Время новой погоды - Шон Мерфи

–  В своем, – заверил я. – И я знаю, как справиться с посланниками. Но я ничего не собираюсь рассказывать. Дай людей, и ты увидишь, что у нас получится. Клянусь, после этого ты сам попросишь меня стать своим союзником.

–  Я ни о чем не собираюсь тебя просить, погонщик! – в бешенстве крикнул Лучистый. – Ты, наверно, забыл, с кем разговариваешь. Если твои слова чего‑то стоят, я сам решу, как тебя использовать. А уж потом подумаю, простить ли тебя или отрубить ноги и бросить собакам!

«Нужно быть почтительнее, – одернул я себя. – В конце концов, в этом дворе действуют свои правила, и их следует учитывать».

–  Я предлагаю тебе умножить богатство и сделать людей сытыми, – спокойно заговорил я. – Если ты откажешься мне помогать, я уйду, и ты не получишь ничего. Получат другие. А сейчас я ничего рассказывать не буду.

–  Ты все расскажешь, – так же спокойно ответил хозяин. – Но теперь уже не мне, а ему…

Я повернул голову. Из‑за угла неторопливо выходил человек с обожженным лицом. За ним следовали несколько старост с длинными копьями. Они быстро разошлись по двору, взяв меня в полукольцо.

–  Действуйте! – скомандовал Лучистый и закрыл окно.

Меня сразу же ткнули копьем в плечо. Несильно, но куртка порвалась. Я потянулся было за пистолетом, но тут меня снова ткнули, да так, что я едва устоял на ногах. Кажется, потекла кровь. Меня стали теснить к сарайчику из крепких досок, в котором предусмотрительно была открыта дверь.

Я не мог с ними драться – их было чересчур много. И я не успевал добраться до пистолета – все время нужно было уворачиваться и отмахиваться от хищно заостренного железа. Старост, похоже, предупредили о моих боевых навыках, и они старались от души, не боясь переусердствовать. Мне не оставалось ничего, кроме как пятиться в приготовленную темницу.

Потом я зацепился ногой за порог. Падая, успел извернуться, чтобы выставить руки, и в этот момент у меня задралась куртка.

–  Стойте! – рявкнул обожженный.

Я замер – три или четыре острия остановились у меня на спине, царапая кожу. После этого я ощутил, как у меня из‑за пояса достают пистолет.

Повернуться, выбить его ногой? Нет, не успею. Одно резкое движение – и острие войдет между ребер. Секунды стремительно уходили, а вместе с ними – надежда что‑то изменить в свою пользу.

–  Вставай! – обожженный дернул меня за шиворот, отчего я оторвался от земли. Он обладал чудовищной силой.

Он, даже не покачнувшись, швырнул меня в темный проход сарая. Я влетел туда кувырком. Обожженный встал на входе, закрыв свет, бросил на пол сумку, в которой звякнули железки. Некоторое время он стоял неподвижно, разглядывая меня. Затем резко размахнулся и ударил кулаком в голову.

Падая, я успел подумать, что не смогу с ним справиться. Он был больше, тяжелее и сильнее меня. Я не супермен, моим возможностям тоже есть предел…

Он не дал мне встать, снова ударив. Он не говорил ни слова, просто вбивал меня в пол, как гвоздь. Видимо, это был его метод. У меня был другой метод – принцип взаимозаменяемости головы и мускулов. Когда собственные мускулы бессильны, нужно действовать головой. И наоборот.

–  Не надо! – крикнул я, подняв руку. – Не надо, я все расскажу.

–  Что ты расскажешь?! – крикнул он и снова швырнул меня на стену.

Волей‑неволей мне пришлось сделать свою речь краткой и емкой – только самое главное.

–  Я покажу, как отгонять посланников от города. Та вещь, которую вытащили у меня из‑за пояса… Все дело в ней…

Обожженный наконец остановился, переводя дыхание. Достал мой пистолет, покрутил в руках. В дверь заглядывали любопытные старосты.

–  Я сейчас покажу, – торопливо сказал я и протянул руку к пистолету.

–  Такая же штука была у Подорожника… – вспомнил кто‑то из старост.

Обожженный отдернул руку с пистолетом. Поглядел на меня со злой усмешкой.

–  Хочешь быть хитрым?

–  Я совсем не хитрый, – заверил я. – Просто хотел показать.

–  Показывай, – проговорил мой мучитель. – Но не вздумай прикасаться руками.

–  Нам лучше выйти на улицу.

Обожженный нахмурился, но сделал шаг назад.

–  Эту штуку нужно направить прямо в небо, – начал объяснять я. – Теперь надо потянуть вон тот круглый крючок…

Краем глаза я заметил, что несколько зазубренных жал качаются совсем близко от меня и дрожат от нетерпения – старосты были начеку.

Обожженный сделал все, как я объяснил. Я даже предупредил, чтобы он не пугался, услышав выстрел.

