То ли быль, то ли небыль - Наталья Рапопорт

День рождения Джима в 2004 году: Джиму 83 года.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

ГОСУДАРСТВЕННЫЕ ПРЕСТУПНИКИ

МИШКА

Повесть (основано на реальной истории)

Времена не выбирают – В них живут и умирают…

Предисловие

Это – рассказ о неожиданной встрече бывших супругов, каждый из которых в течение почти трёх десятилетий считал другого погибшим. Из одной совместной жизни двадцатый век вылепил две, предварительно изуродовав и изодрав в клочья первую. Две новые жизни стартовали из общего корня, но пошли резко различающимися путями.

… Друзья зовут её Мишка. Сейчас ей за девяносто, она в Германии и тяжело больна, но в семидесятые-восьмидеся-тые годы, когда все мы ещё жили в Москве, встречались и дружили, Мишка несла такой мощный заряд энергии, что мудрая природа, вероятно, специально озаботилась, создав её такой миниатюрной, чтобы её масса не превышала критическую.

Перед Мишкиной энергией и обаянием пасовали художники, писатели, актёры, режиссёры и даже крепкие, на совесть сработанные администраторы. Крохотная, изящная, всегда со вкусом одетая и аккуратно причёсанная, за один вечер она исхитрялась побывать в трёх разных, далеко друг от друга отстоящих, но интереснейших точках Москвы, навёрстывая упущенное за те украденные из её жизни два десятилетия, когда доступная ей территория была отгорожена от мира колючей проволокой.

За Мишкой тянулась легенда, которую я долго принимала за чистую монету, – да и вы, зная Мишку, поверили бы любой, самой невероятной романтической истории. Но когда Мишка рассказала мне, как всё было на самом деле, правда оказалась во сто крат поразительнее, романтичнее и изощрённее плода самой необузданной фантазии.

Пролог

Машина неслась по автобану. Мелькали немецкие надписи, сливаясь в один бессмысленный текст. Пожилой человек за рулём сосредоточенно смотрел на дорогу. Казалось, он целиком поглощён ею, но его спутница знала, что водитель глубоко ушёл в себя, и тревожилась. Время от времени он бросал на неё потрясённый и недоверчивый взгляд, словно ставил под сомнение самый факт её существования. Неожиданно он свернул с автобана на небольшую боковую дорогу, остановил машину, взял спутницу за плечи, развернул к себе, заглянул в глаза и произнёс охрипшим от волнения голосом: «Рассказывай!»

Призрак бродит по Европе…

Не обещайте деве юной Любови вечной на Земле…

В начале тридцатых годов теперь уже прошлого века полицайпрезидиум города Берлина зарегистрировал брак молодых коммунистов – немца Курта Мюллера и латышской еврейки, которую все называли Мишка, так не подходило ей длинное и извилистое, как тропа в джунглях, имя Вильгельмина. Тоненькая, изящная, искрящаяся радостью, невеста была прелестна в строгом светлом платье, с букетиком полевых цветов в руках. Это отметила и элегантная молодая дама, по виду – француженка, прохаживавшаяся около двери полицайпрезидиума в ожидании выхода молодых. По всей видимости, она не была ни с кем знакома: ни сами молодые, ни их немногочисленные гости не обратили на неё внимания – вышли и укатили в небольшой уютный ресторанчик.

Дама сделала несколько шагов им вслед, потом свернула в переулок, и здесь мы с ней расстанемся, чтобы встретиться вновь в назначенный судьбой час – примерно через пятьдесят лет.

…Наскоро пожелав молодым безоблачного семейного счастья, свадебные гости переключились на политику. Призрак коммунизма тогда вовсю надувал щёки в Европе и сеял ветры, которыми носило по миру молодых, энергичных, искренне преданных идее людей. Один такой ветер в 1931 году занёс нашу молодую пару в Москву, где склонный к лидерству Курт, бывший в Германии председателем Коммунистического союза молодёжи, стал секретарём Коммунистического Интернационала молодёжи, сокращённо – КИМа. Мишка работала в большом Коминтерне секретарём Георгия Димитрова.

Порывистый, горячий, романтичный Курт в СССР пришёлся не ко двору: вскоре у него стали возникать разногласия со Сталиным, который обвинял Курта в «левом уклоне». Дело кончилось тем, что Сталин снял Курта с руководящего поста и направил на перевоспитание в низовую партийную организацию большого горьковского завода, в среду рядового пролетариата. Гордый Курт вернулся в Германию, где как раз шёл 1934 год.

То, что застал Курт в Германии, совершенно его поразило, привело в недоумение и ужас. Вместо цивилизованных и утончённых соотечественников по улицам маршировали, из-рыгая человеконенавистнические лозунги, тупорылые лавочники, шикарным жестом выбрасывая вперёд украшенную свастикой руку. И это нация, давшая миру Бетховена, Шиллера, Гейне и Гёте?! Наконец, Маркса?!

Возвращение Курта из СССР не прошло незамеченным. Он столкнулся на улице с бывшим соседом по парте, ныне преуспевающим эсэсовцем. Крайние левые взгляды Курта были хорошо известны однокашникам. Бывший друг сомневался недолго, и вскоре Курта арестовали.

В гестаповских застенках он держался стойко, никого из соратников по партии не выдал и был приговорён гестапо к шести годам одиночки. «До сорокового», – подсчитала Мишка и стала ещё энергичнее трудиться в Коминтерне на благо Мировой революции. Большую часть времени она теперь проводила в СССР, продолжая работать секретарём Георгия Димитрова и курьером Коминтерна.

Мишкин час пробил двумя годами позже: она была арестована в Москве вместе с другими членами Третьего Интернационала.

Так двадцатый век распорядился с семьёй молодых коммунистов Мюллеров: его – в гестаповские застенки, её – в большевистские…

«До сорокового» у Курта не получилось: когда началась война, ему добавили срок и перевели в фашистский концлагерь Заксенхаузен, откуда в сорок пятом году его освободили англичане.

Выйдя из лагеря, Курт тотчас начал искать Мишку. Все его попытки получить хоть крупицу достоверной информации наталкивались на глухую стену. На Западе ходили смутные слухи о трагической судьбе Третьего Интернационала. Курт хотел верить в чудо и ждал, что Мишка каким-нибудь неведомым путём материализуется из его сновидений. Но чудо всё не совершалось, и в конце концов Курт пришёл к горькому выводу, что Мишка, по-видимому, погибла.

…Но Мишка была жива. Арест задул слабую и призрачную, но всё-таки тлевшую ещё надежду когда-нибудь снова встретиться с Куртом. Германия и Москва, работа и сама жизнь – всё ушло в прошлое. Начались арестантские будни.

Среди «жён изменников Родины»

Сильнее и чище нельзя причаститься К великому чувству по имени класс…