Одержимость Малиновского (СИ) - Светлова Маргарита

— Не стоит напрягаться, Любовь Валерьевна, он сам успокоится, — отвечает ей мой.

Я мысленно взвыла. Ну зачем её дразнить, а? Сейчас как заведётся и до утра мозг всей честной компании выносить станет! Раньше она была мягче, что ли…

Как всегда, положение спас Люцифер. Или, наоборот, сделал хуже?

— Оливия, добро пожаловать в семью. — После этих слов поперхнулись воздухом та, к кому обращались, и Влад. Видимо, мой наезд был действительно беспричинный. Иначе почему он так отреагировал? — Позволь тебя представать…

— Саш, я как бы дееспособная, сама могу представиться. — Отпихнула она своего сообщника и с улыбкой до ушей подошла к подруге. — Ну здравствуй, внученька.

У подруги шок — не знает, как реагировать на столь тёплое приветствие.

Тут Ваня вновь взял слово. Лучше бы молчал, ей-богу!

— Оливия, эту бабушку-ураган зовут Любовь Валерьевна, за глаза мы её величаем торпедой.

Это залёт! Сейчас Оливия решит, что попала в деревню дураков.

— Ну вы даёте! — рассмеялась она, и все взволнованно посмотрели на подругу — наверное, решили, как и я, что у неё нервный срыв. И немудрено. С такими, как мы, чудаками, нужны железные нервы, а у Оливии с этим всегда были проблемы — нежная она у меня. — Ну слава богу! — отсмеявшись, начала она говорить. — Я-то, грешным делом, думала, что торпеда — это оружие, а оказывается — бабушка. Радоваться нужно, что она у вас — огонь, а не сверхзвуковым оружием величать. Очень приятно с вами познакомиться! — с тёплой улыбкой обнимает бабушку и отстраняется.

— Все слышали? Радоваться нужно, а не по углам разбегаться, как пуганые тараканы, стоит увидеть меня на горизонте! — воскликнула торпеда. — Споёмся! — и с хитрецой посмотрела на Оливию, потирая руки, явно уже прокручивая в голове варианты, каким способом будет мою подругу в узы брака загонять.

Судя по этой фразе, не своей тростью — уже легче. Или я зря успокаиваю себя? Её фантазия слишком уж своеобразная. Придётся Оливию предупредить, чтобы с бабушкой не расслаблялась.

— Не внуки, а сущее наказание… — пробурчала она, окидывая нас строгим взглядом.

— Так вы что, все родственники? — удивилась подруга, внимательно рассматривая нас и ища сходство. Увы, нет его. Пока я искала ответ, Оливия пояснила: — Бабушка сказала, что вы её внуки.

—Так и тебя внучкой назвали… — хохотнул Лютов. — Всё, детка, теперь и ты родня нам.

— Он мне не внук! — показывает бабушка тростью на Ваню, зло сверля его взглядом.

Мне от её жеста стало не по себе.

— Вы не представляете, как я счастлив этому обстоятельству, — не остался мой в долгу.

— Мира, ты ещё можешь передумать, — посмотрела бабушка на меня с мольбой. — На кой тебе этот хам, который тебе нервы мотал много лет, а? Ты красивая, любой был бы рад стать тебе мужем. Кстати, присмотрись к кому-нибудь из тройняшек — орлы парни!

Ну, началось…

— Они мне как братья, ба. И я Ваню люблю.

— Любит она… — пробурчала бабушка, качая головой. И тут же как встрепенётся. Ну, думаю, сейчас выдаст: — В общем, так, внучка, я на этот брак благословения не даю.

Оливия в шоке, Иван якобы не обращает на её слова внимания, а вот мне больно. Тут вновь Лютов вмешался:

— Бойкот… — и так многозначительно посмотрел на бунтарку.

— Ай, пусть женятся, — махнула она рукой, — им моё благословение и не нужно. Но я должна была высказать свою позицию, она — моя внучка…

— Она у тебя не единственная, — вновь влез мой. — Мы поженимся, нравится тебе это или нет. Хватит тут балаган устраивать.

— Вань… — беру его за руку, — бабуль… — посмотрела на возмутительницу спокойствия, — не ругайтесь, — и показываю глазами на Оливию.

— А мы и не ругаемся, — с невинным выражением на лице бессовестно лжёт. — Я тут вообще сватовством занимаюсь, мне же нужно пристроить тройняшек. Ты отказалась, Оливия занята, придётся шукать в другом месте. Такие хлопцы бесхозные ходят — непорядок.

