Правильно (нет) (СИ) - "Happy demon"

— Что вы… собираетесь делать? — кажется, демон находился в состоянии крайней растерянности, по крайней мере, он даже не пытался остановить ведьмаков, когда те, расположившись на полу, принялись чертить ровные белые линии сложной пентаграммы. Рисунок переплетался и расцветал на темном паркете, Дерек, поспешно соскочивший со своего места и отошедший к окну, наблюдал за всем этим с возрастающим ужасом, а Азвил только растерянно округлял глаза, вернувшие нормальный цвет.

— Есть одно заклинание, сложное и требующее определенной подготовки, не говоря уже о необходимых условиях, — Талула Блэквилл раздраженно отмахнулась, кажется, даже не обращая внимания на присутствующих здесь людей. Коротко что-то скомандовав своим помощникам, женщина щелчком пальцев зажгла расставленные по пентаграмме свечи, после чего вновь взглянула на Ника, молчаливо наблюдающего за действиями представителей Салемской Иерархии. — Предупреждаю сразу, это будет болезненно. Очень болезненно.

— А если я откажусь? — хрипло спросил Харт, невольно сжав кулаки. Охватившее его волнение волной прокатилось по всему телу, и чтобы это было не так заметно, мужчина спрятал руки в карманы джинсовых брюк. От пронзительного взгляда Верховной ведьмы становилось не по себе, и полицейский невольно поймал себя на мысли, что умение вводить его в состояние оцепенения Элизабет явно переняла от матери.

Женщина на мгновение замерла посреди всего этого хаоса, изогнула губы в мягкой, всепонимающей улыбке, а после посмотрела на Ника так, будто видела его насквозь.

— А сможешь? — тихо спросила она, едва заметно склонив голову набок, и Харт сумел только шумно вздохнуть в ответ, моментально растеряв весь скептицизм и самоуверенность.

Эта женщина действительно видела его насквозь.

И отказаться он не сможет.

Больше никаких вопросов Ник не задавал, понимая, что все равно это не имеет никакого смысла — ведьминские ритуалы были за гранью его осознания, и единственное, что сейчас волновало мужчину, это возможность найти напарницу. И даже если это будет больно, как предупредила его Верховная… неважно, главное, что это могло им помочь. Дожидаясь своего часа, полицейский хмуро переглянулся с находящимся в паре шагов Дереком, поймав его недоверчивый, исключительно скептический взгляд, а после лишь глубоко вздохнул, когда миссис Блэквилл, внимательно осмотрев нарисованную пентаграмму, решительно скомандовала ему:

— Подойди.

Ноги словно превратились в гранитные плиты, воздуха в легких катастрофически не хватало, однако, наступив себе на горло, Харт покорно перешагнул через белые линии, остановившись в центре начертанного на полу рисунка. От зажженных свечей поднимался сизый дымок, раздражающий обоняние, неуловимо плыл по комнате запах благовоний, степенно поджигаемых одной из ведьм, и Ник на мгновение прикрыл глаза, пытаясь дышать глубоко и размеренно. Волнение обжигало изнутри, инстинкт самосохранения вопил и орал, требуя не глупить, а недоверие к иным, кажется, усилилось во сто крат, однако все эти эмоции были сейчас абсолютно лишними, и Харт попытался засунуть их как можно глубже.

Перед лицом все еще полыхало яркими красками знакомое лицо ненавистной напарницы, и мужчина поспешил сосредоточиться на негромком голосе стоящей рядом Верховной:

— Сейчас расслабься и постарайся не думать ни о чем. Магия сама найдет путь и подскажет тебе, что нужно делать. Главное — не сопротивляйся ей, иначе это может тебя убить, — прохладная нежная ладошка на мгновение сжала загрубелые пальцы мужчины, а по спине пробежались мурашки, когда горячий шепот обжег ухо. — Если кто и может сделать это, то только ты. Пожалуйста, помоги мне найти дочь.

— Я сделаю это, — так же тихо выдохнул в ответ Харт, крепко смежив веки, и лишь легкое дрожание воздуха подсказало ему, что миссис Блэквилл отступила назад, вскинув руки и решительно поджав губы. На мгновение прикрыла глаза, словно собираясь с силами, а после начала читать заклинание, постепенно усиливая звучание собственного голоса.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Незнакомые, но очень мелодичные, похожие на странную песню слова были единственным звуком, нарушающими установившуюся в кабинете тишину, что-то негромко шептали окружающие Ника представители ковенов, а возникший, словно из ниоткуда прохладный ветерок загнал в легкие пряный травяной запах благовоний и горящих свечей.

