Логика прыжка через смерть - Сергей Герасимов

Человек, на которого Ната обращала внимание, был обречен. Ему не было спасения. Еще не родился мужчина, который смог бы уйти от Наты. Если маятник раскачивать слишком сильно, он рвет свою нить. Но такие случаи были редкой удачай в жижни Наты. Обычно мужчина погибал еще не доходя до последних стадий ухаживания. Ната всегда раскачивала несколько маятников одновременно – от двух до четырех. Уделить внимание пяти или шести мужчинам сразу было трудно даже для нее. Как только маятники начинали качаться широко, устойчиво и мощно, она направляла их друг на друга. Они сталкивались с разгону и друг друга разбивали.

Не всегда насмерть, но всегда сильно – Ната все-таки знала свое дело. Особенно интересным был такой вариант: натравить слабого и разумного, но совестливого мужинку на мощную дубину двухметрового примерно роста, отойти в сторонку и посмотреть, что получится. Маленький и умный редко шел в лобовую атаку.

Обычно он выдумывал разные замечательные хитрости, которые доставляли Нате немалое удовольствие. Но дубины в конце концов побеждали – дубину хитростью не возьмешь. Не брезговала Ната и детьми.

Например, не далее как весной она хорошо раскачала бывшего директора приюта и тихого мальчика лет примерно восьми. Директор видел в Нате всего лишь отличную шлюху, и даже не понимал, что был от нее без ума; разумная и умелая Ната вытворяла в постели такие фокусы, что у директора джаже лысина потела. Мальчику она явилась в виде сказочной принцессы, которую мучит злое чудовище. В этой роли она также была неподражаема. Однажды мальчик показал ей собственноручно сделанный нож и сказал: «я его убью». «Нет нет, только не ты!» – вскричала Ната и отобрала нож. В результате различных интереснийших манипуляций мальчик все же пошел на директора с ножем – против воли своего идола, разумеется. В той стычке директор был несмертельно ранен. Ни ребенок, ни взрослый не назвали на суде имени Наты. Оба унесли ее светлый облик в обитель воспитательного лишения свободы. Новым директором оказалась женщина, поэтому Ната поумерила свой пыл.

Понятно, что она была прекрасно обеспечена – ведь разумная сумма денег это то, с чем влюбленный рыцарь расстается легче всего.

Не все сходило Нате с рук. За двенадцать лет сознательной сексуальной жизни она получила восемь сотрясений мозга, два из них тяжелые. Почти все ее ребра были сломаны. Однажды ей сломали ногу и бросили ночью в пустынной местности; пока она ползла к дороге, ее укусил ядовитый паук, а уже у самой дороги атаковали голодные крысы. К счастью, нашелся велосипедист, который ее подобрал.

Тот велосипедист повесился в колодце семь месяцев спустя и завещал Нате свой домик с тремя окнами. Домик Ната не взяла – она старалась не ради выгоды, а из интереса. К сожалению, у велосипедиста остались два брата, оба двоюродные и оба очень злые. Вскоре после смерти в колодце они нашли городскую квартиру Наты и чуть было ее, проклятую, не поймали. На суде браться сказали, что обязательно достанут Нату, когда выйдут – за что им и добавили срок. До четырех лет.

Четыре года истекли последней весной. Впрочем, об этом сроке Ната крепко забыла.

Однажды была Ната замужем, за артистом цирка. В цирке муж уворачивался от пуль и демонстрировал свою гибкость. Замужество ее кончилось быстро и печально. Был поздний осенний вечер, из тех вечеров, в которые хочется просто положить голову на грудь любимого или любимой и молчать, молчать, молчать, пока любимому или любимой твое молчание не надоест – бывают такие вечера. Электрички в метро ходили редко, вдоль платформы скакали несколько самоодомашнившихся крыс, любимой груди поблизости не было, а была только ядовитая Ната Бяцкая, это раздражало мужа, уже начинавшего понимать суть своего положения, а между столбами ходил странный молодой человек в вязаной шапочке, в черной куртке, в светлых джинсах и кожаных ботинках маленького размера.

Странный человек махал руками, хлопал ладошками по каменным столбам, подпрыгивал по-лягушачьи, скакал на одной ножке, вертелся волчком вокруг вертикальной оси, колотил воздух с такой скоростью, что руки сливались в серое мерцание. Но двигался он красиво, мощно и упруго. «У меня был такой номер, – сказал муж, чтобы убить вязкую тишину, – пляска каучукового человечка.» «А вот с таким ты не справишься, – сказала Ната Бяцкая, – это тебе не уворачиваться.» «Я не хочу ему мешать, – сказал муж, – он красиво двигается.» «И это сейчас называется мужчиной!» – заметила Ната и начала поправлять розовый берет, вынув зеркальце.

Ната Бяцкая знала на чем вертится мир.

Когда муж попал в больницу, Ната его бросила. Она всегда по-настоящему любила своих мужчин и мужчины это видели. Она никогда не преувеличивала свои чувства. Но она не знала любви к прошлому, к памяти, к воспоминанию; она вообще не имела воспоминаний, а жила только настоящим. Сегодняшним мужчинами она была предана как влюбленная кошка, но уже завтра она смогла бы переступить через их тела, уйти и не обернуться. Она чувствовала экстаз, заставляя мужчину взорваться и разлететься искрами, подобно новогодней ракете, но обгорелые бумажки, оставшиеся от чуда, ни интересовали ее ничуть.

Ната интересовалась также женщинами и стариками. Ей не обязательно было пользоваться преимуществами своего пола – она могла просто общаться с человеком – конечно, с тем же результатом. Встретив незнакомца или незнакомку, она быстро овладевала вниманием собеседника и делала беседу личной. Человек, говоривший с ней, ощущал гипноз ее личности – с каждым словом Наты перед ним открывались целые миры, о которых он не подозревал. Беседующие забирались в самые сокровенные глубины личности, собеседник выкладывал Нате самые ужасные свои грехи, снимал все свои доспехи и, может быть, впервые в жизни ощущал жуткий радостный холодок совершенной моральной беззащитности. Ната находила в чужой душе все болевые центры и, выждав подходящий момент, начинала жалить. Ведь каждого можно убить словом, если очень точно прицелиться.

Еще одним приемом Наты был скандал с примирениями – вариант того же маятника, но в несексуальной области. Она ссорилась и мирилась, ссорилась и мирилась, ссорилась и заставляла мириться другого. Вскоре другой уже не понимал любит он Нату или ненавидит. Ната натягивала до предела обе нити – и любви и ненависти. Рано или поздно эти нити разрывали ее друга и врага – разрывали после того, Как Ната умело делала разрез. Когда доведенный до отчаяния человек окончательно понимал, что боготворит Нату и падал на колени, порываясь примириться – как раз тогда Ната вонзала в него свое жало. Не была чужда Ната и криминалу. Однажды она связалась с шайкой, грабившей банки. (Слова И. Петрова о том, что корыстной преступности нет, были легким преувеличением.) Она спала с каждым из шестерых мужчин и каждого обожала. Но шестеро было слишком много для нее – тогда она выдала первого второму, а второго третьему. В результате мужчин стало всего четверо. Еще двоих застрелили во время погони. Один сбежал, а последнего Ната сдала органам правосудия, за что получила медаль и должность воспитателя детского приюта. Ната была счастливой женщиной и радовалась каждому мгновению своей жизни.