агентством покончено.

Матвей поднялся и чуть было не упал. Слабость заполнила организм до краев. Ставрогина повело, и он, ухватившись за стену, доплелся до кухни, где распахнул холодильник, достал пакет молока, отогнул край, разорвал его зубами, залив молоком грудь, и присосался к пакету как теленок, восстанавливая жизненные силы.

— Приятного аппетита, как говорится, — произнес тихий вкрадчивый голос позади Матвея.

Ставрогин вздрогнул, поперхнулся и закашлялся, расплескивая молоко по сторонам.

Он резко обернулся и обнаружил сидящего на столе толстого коротышку в кожаной потертой курточке и штанах коричневого цвета, в вытянутых туфлях с загнутыми мысками, на концах которых висели бубенчики. Коротышка курил трубку и ехидно улыбался. Его волосы были всклокочены.

— Ты кто? — в испуге выдохнул Ставрогин, опуская пакет на стол и нащупывая за спиной кухонный нож или иную утварь, могущую сойти за оружие.

— Я — визитер. Но это как бы не суть важно. Меня по-разному называют. Иногда Крышником, иногда Домовым, но главное ведь не название, а сущность. Вот твоя сущность, к примеру, в чем заключается?

Ставрогин вытаращился на коротышку, как на диковинного зверя. А визитер, Крышник, или как там его еще, засунул в рот трубку, выполненную в виде головы черта, и запыхтел оранжевым дымом.

— Что, никак не въедешь, в чем твое предназначение? Да-с, тяжелый случай!

Коротышка протяжно зевнул и томно потянулся, будто сытый кот.

— Нет, я чего-то не понимаю: ты кто такой и что ты делаешь в моей квартире?! — вскипел Ставрогин.

Он наконец-то нащупал ручку кастрюли и изготовился к бою.

— Меня пытались убить разными способами, — доверительно сообщил коротышка, — всё по глупости и недомыслию, но вот чтобы кастрюлей — это в первый раз. Советую всё-таки передумать. И выслушать меня. В конце концов, именно ты заинтересован в моем нынешнем появлении. Да и не получится у тебя ничего. Понимаешь, в этом мире я нематериален. Поэтому ты и не сможешь причинить мне вред. Такая вот музыка!

Ставрогин выпустил ручку кастрюли. Отчего-то ему расхотелось проверять слова коротышки.

— Вот так уже лучше! — обрадовался визитер. — Может, в таком случае ответишь на мой вопрос? Если тебя, конечно, это не затруднит?

— Может, повторишь вопрос?

— Слабая память? — участливо спросил коротышка и театрально вздохнул. — Понимаю. Тут помню — тут не помню. Что ж, бывает!.. Я спрашивал, в чем твоя сущность, человек?

— И как ты предполагаешь, я должен ответить на этот вопрос? — зло спросил Матвей.

— Я не предполагаю, дорогуша. Я спрашиваю.

— У меня нет ответа.

— Переход хода! — вдруг истошно завопил визитер. Ставрогин едва не подскочил от неожиданности.

— Не боись, Ставр!

Откуда-то коротышка знал его детское прозвище, и это не понравилось Матвею.

— Если ты не смог ответить на такой простой вопрос, то на него отвечу я. Ты — Меняла. В этом твоя сущность. Ты — Меняла Душ. Но ты пока еще не прозрел, чтобы понять всю тяжесть и серьезность своего положения и ответственности. Ты, как котенок, тычешься в разные стороны в попытке нащупать сиську матери, а ее-то и нет! Ты еще не понял и не знаешь, что такое быть Менялой Душ, но ты должен это знать, иначе последствия твоих поступков могут оказаться фатальными.