Наследница Магдалины - Элизабет Чедвик

— Мы примем во внимание вашу точку зрения, — поднял руку Педро Арагонский. — Но я согласен с Фуа. Отсиживаться нам не стоит. Де Монфор считает, что мы его боимся и не хотим вступить с ним в открытую схватку. — Он посмотрел на собравшихся в шатре командиров. — Куда бы ни двинулся этот французский ублюдок, он получит достойный отпор!

Одобрительные возгласы приветствовали его восклицание, а кулаки так сильно заколотили по дубовому столу, что опрокинулись свечи.

Раймон, словно загнанный зверь, бросил на присутствующих исполненный ненависти взгляд.

— Тогда вы пойдете без меня! — прохрипел он, проталкиваясь к выходу.

Его сын Рай и верные адъютанты проследовали за ним под оскорбительный свист и выкрики: «Трусы!» Слезы ярости и унижения сверкали в темных глазах Раймона, вскочившего на лошадь.

— Я прав! — крикнул он. — Знаю, что прав!

«Но кто бы поверил ему?» — подумал Рауль, садясь на Фовеля. Раймон слишком часто паниковал, а то, что сейчас он покидал лагерь, отнюдь не укрепляло его репутации.

— Что мне делать с воинами? — стараясь сохранять нейтральный тон, спросил Рауль.

— Да что хочешь! — огрызнулся Раймон.

— Слушаюсь, господин.

Презрительно махнув рукой, граф продолжил:

— Ладно, бери их с собой и возвращайся к этим закоснелым идиотам! Как вы мне все осточертели!

И, пришпорив коня, он галопом поскакал в сторону своего шатра. Глядя вслед удаляющемуся отцу, Рай с мрачным видом изрек:

— Теперь пройдут целые сутки, прежде чем он успокоится.

— Да, он прав. Просто они не захотели его слушать, — промолвил Рауль, чувствуя жалость, смешанную с раздражением по отношению к своему сюзерену. Он все еще не знал, то ли ему оставаться здесь, то ли поскакать за своим господином.

— Прав он или нет, но они победят. И от этого он еще в большей степени будет выглядеть трусом, — прошептал Рай. — У него ничего не останется. — Сын Раймона пристально посмотрел на Монвалана. — Возвращайся к ним, Рауль. Преломи копье за Тулузу. Сегодня ты наша честь. Все, что от нее осталось.

Расстелив на столе свиток с картой, Симон жестом приказал Амори придавить его по углам камнями. Жифар, поставив перед господином блюдо с холодной птицей и графин вина, отправился за мечом де Монфора.

В зале было столько вооруженных рыцарей, что она более всего напоминала сети рыбака с переливающимися в них серебристыми рыбками. Это были в основном командиры и адъютанты армии де Монфора. Люди, которые, как надеялся Симон, избавят его от поражения под Мюре и благодаря которым он с божьей помощью нанесет врагу сокрушительное поражение. Вильям де Конте, Бужар де Марли, Болдуин Тулузский, брат Раймона, и недавно посвященный в рыцари наследник Симона, Амори.

Натянув кольчугу, Симон провел краткий инструктаж. Положение их было тяжелым, но не безвыходным. И рыцари должны были полностью ему довериться, чтобы превратить потенциальный разгром в блестящую победу.

Аккуратно обглодав гусиную ножку, Симон указал костью на карту.

— Арагон собирает свои войска здесь, на этой возвышенности, к северу от нас. Вот эта река защищает его правый фланг, а болото — левый. И поэтому он не только имеет численное преимущество. У него еще блестящая позиция. — Он обвел взглядом собравшихся командиров. — Что же сводит эти преимущества к нулю? Прежде всего то, что на нашей стороне Бог и эта извечная некомпетентность южан в военном искусстве. Действия наших врагов нескоординированы. У них каждый сражается прежде всего за себя. В них нет присущего только нам единства. К тому же мы более дисциплинированны и закалены в многочисленных битвах. Если мы не потеряем голову, то выиграем и это сражение, — он сделал паузу, чтобы откусить приличный кусок от холодного гуся. Пережевав его самым тщательным образом, Симон тем самым продемонстрировал, что ожидает его противника.

— Предлагаю сформировать три эскадрона. Вильям, ты будешь командовать первым, а ты, Бушар, — вторым. Я буду во главе резерва. Мы атакуем их в три волны, не давая им оправиться после каждого из натисков. И главное — держите рыцарей в строю. Никаких там славных поединков один на один. Наступать строго в боевом порядке. Накатить! Ударить! Сломить! И только потом устраивайте турниры, если уж вам так хочется. — Бросив кость собаке, он вытер руки о салфетку, прежде чем надеть принесенный Вальтером плащ. — Врать не буду. Битва обещает быть тяжелой и кровопролитной. Но я знаю, что мы можем победить. Наглость — сестра успеха. Так пусть это будет наш день, а не праздник для арагонцев, — улыбнулся Симон.

В гнетущей тишине зазвучал разрядивший обстановку здоровый смех командиров армии крестоносцев. Они верили Симону, как себе.

Прекрасноволосая девчушка сделала несколько неуверенных шажков к согнувшемуся тамплиеру и тут же заулыбалась.

— Так, значит, ты Магда? — промолвил Люк де Безье, подхватывая ее на руки. Девочка засмеялась и с любопытством стала разглядывать кольчужный подшлемник рыцаря. Взгляд темных глаз Люка сфокусировался на Брижит. — Ну вылитая ты, только вот волосы не такие.

— Нет, она точная копия моей матери, — не согласилась Брижит. — Ее выражение лица, поступки постоянно напоминают мне о маме.

— Так сколько ей уже?

— Весною, на праздник свечей, ей исполнится два года.

Люк понимающе кивнул. Брижит видела, что ему очень хочется спросить об отце девочки, но он не уверен, что дождется от нее ответа. Да и сама Брижит была не уверена. Она до сих пор частенько вспоминала Рауля. Пару раз она даже собиралась разыскать его, но заботы о Магде не давали ей этого сделать, тем более, она одолжила его только на одну ночь. Душой и сердцем он принадлежал другой женщине.

— Что привело тебя в Монсегюр? — Брижит вынесла из хижины пару деревянных стульев и поставила их во дворе на осеннем тепле. — Ты что, решил навестить отца?

Люк сел, не отпуская с рук маленькую девочку.

— Отчасти. Я привез еще несколько книг для перевода Матье и новости из внешнего мира, о которых большинство здешних обитателей знать не хочет, — улыбнулся он. — К тебе это, конечно, не относится.

— Монсегюр — это спасительная гавань, — промолвила Брижит, любуясь шелковистыми волосами дочери. Она знала, что за этого ребенка готова убить любого. — И люди, нашедшие здесь пристанище, отказались от грешного мира. Они ничего не желают о нем слышать.

— Ты тоже решила бежать от мира?

— Пока моя дочь еще настолько мала, это необходимо. Я все еще врачую людей по окрестным селеньям и порой хожу на молитвенные собрания вместе с твоим отцом. Но самое главное для меня сейчас — это Магда. — Выражение ее лица смягчилось. — Мне еще столькому предстоит ее научить. И в первую очередь — хорошему. А что такое страх, она и сама со временем поймет.