Проклятая усадьба - Николай Леонов

Яков Михайлович ласково потрепал по щеке улыбчивую официантку, и та исчезла из поля зрения, догадавшись, что мешает разговору.

Гуров, поначалу несколько удивленный столь радостному гостеприимству в отношении сотрудника полиции, постепенно начинал понимать, в чем дело.

Очевидно, сбылись худшие предположения Орлова, и Полонский действительно подал жалобу по поводу своего испорченного праздника. А его самого, похоже, приняли здесь за человека, уполномоченного провести по этой жалобе проверку.

Что ж, тем лучше. Эта нежданно-негаданно свалившаяся на его голову «легенда» откроет многие двери, которые при других обстоятельствах наверняка остались бы для него закрытыми, и развяжет языки.

– Может быть, пройдем ко мне в кабинет? – между тем говорил Азимов. – Беседовать здесь будет неудобно. Пускай люди спокойно покушают, зачем портить пищеварение разговорами о делах.

Следуя приглашению Якова Михайловича, Гуров прошел в дверь, ведущую из обеденного зала во внутренние помещения. Оказавшись в полумраке коридора, освещенного лишь интимным мерцанием каких-то ночников, Гуров через несколько шагов вошел в еще одну дверь, гостеприимно распахнутую перед ним «старшим по смене». Теперь он находился в просторной комнате, богато и несколько претенциозно отделанной. Из традиционных принадлежностей кабинета здесь имелся только письменный стол с компьютером. Все остальное – и тяжелые портьеры с кистями, и огромный низкий диван с бесчисленным множеством подушек, и всевозможные зеркала и пуфики – все это гораздо больше напоминало женский будуар, чем помещение, предназначенное для решения деловых вопросов.

– Я здесь отдыхаю, – как бы оправдываясь, произнес Азимов, по-видимому, догадавшись по выражению лица, о чем думал сейчас Гуров. – Вы не представляете, какая это нервная работа. С одной стороны, требовательные хозяева, с другой – капризные клиенты. Ты все время как между двух огней. У каждого свои причуды, каждый хочет личного внимания. И все требуют, требуют. Разрываешься, можно сказать, на части, а что взамен? Никакой благодарности. Впрочем, я отвлекся, простите. Присаживайтесь, пожалуйста, вот сюда, в это кресло. Так, значит, вы по жалобе? Хотите узнать подробности некорректного, скажем так, поведения коллег? Прелестно! Постараюсь помочь всем, чем смогу. Вас, простите, как звать-величать, если не секрет?

– Гуров Лев Иванович, – наконец-то прорвался полковник в этот нескончаемый поток слов.

Он снова хотел показать удостоверение, но Азимов протестующе поднял руку.

– Что вы, что вы! Это совершенно излишне! Доверие – вот главное, на чем должны строиться отношения между людьми, я всегда это говорил.

Вспомнив, что «детка» удостоверение видела и, несомненно, начальству все как следует доложила, Гуров не стал настаивать. Доверие так доверие.

– Так что же произошло здесь вчера? – коротко спросил он и поудобнее устроился в кресле, предвидя, что теперь не скоро у него будет новая возможность сказать что-то.

– О! – оживился Азимов. – Диверсия! Настоящая диверсия, иначе просто не скажешь. Так бесцеремонно, оголтело врываться! Это неслыханно! Солидный, уважаемый человек проводит семейное торжество, отмечает день рождения любимой дочери и вдруг – такое! Неслыханно! Впрочем, я по порядку. Мы праздновали, веселились, все были в совершенно очаровательных, оригинальных костюмах. Знаете, как на венецианском карнавале. Маски, плащи, все такое. Это Владислав Игоревич придумал, чтобы сделать приятное Инге, своей дочери. Она у него большая поклонница Италии и вообще девушка с отменным вкусом. Учится в дизайнерской школе, очень талантливый человек. И вот к таким людям ваши, с позволения сказать, коллеги бесцеремонно врываются в самый разгар праздника под предлогом, что здесь якобы скрывается какой-то уголовный авторитет. Но позвольте! У нас приличное заведение! Это оскорбление, в конце концов! Я уже не говорю про Владислава Игоревича, совершенно справедливо возмущенного этой выходкой, но даже я, я сам и то пришел в негодование. Приличные, культурные люди! С какой стати ваши, с позволения сказать, коллеги явились сюда искать какую-то уголовщину?

– Если я правильно понял, кого-то даже попытались задержать? – поспешил вклиниться Гуров в микроскопическую паузу, возникшую в прочувствованном монологе Азимова.