Подобравшись, словно перед прыжком, Харт изо всех сил вслушивался в голос Верховной, ожидая, что вот сейчас его свяжет та условная боль, о которой его предупреждала ведьма, сердце билось колотушкой, а перед глазами танцевали разноцветные круги, с такой силой мужчина сжимал веки. Едва слышно хрустели пальцы, все сильнее сжимаемые в кулаки, слова заклинания буквально били по ушам, заставляя сжиматься в плотную пружину, и в какой-то момент Ник, устав от напряженного ожидания, открыл глаза, чтобы посмотреть, что происходит.

А в следующее мгновение тело пронзила такая острая боль, что полицейский едва удержался на ногах.

Из горла вырвался стон, оборвавшийся глухим рычанием, перед глазами на мгновение потемнело, а грудь словно сжали стальные тиски. Задохнувшись на вздохе, Ник судорожным движением сжал в пальцах воротник рубашки, чувствуя, что буквально задыхается, и лишь где-то на периферии сознания уловил, что голос Верховной изменил тональность, став совсем уж глухим. От боли выворачивало наизнанку, хотелось выть в голос, и чтобы избавиться от этого мерзкого чувства, Харт отчаянно тряхнул головой, надеясь, что это хоть немного поможет. Картинка перед взором смазалась, очертания комнаты, затуманенные алой пеленой, поплыли, а откуда-то из глубины сознания начали проявляться смутные образы.

— Доброй ночи, офицер, — кокетливо улыбается миловидная незнакомка, озорно подмигивая ему и изгибая в улыбке ярко-напомаженные алые губы. Поправляет непослушную прядь иссиня-черных волос, плавно тянется к маленькой женской сумочке и вновь смотрит ему прямо в глаза, от чего внутри все буквально переворачивается. — Раз уж мы встретились, давайте знакомиться. Меня зовут…

— … Элизабет Блэквилл, — маленькая, словно бы кукольная ладошка буквально тонет в его, большой и сильной, а в огромных, чуть раскосых глазах насыщенного изумрудного цвета он видит вспыхивающие огоньки смиренного понимания. Она осознает ситуацию, она держит лицо, и на красивом лице не дергается ни один мускул, когда он раздраженно отстраняется, глядя на нее почти с ненавистью. — С этого дня мы с тобой напарники…

Еще одна вспышка боли пронзила тело, на этот раз поразив голову, и Ник вновь не сдержал безумного звериного рычания, изо всех сил сжимая виски и пытаясь не орать в голос. Казалось, будто он сунул голову прямо в ярко полыхающий огонь, от нестерпимого жара плавились и выгорали абсолютно все разумные мысли, а суть всего происходящего медленно ускользала, словно песок сквозь пальцы. Верховная предупреждала, что будет больно, но чтобы так…

По прокушенной губе скользнула капля крови, а перед глазами возник новый образ, подернутый дымкой.

— Это все глупости, — громко смеется брюнетка, кружась по его кухне в одном ей известном танце. Точеную фигурку соблазнительно подчеркивает его рубашка, глаза счастливо блестят, а чуть припухлые губы вновь хочется жадно целовать. Она вдруг останавливается прямо напротив него, и смотрит с неподдельной нежностью, которая теплом разливается в груди. — Знаешь, я давно хотела тебе сказать…

-… пошел ты к черту, урод! — истошно орет рыжеволосая, поминутно сплевывая на землю вязкие сгустки темной крови. Они с самого начала не смогли сработаться друг с другом, они слишком заигрались со своей ненавистью, и сейчас только они виноваты в том, что простое, казалось бы, задание сорвалось, а преступник сбежал. Он зло хмурится, злясь на себя за прокол, а взгляд то и дело встревожено, совершенно неосознанно возвращается к окровавленным пухлым губам…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Покачнувшись от накатившей вместе с болью слабости, Ник неосознанно протянул руку, пытаясь найти хоть какую-то опору, дрожащие ноги предательски подгибались, однако прозвучавший где-то совсем рядом громкий окрик заставил его замереть: