Утерянный рай - Александр Лапин

Из-за кустов появляется беленький, тоненький Вовуля Озеров. Дурашливо достает из кармана треугольный конвертик с синей печатью, размахивает им:

– Галка, тебе письмо!

– От кого? – В огромных глазах Галинки тревога и надежда.

– Не знаю! Обратный адрес: войсковая часть 42641. Танцуй, Галка!

– Ну, Вова, перестань! Дай сюда!

Но Вовуля дурачится, подпрыгивая, машет письмом перед ее носом. Она несколько раз пытается выхватить письмо, но он уворачивается. Приходится уступить.

Народ рассаживается, начинает хлопать в ладоши, запевает почему-то «В лесу родилась елочка», хотя сейчас далеко не Новый год. Покрасневшая Галинка несколько раз проходит по кругу, покачивая тоненькими бедрами…

Выручает Крылова. Как молния вскакивает, выхватывает треугольник из руки Вовули, смотрит на знакомый почерк и военный штамп. Передает письмо Галине.

Озерова присаживается в сторонке. Нетерпеливо разрывает конверт: «Любимая…» Горло перехватывает уже привычная волна радости, счастья, тепла. Краснея, Галя читает его признания.

Людка, сидящая в кружке с картами в руках, вздыхает, глядя на нее, счастливую. Эх, писал бы он ей так, как Галке! Господи, что бы она только ни отдала в жизни, чтобы он написал ей такое письмо!

Андрей Франк хмурится. Печально смотрит на Галку. У него ведь вся комната в общежитии оклеена ее фотографиями. Эх!..

Казаков не выдерживает первым.

– Ну что, Галь, пишет наш защитник? – спрашивает он с чувством легкой иронии и одновременно живого интереса.

– Автомат уже получил? – добавляет Вовуля.

Она отрывает счастливый взгляд от письма и старается отвечать как можно спокойнее:

– Пишет, что сейчас в учебке на пять месяцев. А потом их распределят по частям. Уже когда присвоят звания этих, как их, сержантов…

От издательства

«Русский крест» – роман-эпопея, в котором осмысление исторических событий, затронувших нашу страну на рубеже двух веков, ведется через судьбы четырех главных героев, тем самым превращаясь, по определению самого автора, в «дневник поколения». Роман сочетает в себе как черты документального очерка (настолько точно там переданы исторические события, вплетенные в общий сюжет), так и художественного романа, в котором выпукло, узнаваемо и сочно прописаны все образы и детали этой, без сомнения, волнующей истории.

Издательству, с творческой подачи автора, показалась заманчивой идея продолжить эту поколенческую летопись, насытив ее новыми непридуманными историями, сюжетами и героями. Действительно, ведь каждому из нас, кто помнит «как это было», есть что рассказать: как рушилась страна и менялся строй, как витали надежды наперекор бытовым неурядицам и как они рушились вместе с достигаемым благополучием, как влюблялись в студенческих общагах и заводили детей в коммунальных квартирах, стирали пеленки и полиэтиленовые пакеты, стояли в очередях, доставали «стенки» по блату и были счастливы. Испытания правдой о своей стране, нищетой и сытостью, единением на баррикадах и пропастью, разделившей на «неудачников» и «успешно» встроившихся в новую жизнь.

«Дневник поколения» должен быть продолжен. Мы не хотели бы ограничиваться ностальгией по прошлому, а ждем осмысления траектории ваших судеб и судеб ваших близких и друзей от той точки, где мы были все вместе, к тому, что представляем собой сейчас.

На сайте книги www.rus-krest.ru создан специальный раздел, в котором вы можете поделиться своими воспоминаниями, фотоархивами, впечатлениями, мыслями, выводами по поводу тех или иных событий, свидетелями которых вы стали.

А наиболее интересные литературные работы войдут в отдельный небольшой сборник, который станет приложением к финальной книге романа.

Глава из книги «Непуганое поколение», которая продолжает роман-эпопею А. Лапина «Русский крест»

Специальный пассажирский поезд Усть-Каменогорск – Москва, вяло постукивая колесами, медленно подвигается к столице. Одна за другой проплывают мимо окон остановки электричек, и вот наконец, замедляясь, бежит перрон Казанского вокзала.

Анатолий Казаков жадно вглядывается в панораму города. Не так давно он по заданию вылетел отсюда в Казахстан. А теперь возвращается обратно. Всего месяц. Но какой! Он побывал в Алма-Ате. Повидал наконец своего друга Амантая. Встретился с Жемчужным. И теперь вместе с делегацией уважаемых молодых людей, среди которых почти все активисты-общественники, но есть даже несколько освобожденных комсомольских работников, едет в Москву посмотреть Олимпийские игры. Такое, возможно, выпадает ему первый и последний раз в жизни. И все благодаря друзьям из комитета.