– О! Это самое невероятное! Не просто «кого-то», а племянника Владислава Игоревича, ни больше ни меньше! – с пафосом воскликнул «старший по смене». – Образованнейший, талантливейший мальчик, завораживающий, волшебный тенор, учится в Гнесинке, и вот – извольте. Оказывается, он-то и есть тот самый уголовный авторитет. Неслыханно!

– Но как так получилось, что пытались задержать именно его? Ведь внешность подозреваемого всегда известна.

– Вот уж не знаю! – возмущенно фыркнул Азимов. – Не знаю, как оно так получилось. Разве что ваши, с позволения сказать, коллеги сами толком не представляли, для чего явились сюда. Хотя постойте. Если мне не изменяет память, Женечка, кажется, был в маске. Ведь вчера все здесь были в масках. Да-да, теперь я вспомнил. Он был в маске, но это совершенно не меняет дела. В маске, без маски – какая разница? Главное – то, что вторжение это было незаконным и, уж простите за выражение, наглым.

– Вы сказали, что этого молодого человека зовут Евгений? А фамилию вы случайно не знаете?

– Как же! Разумеется, знаю. Я ведь говорил вам, это – племянник Владислава Игоревича, а он наш постоянный клиент, один из самых уважаемых. Он на короткой ноге с хозяевами, да и я сам прекрасно знаю эту семью. Приличные, культурные люди. Конечно, такие большие праздники Владислав Игоревич устраивает нечасто, но обедать заходит, да и так иногда, поговорить, обсудить какие-то вопросы с партнерами. Понимаете – бизнес-ланч?

– Да, конечно. Так как же фамилия этого парня?

– А вам зачем?

Быстрые глазки Якова Михайловича на секунду остановились и глянули настолько умно и пронзительно, что в этот момент Гуров готов был поклясться, что этот человек не только во всех мельчайших деталях знает все про семью Полонского, но и самолично выводил за руку Котова через потайной ход вчера вечером.

Несмотря на это неожиданное озарение, он сумел удержать себя в руках и, продолжая сохранять на лице равнодушно-нейтральное выражение, как ни в чем не бывало пустил в дело козырь, который давала ему «легенда».

– Думаю, имеет смысл поговорить с этим молодым человеком, ведь получается так, что он здесь – главный пострадавший. Именно его пытались задержать наши сотрудники, а с какой целью – непонятно. Возможно, он тоже захочет подать заявление или добавить что-то от себя.

– Вот-вот, – снова придав лицу обычное выражение, заговорил Азимов. – Именно! С какой целью? Вот главный вопрос, на который все мы хотели бы получить ответ. Если это интрига, направленная лично против господина Полонского, необходимо выяснить, кто скрывается за всем этим, и привлечь к ответственности. А что до Жени, то что ж, поговорите с ним. Березин его фамилия. Евгений Березин – красиво звучит, не правда ли? Он вчера пел нам. Ведь, когда эти ваши, с позволения сказать, коллеги ушли, мы, разумеется, продолжили праздник. Волшебный, неповторимый голос! И его – записать в уголовники! Неслыханно!

– Он на последнем курсе?

– Нет-нет, что вы! Всего лишь второй. Но – талант. Настоящий талант, это видно уже сейчас.

Пока все шло хорошо и информацию, полученную от Азимова, Гуров считал настоящей удачей. Он помнил, что в недавней беседе Крячко говорил, что главным ориентиром для оперативников, прибывших сюда, чтобы арестовать Котова, был маскарадный костюм. Очевидно, что для того, чтобы замести следы пребывания на празднике своего друга, Полонский использовал незатейливый трюк с переодеванием и двойником. И теперь, зная, кто именно выступал в роли этого самого двойника, Гуров надеялся раздобыть что-то действительно интересное.

Даже если Полонский и не посчитал нужным открывать своему юному племяннику все главные секреты, все равно тот, несомненно, в курсе маневра с переодеванием, хотя бы уже потому, что сам в нем участвовал. А такая информация даст представление не только о том, как это все было обставлено и организовано технически, но, возможно, даже позволит сформулировать предположения о том, в каком направлении на сей раз исчез неуловимый Кот.

Гнесинка, вокал, второй курс – этих исходных в сочетании с известными именем и фамилией вполне хватало, чтобы выйти на следующее звено в этой цепочке. Конечно, гораздо проще было отыскать племянника, прибегнув к помощи самого Полонского, но такой вариант Гуров не рассматривал. Что-то подсказывало ему, что в отличие от не в меру догадливой официантки опытный Полонский сразу поймет, что проверка эта – совсем не по его жалобе.