Сын Портоса - Александр Дюма

«Кто же мог послать за мной?»

В конце прохода ожидала карета, охраняемая четырьмя всадниками и человеком в черном, стоящим у дверей.

— Входите, — обратился он к заключенному, отступив в сторону.

Жоэль повиновался, человек впрыгнул внутрь вслед за ним, дверь закрыли и заперли, после чего экипаж тронулся. Запряженный парой лошадей, он быстро промчался через три четверти города, причем заключенный не имел понятия, куда его везут. Темная ночь как раз подходила для перевозки узников. Жоэлю показалось, что его вывезли из города через ворота, уже знакомые ему. Вскоре по тому, что воздух в карете стал более чистым, он понял, что находится в одном из предместий. Из окна были видны поля и леса.

— Может быть, открыть окно, чтобы вам легче дышалось? — спросил охранник. — Только я умоляю шевалье обещать, что он не попытается покинуть своих спутников. В то же время я должен уведомить шевалье, что четверо моих товарищей, скачущих галопом за каретой и вооруженных до зубов, будут стрелять в него при малейшей попытке к бегству, и я сделаю то же самое.

«Почему он называет меня шевалье? — подумал бретонец. — Ошибка в определении личности, как говорят юристы, совершенная этим жутким на вид офицером или майором Женка? В конце концов, — он щелкнул пальцами, — мне все равно, под каким именем умирать».

— Приятель, — обратился он к человеку в черном, — я охотно даю вам требуемое обещание и вовсе не из-за пистолетов за поясом у вас и ваших товарищей. Если бы волы знали, что их ведут на бойню, мясников в мире было бы значительно меньше.

Окно было открыто. Нет нужды говорить, с каким удовольствием наш герой, выросший в деревне и больше месяца пребывавший в удушливой тюремной атмосфере, вдыхал прохладу летней ночи, полную аромата цветов и мерцания звезд! С какой невыразимой радостью видел он вместо пространства, ограниченного четырьмя стенами, леса и деревни по обеим сторонам дороги, пылящейся под копытами лошадей и колесами стремительно несущегося экипажа!

Путешествие продолжалось, и заключенный спрашивал себя с растущим удивлением, не снится ли ему все происходящее. Не проезжал ли он уже по этой дороге, через леса и деревни, вдоль извилистой реки? Внезапно вышедшая из-за облаков луна ярким светом засияла над Сеной.

Экипаж переехал мост. С левой стороны рос огромный вяз, обильная листва которого отражалась в холодной серебристой воде. Справа возвышалось большое здание с каменными колоннами. Крыша нависала над верандой второго этажа, с которой свешивалась деревянная доска, где было изображено высокое дерево.

— Клянусь душой! — воскликнул наш герой. — Это мост Пека, а это — новый дворец Сен-Жермен! — И он погрузился в раздумье:

«Понимаю — они привезли меня на место преступления, чтобы я здесь же и искупил его. Я буду казнен там, где убил мушкетера».

Слегка вздрогнув, Жоэль откинулся назад. Ему казалось, что он видит призрак убитого капрала, бродящий в лунном свете в запятнанном кровью саване.

Лошади тяжело дышали, взбираясь на холм, через который шла дорога от реки в город.

— Шевалье, — заговорил человек в черном, — здесь инструкции требуют от меня закрыть окна.

Он не только сделал это, но и задвинул занавески, надежно предотвратив возможность зрительных связей Жоэля с внешним миром. В голосе этого субъекта, чьи глаза сверкали на смуглом лице, ощущался испанский акцент.

«Где я слышал этот голос раньше? — думал Жоэль. — Где я уже видел эту пару карбункулов, блистающих в ночи? Короче говоря, где я встречал этого висельника?»

Пока он пытался собраться с мыслями, карета остановилась. «Висельник» приоткрыл дверь и предложил бретонцу сойти. Повиновавшись, он увидел одинокое здание в глубине большого двора, окруженного стеной с остриями сверху и решетчатыми воротами.

— Очевидно, городская тюрьма, — пробормотал Жоэль.

— Шевалье не возражает дать мне руку? — осведомился смуглый человек.

«Черт бы побрал этого парня с его постоянным «шевалье»! — подумал наш друг. — Но я не стану с ним ссориться — у меня осталось не так много времени в этом мире, чтобы попусту его тратить».

Жоэль был настолько покорен и готов ко всему, что может с ним произойти, кроме жизни в тюрьме, что без колебаний подчинился бы, даже окажись перед ним плаха, топор и палач, и ему был бы сделан знак опуститься на колени. Поэтому он охотно протянул руку и последовал за своим провожатым, не задавая вопросов. Они поднялись по лестнице в вестибюль и, пройдя по галерее, вновь направились вверх по широкой и высокой лестнице, которую современные архитекторы сочли бы занимающей слишком много пространства. На одной из ступеней стоял, опершись на железные перила, толстый старик с факелом в руке. Его седые волосы были коротко острижены и выбриты на макушке, как у священника; солидное брюшко скрывал красивый костюм из черного сукна, напоминающий строгостью покроя, цвета и отделки одеяние стряпчего или церковного надзирателя.

«Старший тюремщик, — подумал Жоэль. — Очевидно, персонал здесь неплохо кормят. Если заключенные получают такую же пищу, то, честное слово, они рискуют выйти отсюда в инвалидном кресле на колесиках!»

— Сеньор Эстебан, — важно произнес толстяк. — Ваши обязанности здесь заканчиваются.

Провожатый отпустил руку бретонца.

— Соблаговолит ли шевалье позволить мне показывать ему дорогу? — осведомился старик.

«Этот бочонок чертовски вежлив, — подумал сын Портоса. — Но почему он тоже награждает меня титулом шевалье?»

Они поднялись на следующий этаж.

— Шевалье прибыл, — доложил толстяк высоким и елейным голосом.

«Эта туша чересчур любезна, — продолжал думать Жоэль. — С таким вниманием относятся только к приговоренным к смерти, и я уверен, что принадлежу к их числу».

Старик открыл дверь и предложил шевалье войти.

«Да, он, безусловно, слишком вежлив, — размышлял бретонец. — Горе мне! Конечно, сейчас я снова окажусь в темнице».

Старик махнул рукой, пропуская Жоэля, который безмолвно повиновался. Шагнув через порог, он воскликнул:

— Черт побери! Где я?

Глава XX

КАНУН КАЗНИ

Ничто не могло меньше походить на камеру в Бастилии, чем комната, в которой очутился Жоэль. Все здесь было другим — ни зарешеченных отверстий для воздуха, ни холодных голых стен, ни скудной шаткой мебели и жестких коек. Все сверкало роскошью и новизной — повсюду были изображены Купидоны, пастухи и пастушки, ибо тогдашняя мода предвещала стиль Ватто.[50] Помещение напоминало будуар герцогини, и Жоэль подумал, что, видимо, тюрьма переполнена и его решили поместить на одну ночь в апартаменты жены коменданта. Даже в доме детей короля юноша не видел большей элегантности, и потому он повторил вопрос с возросшим удивлением.