— Бабушка, после свадьбы этим и займёшься, если они без девушек придут, — подал голос доселе молчавший Влад.

— Не, так долго ждать не могу — сроки поджимают. Ладно, пусть живут до Ивана Купала, а вот после него…

— Так… — Лютов взял бабушку подругу, — пошептаться нужно… — и отводит её сторону.

— Точно! — спохватилась я. — Оливия, мне тут тебе нужно рассказать про традиции наших предков!

— Если ты про Ивана Купалу и ночь творила — не переживай, Влад меня просветил. А ещё он сказал, что у вас в это время полным ходом агитация идёт, и я так рада, что увижу это своими глазами! Я же помню, ты несколько раз рассказывала о подобном мероприятии.

— Я бы это мероприятием не рискнула назвать. Скорее — день открытых дверей в дурдоме.

— Пусть, — улыбнулась подруга и только хотела что-то ещё сказать, её перебил крик бабули.

— Чай мне налейте!

Вот неугомонная!

— Яду побольше? — спрашивает Иван.

Да он что, издевается?!

— Чего?! — возмутилась бабуля, притормозив. Лютов покрутил у виска, мол, Иван, ты совсем, что ли?

— Ну так ты весь свой запас израсходовала на меня, нужно срочно пополнить утраченное.

— Не переживай, этого добра у меня на мой век хватит. А тебе советую запастись валидолом — я объявляю войну, — отворачивается, и уже Сашке: — Не, ты слышал? Яду мне хотел в чай добавить.

— Так он же пошутил, — попытался друг заступиться за Ваню. — Ты и сама можешь подобное ляпнуть. Чего завелась-то?

— Мне можно, а этому нелюдю нельзя. Про таких, как он, говорят: ни богу свечка, ни чёрту кочерга.

— Пошли в дом, — берёт меня Иван за талию, подталкивая.

— Вань, ну зачем ты её провоцируешь?

— Я не провоцирую, а ставлю на место, иначе она нас с ума сведёт. Не знаю, что произошло, но она словно с катушек слетела — житья никому нет.

— Подожди, — остановилась я, смотря вслед бабушке.

К нам подошла Оливия:

— Может, ты успокоишь свою бабушку? А ты, — посмотрела она строго на Ваню, — не задирайся, она же пожилой человек, они часто как дети себя ведут. Я бы сейчас всё отдала, чтобы моя бабушка была со мной, только вот невозможно это. Цените тех, кто с вами рядом, завтра этого может и не быть.

Я и сама хотела пойти к ней и выяснить, что, собственно, происходит. Она у нас торпеда, а не склочная бабка, и такое её поведение странно.

— Вань, покажи Оливии дом.

— Лучше пусть бумагу даст и ручку, — подал голос Влад, с нежностью смотря на подругу, — я буду Оливии рассказывать, кто тут живёт и кто кому приходится. Боюсь, она завтра с ума сойдёт, если её не подготовить к знакомству заранее. А ты поговори с бабушкой, может, она и расскажет тебе, что происходит. Мы спрашиваем, а она отмахивается.

— Мир, иди к бабушке, она в тебе больше нуждается, чем я. Тем более Влад прав, я хочу знать, с кем общаться придётся, ты же знаешь, не люблю блуждать в неведении.

Сашка отвёл бабушку к лавочке на озере и, усадив, принялся её успокаивать. Говорил тихо, и всё же, находясь за пять метров, я услышала их разговор.

— В себе держать проблему тоже не вариант…

Понятно, он уже пытается разузнать, что, собственно, произошло.

— Нет у меня проблемы, — с вызовом посмотрела на Лютова она, скрестив руки на груди.

— А я говорю — есть. Рассказывай, какой ядовитый клещ тебя укусил? — Бабушка фыркнула и отвернулась к озеру, мол, я тут одна сижу, и со всякими проходимцами не разговариваю. — Не хотел этого делать, но ты моя горячо любимая бабушка — вынудила…

Он берёт её за плечи, наклоняется к ней, бабушка резко поворачивает к нему лицо и замирает. Тут Сашка, что-то совсем тихо ей сказал, смотря прямо в глаза, и через несколько секунд отстранился. Теперь он скрестил руки на груди:

— …Рассказывай.

«Он что, её загипнотизировать пытался?» — мелькнула у меня шальная мысль в голове, я даже притормозила. Но тут же отмахнулась от неё — нет такого гипноза, чтобы за секунду подействовал. И, насколько мне известно, он в этом не силён. Читать, конечно, людей умеет по мимике, жестам, но никак не это.