То ли быль, то ли небыль - Наталья Рапопорт

Во Владимирской тюрьме академик Парин подвергался страшным унижениям и пыткам. Его шантажировали судьбой детей (их у него было четверо – три сына и дочь), били, сажали в карцер и, едва живого, ставшего инвалидом, бросали обратно в камеру, где, как мы знаем, он сидел вместе с пленными фашистскими генералами и Куртом Мюллером. Курт сыграл огромную роль в том, что Парин выжил и не сломался в постигшей его катастрофе…

…Здесь уместно сообщить, что организованные впоследствии партией и правительством широкие клинические испытания, результаты которых как патологоанатом контролировал мой отец, не подтвердили эффективности препарата КР. Из-за иного метаболизма и существенно меньшего объёма опухоли по отношению к общему объёму тела, препараты, эффективные при экспериментах на мышах, сравнительно часто оказываются бессильными в поражённом опухолью организме человека.

Папу вызвали в Кремль к Ворошилову, где ему пришлось объяснять «первому красному офицеру» принципы морфологического исследования опухолей и обосновывать свои выводы об отсутствии эффективности препарата КР при лечении опухолей человека. Папины выводы подтвердили и другие приглашенные правительством эксперты, и разработка препарата КР была прекращена.

В конечном итоге, передача американским коллегам материалов о препарате КР никакого ущерба Советскому Союзу не нанесла, разве что потерпела крах надежда авторов КР и академика Парина на приоритет советской науки в лечении рака… Впрочем, исследования в области биотерапии опухолей продолжаются по сегодняшний день, и все исследователи, работающие в духе вполне разумных идей Клюевой и Роскина, цитируют их как основоположников этого направления.

Мишка и Курт в тисках эпистолярного жанра

Я к вам пишу – чего же боле, Что я могу ещё сказать…

…Переписка Мишки с Куртом текла вяло. Понимая, что вся корреспонденция перлюстрируется, они писали друг другу ничего не значащие открытки к праздникам. Между их последним в жизни свиданием и первой открыткой протекла вечность и какая! Трагический опыт лагерей, укравших у них на двоих четыре десятилетия, новые семьи, новая жизнь – им было, о чём поговорить и чем поделиться, но не было никакой надежды когда-нибудь для этого встретиться. Выйдя замуж за Наума, Мишка приняла советское гражданство и была, разумеется, невыездной. Со своей стороны, Курт, обогащённый энергичным опытом Владимирского централа, и думать не мог о том, чтобы ещё раз ступить ногой на советскую землю. Так и текла их жизнь – у каждого своя, в параллельных, непересекающихся мирах. Пока однажды в семьдесят пятом году Мишка не получила странную открытку…

Однажды – это те краски, которыми жизнь расцвечивает серую «карту будня». У каждой судьбы своя палитра – кому ярче, кому тусклее, кому многоцветие, кому гризайль. Мишке выпал полный спектр.

День Победы

Дела давно минувших дней…

Итак, однажды Мишка получила странную открытку из Парижа. Открытка была написана по-французски и подписана М. Работэ.

– Она так написана, что я не могу понять, лицо какого пола её писало, – пожаловалась Мишка.

Неизвестный Мишкин корреспондент (или корреспондентка) писал о том, что прилетит в Москву, потому что приглашён на парад на Красной площади в честь тридцатилетия Победы. Желательно, чтобы Мишка в этот день была дома и ждала телефонного звонка, потому что им необходимо встретиться.

Фамилия Работэ была как будто Мишке знакома, из какого-то очень далёкого, утратившего реальность прошлого, но вспомнить деталей Мишка не могла.

В День Победы она осталась дома. Спустя полчаса после окончания парада на Красной площади раздался телефонный звонок.

– Мишка, это Мария Работэ, – сказал по-французски чуть хрипловатый женский голос. – Через час я жду тебя около гостиницы «Националь».

– Хорошо, но как мы узнаем друг друга?

– О, не беспокойся, я тебя узнаю.

Показалось ли Мишке или на самом деле в её голосе прозвучали нотки горького сарказма?

Через час заинтригованная Мишка подходила к гостинице «Националь». Навстречу ей вышла незнакомая элегантная пожилая дама. Мишка могла поклясться, что никогда её раньше не встречала. Но вы-то, мои читатели, вы, конечно уже узнали в этой статной даме молодую француженку, поджидавшую выхода Мишкиной свадебной процессии из дверей Берлинского полицайпрезидиума.

– Мишка, я Мария Работэ, – представилась дама. – Пойдём в мой номер, поговорим.

Они поднялись в номер. Мария удивила Мишку неожиданной осведомлённостью о её прошлой жизни. Мишка совершенно не понимала, кто эта дама, но спросить напрямую стеснялась, полагая, что и ей в ответ положено было знать всё о Марии; та же явно наслаждалась Мишкиным замешательством. Неловкость затягивалась, и, наконец, Мишка приняла Соломоново решение: надо пригласить Марию домой и поручить Науму разгадку этой тайны. Мария с Наумом безусловно никогда не встречались, и ему будет не зазорно задать ей пару наводящих вопросов.

Мария, казалось, только этого и ждала и мгновенно согласилась ехать к Мишке. Дома за чаем смущённый Наум довольно неуклюже принялся за свою миссию, но ситуацию не прояснил. Наконец, Мария решила, что достаточно их помистифицировала.

– Ладно, – сказала она Мишке, – пойдём поговорим наедине.

Рассказ Марии Работэ

Ах только бы кони не сбились бы с круга,

Бубенчик не смолк под дугой.

Две странницы вечных – любовь и разлука

Не ходят одна без другой.

…Много лет назад, ещё до первого замужества, на одной из коммунистических сходок в Париже Мишка невзначай покорила сердце молодого французского коммуниста Огюста Работэ. Любовь к Мишке обрушилась на него, как лавина, стала наваждением. Он посылал ей цветы со всех концов планеты – из Европы и Азии, из Северной и Южной Америки – отовсюду, куда забрасывала его коммунистическая судьба… Огюст был женат на красивой и любящей женщине, но ради Мишки готов был всё порушить. Мишка его не поощряла – не хотела строить своё счастье на чужом несчастье, к тому же у неё уже намечался роман с Куртом.

– Я знала, что Огюст безумно в тебя влюблён, – рассказывала Мишке Мария. – Я как-то прочитала его дневник – да боже мой, при чём тут дневник! Разве может что-то скрыться от сердца любящей женщины?! Мы с тобой не были знакомы и ты меня не замечала, а я тайком ходила за тобой по пятам, изучала твою походку, манеру одеваться, говорить. Я пыталась понять, что в тебе так сразило Огюста…