–  Я не боюсь шума, – ответил он, с неприязнью взглянув на меня.

И наконец нажал на спуск.

Грохот выстрела прозвучал для меня победным маршем. Маленькая серебристая звездочка взвилась в небо и через несколько секунд погасла, оставив тающий дымок. Накануне я два часа потратил, чтобы соорудить самодельную сигнальную ракету, выбрав материалы из остатков несохранившегося истребителя. Сделал две штуки – одну потратил вчера на испытания, вторую вложил сегодня в ствол пистолета. Изобретение сработало.

Старосты, задрав головы, проследили за полетом магниевой звезды. Затем вопросительно уставились на меня.

–  Сейчас… – пообещал я, глядя в небо. Обожженный стоял, переводя взгляд с меня на пистолет. На пистолет он смотрел удивленно, на меня – с подозрением.

–  Сдается мне, что ты… – начал было он, но тут же замолк, вскинув глаза к небу.

Все услышали, как где‑то далеко взвыл двигатель истребителя. Стальная птица поднялась в небо от городских окраин и, пролетев по дуге над заставой, ринулась прямо на наши головы.

–  Посланник Прорвы! – заорал один из старост. Сначала ничего не произошло. Кто‑то из работников остановился, посмотрев вверх, кто‑то выглянул из окна. Потом вдруг закричала женщина, за ней еще одна. И началось что‑то невообразимое.

Крик подхватили все, кто был во дворе, в доме и за забором. Замелькали лица, руки, ноги, послышался грохот обуви на лестнице, звон падающей посуды на кухне. Старосты несколько секунд колебались, затем разбежались в разные стороны. На меня уже не обращали внимания. Я стоял посреди паники и смотрел, как приближается истребитель.

И вдруг я заметил, что не я один стою спокойно.

Обожженный тоже не двинулся с места. Он брезгливо отшвырнул пистолет и крикнул:

–  Убейте его! Он привел посланника!

Обожженного никто не слушал. Я усмехнулся, глядя ему в глаза. Настал его час быть беспомощным.

Истребитель завис над нами, затем приземлился прямо в опустевшем дворе, в нескольких шагах от меня. Обожженный смотрел на него с ужасом, но все еще не двигался с места.

Колпак кабины откинулся. Подорожник с обнаженным тесаком выскочил на мостовую, готовый разрубить пополам каждого, кто встанет у него на пути.

Я нагнулся, поднял пистолет. Затем снова усмехнулся в глаза обожженному и неспешно пошел к машине.

Когда мы взлетали, я заметил в окне второго этажа лицо Лучистого, побелевшее от ужаса.

–  Теперь куда? – деловито спросила Надежда.

–  По плану, – ответил я.

Сидящий рядом Подорожник стал показывать дорогу к овощному двору. Он ориентировался в городе лучше, чем я, даже с высоты.

–  Я оставил там свой тесак, – сообщил я.

–  Достанем новый, – небрежно бросил погонщик. Мы подобно коршуну падали на овощной двор, и я чувствовал, что вся застава глядит на нас, что люди теряют рассудок от страха, принимая нас за посланника, прорвавшегося сквозь защиту Башен.

Мы опустились, подняв кучу пыли и распугав всех, кто был во дворе, – и людей, и кур со свиньями.

–  Наверно, там! – определил Подорожник, указав на обшарпанную каменную будку с толстыми решетками на окнах.

Мы подбежали, я откинул засов и ворвался внутрь. В полумраке я не сразу рассмотрел угол, где скорчился обмирающий от страха Медвежатник.

–  Выходи, – сказал я.

–  Выходи, не бойся, – присоединился Подорожник. – Это мы.

Медвежатник неловко поднялся, глядя на нас с недоверием.

–  Давай быстрее, пока они не опомнились! – крикнул Подорожник, выталкивая товарища на улицу. Мы чуть ли не на руках подняли упирающегося Медвежатника в кабину.

–  Закрой глаза, – велел я, понимая, что во время подъема Медвежатник от ужаса разнесет всю кабину.

Едва я начал закрывать колпак, раздался крик со стороны конюшни:

–  Подождите! Возьмите меня с собой! К нам бежал Друг Лошадей, старый погребальный мастер, о котором я давно уже не вспоминал.

–  Что там? – нахмурился погонщик.

–  Обождите, – сказал я. – Надо взять его.

–  Кого это? Зачем? Тут места нет.

–  Ничего, потеснимся.

Я протянул руку и помог старику взобраться на полированное тело машины. Кое‑как он втиснулся вместе с погонщиками в грузовой отсек за креслами. Ощутимо завоняло навозом, но Подорожник промолчал.

–  Не боишься? – спросил я.

–  Нет! Нет! – воскликнул старик, хотя я видел, что он трусит.

Еще секунда – и вонючий двор ушел далеко вниз, а мы остались наедине с небом и солнцем. Я слышал частое взволнованное дыхание старика, недоуменное ворчание Медвежатника.