В этой поездке все как-то не совсем обычно. Во-первых, на подъезде к Москве поезд проверяли работники милиции и люди в штатском. Во-вторых, перрон Казанского вокзала сегодня оказался почти безлюдным. Несколько носильщиков с бляхами да пара встречающих их девушек из «Спутника» в синей форме, а в руках – таблички с названиями областей.

Когда они дружной молодежной толпой вываливают на платформу со своими нехитрыми пожитками, садятся в новенький и по понятиям советского времени роскошный «Икарус», Анатолий вдруг понимает, что он попал в какой-то другой, неведомый ему город. Где толпы народа у метро? Где гигантские очереди «мешочников», ждущих открытия магазинов? Куда подевались московские дети?

Он, конечно, знал, что Москва будет зачищена от диссидентов, фарцовщиков, проституток, алкоголиков и бомжей. Но в реальности город просто опустел. Больше миллиона москвичей отправили в отпуска, на дачи. Всех детей (чтоб не клянчили жвачку, что ли?) сплавили в пионерские лагеря, а студентов – в стройотряды.

«Все предусмотрено, – думает он, разглядывая одетых в белые форменные рубашечки культурных милиционеров, то и дело мелькающих на улицах. – Сто пятьдесят тысяч таких белорубашечников завезли со всей огромной страны в Москву на эти две недели. А сколько наших здесь? Никто и не сосчитает. Даже из областей вместе с делегациями едут такие, как я, секретные сотрудники спецслужб».

Автобус подкатывает к их студенческому общежитию.

«Вот так дела! Я буду проживать в своей же общаге, что ли?»

Но и студенческое общежитие, в которое он сейчас входит, сильно отличается от того, в котором он жил весь прошлый год. Куда-то делся с вахты вечный хромой сторож дядя Вася, готовый за бутылочку пропустить на ночевку в гости веселую компанию. Нема его, нетути. Растворился в воздухе олимпийского города. Сидит теперь на вахте подтянутый и немногословный молодой человек, не поймешь откуда. И так вежливо, но настойчиво требует пропуска. И очень внимательно вглядывается в лица, то ли запоминая, то ли сравнивая с кем-то постояльцев.

Ба! Все отремонтировано. В коридорах новый линолеум, в туалетах не обшарпанные, без седушек ветераны унитазного труда, на выщербленные края которых, как петухи на насест, взбираются студенты, а белые фаянсовые лебеди. В комнатах чистые обои без винных следов и кровавых пятен от раздавленных клопов. И мебеля. Новые мебеля! Куда-то улетели койки с пружинными сетками, которые под грузом студенческого тела вытягиваются так, что хозяин едва не достает задницей до пола. Вместо них строгие, как солдаты, деревянные кровати с жесткими матрасами и шерстяными одеялами. Заправленные твердой рукой. Нету и застиранных, с прогрызенными в прачечной дырами наволочек и каменных подушек. Все белье цветастенькое и новенькое.

В бывшей студенческой столовой, где можно было пообедать на талон за тридцать пять копеек, получив по нему «суп тритатуй – кому мясо, кому… не балуй», а в придачу гороховую «музыкальную» кашу, Анатолий и вовсе остолбенел. Больше всего его потрясли не пластмассовые новенькие беленькие столы и стулья, не чистые до голубизны колпаки и передники поваров, а упакованное в тридцатиграммовую обертку сливочное масло. А также мармеладные кубики.

И всего много. Бери сколько хочешь. Бесплатно.

А называется «шведский стол».

Он расположился в большой комнате с двумя такими же туристами. И позвонил Маслову доложить о прибытии и получить инструкции на дальнейшие действия. Маслов, видимо, был загружен по самое не могу. Быстро выслушав его рассказ, он ответил:

– Сейчас встретиться не получится! Поэтому ты обратись к дежурному по общежитию. Это наш человек. Установи с ним порядок контактов. Располагайся. Перезвони мне через… – он на мгновение замолчал, видимо, заглядывая в ежедневник. – В восемнадцать ноль-ноль, – и положил трубку.

Казаков даже слегка обиделся. Как ни крути, он все сделал как надо. Приехал, хотел рассказать, что да как. Ну да ладно. Все равно надо отработать как следует. И Анатолий направился разыскивать дежурного по общежитию.

Нашел его в комнате с табличкой «Оргкомитет». Чего там был оргкомитет, не знал никто. Да, в сущности, это никому и не интересно. В помещении сидел молоденький спортивный парень с самой обычной, заурядной внешностью. Казаков уже знал, что в учебные заведения комитета никогда не возьмут на работу человека с какими-то особыми, выделяющими его из толпы приметами. Судя по всему, этот паренек не так давно выпустился из училища. И был старше Анатолия не более чем года на три. Поздоровались. Анатолий подчеркнул, что он приехал из Усть-Каменогорска по поручению Маслова. Парень понимающе кивнул. И записал его в свой оперативный блокнот. ФИО, комната, откуда приехал. Потом, слегка важничая, постарался ввести в курс оперативной обстановки: