Золотая акула - Андрей Молчанов

– Естественно – нет, – сказал Одинцов. – Когда грабитель делает вам предложение: деньги или жизнь, он что, в состоянии рассчитывать на благодарный восторг со стороны жертвы? Или вы нас за дураков считаете?

– Вас не считают за дураков, – вступил в беседу угрюмый Набил, раскуривая толстенную сигару и судорожно откашливаясь. – Вам просто предлагается разумно взвесить обстоятельства. Далеко не все из них складываются в вашу пользу.

– Хорошо, – утомленно кивнул Володин-младший. – Я лично не вижу выхода. Как остальные?

– Пополам так пополам, – пожал плечами Вова. – Было бы что делить.

– А гарантии? – спросил Василий.

– В океан выходит совместный экипаж, – сказал Джованни. – Без оружия.

– И это все?

– Ну, спорные моменты согласуем по ходу действий… – Итальянец обернулся к старику. – Теперь. Все-таки хотелось бы услышать о грузе на борту лодки.

– В одном из туалетов стоят ящики, – сказал Игорь. – Их загрузили в Германии. Что в ящиках – неизвестно. Возможно, всех нас ожидает величайшее разочарование, господа.

– А возможно, и нет, – парировал Джованни.

– И каков же план? – спросил Одинцов.

– Утром уходите в море, – ответил Набил. – Вы и наши ребята. На двух катерах.

– И еще, – добавил Джованни, сладко потянувшись. – Чтобы нейтрализовать все прошлые обиды, вам придется помочь нам в поднятии яхты. Работы за наш счет, не беспокойтесь. Видите, какие мы покладистые ребята, а?

– Цены вам нет, волкам, – откликнулся Василий.

– Да уж, куда там с добром деваться! – высказался папаня, уяснивший общий смысл беседы.

Мельком обернувшись на него, Джованни заметил:

– Чистая правда: вы мне глубоко симпатичны. И наше сотрудничество может оказаться весьма долгосрочным. Здесь много чего валяется на дне. И даже если с субмариной ничего не выгорит, почему бы не поискать какой-нибудь кораблик подревней?

– Все, что подревней – на глубине, – сказал Вася. – А цена тяжелого водолазного оборудования…

– Пусть это вас не волнует, – торопливо перебил Джованни.

– Щедрые авансы всегда настораживают, – вздохнул Володин.

– А меня настораживает другое, – сказал Набил. – Ваши таинственные друзья.

Реакции на свою реплику он не дождался.

– Ну, хорошо. – Джованни поднялся. – Встречаемся завтра у причала в десять часов утра.

– Зачем? – возразил Володин. – В одиннадцать часов собираемся уже в квадрате… Дорогу вы знаете.

– Можно и так, – согласился Набил.

– Старуху с собой брать? – спросил Вова.

– Какую? Ах, госпожу Фиру? – Джованни тонко улыбнулся. – Зачем? Разве она умеет нырять? Мне почему-то кажется, что количество ее погружений не будет равно количеству всплытий.

– Именно это мне в ней и нравится, – ответил Вова.

– Ну что вы! – Итальянец замахал волосатыми руками. – Вся вина бедной, чувствительной женщины заключается лишь в том, что она рассказала мне о своих русских добрых знакомых, усердно выходящих с аквалангами в океан, вот и все. Разве это заслуживает какой-либо мести?

И, галантно попрощавшись, гангстеры удалились.

– Накрылся проект, – вздохнул старик. – Дал бог беззубым сухари!

– Рано киснуть, – сказал Володин. – Война планы покажет.

– Это верно, – подтвердил Одинцов. – И все-таки данный итог лучше, чем таинственная неизвестность. Что ни говори, а какой-то просвет в тумане образовался…

– Раздела не будет, – обреченно качнул головой Василий. – Все отберут, а нас – на дно.

– Возможно, – поднял на него глаза Одинцов. – И даже очень возможно, что раздела не будет. Я, к примеру, так точно ни с кем не собираюсь делиться. Кроме находящихся в данном помещении лиц. А потому, кому на дно отправляться – время рассудит. Произойдут еще события, которых не хватает в истории человечества… Но вообще, у меня принцип: если уж начал этот год, то закончи его… Тротил остался? – обратился к старику.

– Две шашки…

– Очень хорошо! А что плохо: неизвестно, кто там вертится на периферии всех наших дел. Сегодня эти деятели на руку нам сыграли, но вот что завтра… – Он осекся, пронзительно взглянув на Игоря. – Э, – присвистнул задумчиво, – а не по наши ли это души и головы?.. Ты в Москву звонил? Вообще… кому-нибудь?

– Соломону только… Но чтобы он… Да никогда!

– Ага, ты его очень хорошо знаешь!

– Достаточно.

– Да? Тогда получите сюрприз: помнишь акварель неясного философского содержания и срок за нее, проданную за запретные в ту коммунистическую пору доллары?

– Ну.

– Он тебя и заложил. Твой друг Соломон. Я уж помолчу о своих с ним вербовочных контактах…

– О, как! – на выдохе воскликнул дед. – Чего ж раньше молчал?

– Профессия такая, – ответил Одинцов. – А ты?.. – Перевел взгляд на Вову. – Звонил ведь…

– Кишке своей ненаглядной, – подтвердил старик.

– Ну, если вычислили нас, то дело хреново, – заключил контрразведчик. – Тогда спешно протираем на затылках глаза. И сегодня же ночью назначаем дежурного. Окна – занавесить!

– Да ладно вам, – отмахнулся старик. – Та публика не стоит рублика. Взвесь придонная! С двух метров из-за укрытия и всего-то вскользь макаронников зацепила, по случаю…

– По случаю и яхта сегодня на небеса взлетела, папа, – молвил сын Игорь. – Случай случаю рознь.

– Кстати! – глубокомысленно поджал губы Василий. – Мы совершенно забыли о жертве разборки…

– Какой еще жертве? – подозрительно покосился на него Одинцов.

– О пострадавшем мирном прохожем, как пишут в газетах, – пояснил Вася, доставая из пакета за хвост дохлого тунца. – Дело-то к ужину. Или сходим на халяву к итальянцам?

– Мы люди гордые, – сказал Одинцов. – И воспитанные. Это они без приглашения любят вламываться к добросердечным мирянам…

– Насколько я знаю Чека, – заявил старик, – вы тоже не очень-то щепетильные черти. В плане всяких там разных визитов. К приличным людям. Но то, что у советских – собственная гордость, это ты точно! Я и с немцами тогда… строго! Потрошим хека!

Володин

На следующее утро в заданном квадрате Атлантики мы встретились с четырьмя безоружными пиратами, приплывшими на катере под прежним руководством косматого голубоглазого брюнета, встретившего нас хотя и кривоватой, но в общем-то достаточно благожелательной ухмылочкой.

– Рональд, – представился он, поочередно вручив для пожатия свою крепкую, мясистую ручку.

Далее прошло мирное производственное совещание.

Англо-итальянский экипаж предусмотрительно взял в плавание десять запасных баллонов с воздухом, так что нырять мы могли до потери пульса. Однако рациональным представилось первое одиночное погружение в целях поверхностного осмотра наверняка вдрызг развороченной взрывом субмарины.

Беззастенчиво позаимствовав из инвентаря гадов-парт-неров мягонькую, новенькую маску с широким стеклом, я напялил на себя гидрокостюм, плюхнувшись спиной в воду.

Привычная первая боль в ушах, «продув», взгляд на уползающую стрелку глубиномера, неуклонно темнеющая синь воды и наконец – прорыв ко дну – неожиданно светлому, будто впитавшему в свой песочный настил трудно пробивающееся в глубину солнце.

Взрыв не просто разворотил нос лодки, но и на фут выпростал из грунта ее увязший корпус, благодаря чему, доплыв до знакомой прорехи и тщательно осмотрев ее, я уяснил природу ее возникновения. Это, несомненно, была разъехавшаяся метина, оставленная глубинной бомбой.

Из данного резюме следовал неутешительный вывод: пробраться в сортир с сокровищами будет непросто; поврежденный отсек наверняка задраен, а если кремальера люка заклинена, как сваркой, неизбежной коррозией, то попотеть придется изрядно.

Обогнув затопленную яхту, лежавшую рядом с субмариной, я вернулся к носу лодки. Включив мощный фонарь, также позаимствованный у противника, ставшего временным союзником, просунулся в зев носового отсека, едва не пропоров костюм о корявые выступы торчащих во все стороны листов разъехавшейся от взрыва обшивки.

Взору моему предстала мрачнейшая узкая пещера с металлическими сводами, сплошь устланными плотно подогнанными друг к другу герметизирующими трубами электропроводки и систем пневматики.

В свете фонаря темным снегом пушилась липкая мерзкая взвесь.

Только тут до меня дошло, что я нахожусь в большом подводном морге, хотя, ощупывая ластами пол бывшего прохода, не наткнулся еще ни на чьи останки – резина цепляла лишь вязкую илистую массу.

Я уже подбирался к центропосту, когда контрольный щелчок возвестил о необходимости возвращения на поверхность.

Осторожно, дабы не зацепиться за какую-нибудь опасную железяку, я развернулся корпусом в узком тоннельчике, двинувшись обратно, к мутненько высветленной дыре выхода.

Подъем на катер прошел без приключений. Всплытие также показало, что никаких подлянок на водной поверхности не ожидается: папаня по-немецки объяснял что-то косматому разбойнику, весьма благосклонно и уважительно ему кивающему.