Дикие питомцы - Амбер Медланд

Сэм еще какое-то время делает вид, что работает, потом предлагает перекурить. Обувается и ставит перед ней ее ботинки.

Слушай-ка, говорит он. Я придумал, чем нам заняться потом. Пошли в «Бенихану»?

Ты что, шутишь?

Да ведь «Бенихану» все обожают.

Разве это не детское кафе?

Та «Бенихана», куда я хожу, – точно нет. У них там есть креветки в шляпках. Он завязывает ей шнурки. И рисовые шарики в виде Микки-Мауса.

Странный ты парень, говорит она, гладя его по голове.

Может, ты просто не расслышала? Я сказал, креветки в шляпках.

Сэму кажется, что он снова оказался в старших классах, в какой-то ранее не существовавшей версии того времени. Все это очень похоже на короткий летний роман во время каникул, только книжек побольше. Они выходят покурить, и он рассказывает Айрис, что наконец дочитал «Лолиту».

Сначала, конечно, приходится пережить довольно неприятный период под названием: «А что, если я педофил?» Но дальше все классно. Меня очень захватил его стиль, все это аллегорическое изображение Америки…

Теперь понимаешь, почему я так расстроилась, когда Марси заявила, что как мать не может это читать? Я бы на ее месте как раз подумала, что как мать обязана это прочесть. Тесс прятала от меня эту книжку, но добилась противоположного эффекта. Я, помнится, ужасно хотела походить на Лолиту.

Сэму кажется, что промелькнувшее в голосе Айрис презрение адресовано ему. Он не помнит тот случай, о котором она говорит. Якобы Марси перед всем классом заявила, что Айрис ошибочно принимает «Лолиту» за любовный роман в то время, как на самом деле девочка была совсем ребенком, а Гумберт – насильником. Последнюю фразу Айрис произносит с дурацким американским акцентом, гнусавя и растягивая слова. Сэму это не нравится. Продолжает она уже своим обычным голосом – говорит об эмпатии, табу, отвращению к эротике, американском пуританизме. Перескакивает с темы на тему, а Сэм тем временем подмечает, как она машет руками, повышает голос, округляет глаза, желая подчеркнуть свою точку зрения, и внутри у него просыпается подозрительность. Такое ощущение, что этот монолог она однажды уже произносила.

В пятницу на улице сыро, небо низко нависает над землей. Накануне они слишком много выпили. Ходили с парой друзей Сэма петь в караоке «Прибавь звук». Сэм заметил, что Айрис нервничает, и пошел к бару заказать напитки. А потом увидел, что она болтает с Ником, и насторожился. Но Айрис явно была в ударе, смеялась ярко накрашенным ртом, рассказывала, как они с Сэмом встретились и в каком жутком состоянии она была. Ну и парень! Во дает! – приговаривала она, передразнивая его американский акцент.

Ник рассмеялся, да и сам Сэм тоже. И все же было бы здорово, если бы она не пересказывала эту историю всем и каждому. Ему не понравилось, как Ник таращился на нее. И он обнял ее рукой за плечи.

Она просто шутит. Мы и прежде друг друга знали. Учились на одном курсе.

Правда? Ник чокнулся с ней бутылкой «Короны» и подмигнул Сэму.

Теперь у Сэма болит голова. Он сидит за столом и гадает, сколько мозговых клеток вчера уничтожил. В четыре Айрис целует его в щеку и говорит – мне пора, я сегодня работаю няней. Пожелай мне удачи.

Айрис уходит, и кажется, что она забрала с собой все жизненные силы Сэма. Он пьет «Ред Булл», но вкус у напитка неприятный, химический. В четыре он начинает смешивать коктейли. Ему и в голову не приходит, что она может не вернуться. Коктейли получаются слишком сладкими, но Сэм все равно их выпивает. Тоник они почти допили, вся горечь ушла на Айрис.

На следующий день возвращаются Тина и Линн, вручают ему дурацкие сувениры. Сэм перебирается обратно в свою комнату и не выходит из нее все выходные, сидит в трусах и играет в ГТА. Курит в форточку и сует бычки в щель в подоконнике. Когда на его героя в пятый раз набрасывается проститутка, он вдруг понимает, что ждет, чтобы Айрис первая ему написала, а это детский сад какой-то.

Тогда он отправляет ей сообщение: Воскресенье, закусочная «Сити», 2 часа дня.

В закусочную Айрис приходит вся какая-то расхристанная. В трениках, с мокрыми волосами. Сэм не знает, можно ли ему ее поцеловать, хотя вообще-то они всю неделю целовались. Смущение он прячет, заказывая жаренный на гриле сыр и кувшин лимонада.

Как работа? – спрашивает она.

Он чешет в затылке – стоит мне разобраться с одним отрывком, как другой тут же начинает разваливаться. В общем, Сэмштейн на финишной прямой. Никаких сигарет, никакой выпивки. Кстати, это хорошо, что ты сбежала, потому что спать больше все равно негде. Сама квартира уже превратилась в антиутопию. Айрис улыбается, слабо, правда, но улыбается, и Сэм развивает мысль. Я словно Спиди Гонсалез с пишущей машинкой. У вас в Англии знают Спиди Гонсалеза? Кстати, по-моему, это довольно оскорбительный персонаж – сомбреро и все такое. Трамп мог бы взять его в качестве талисмана. А, еще мне звонил Дон Делилло[26]. Он, понимаешь ли, мне завидует, но я сказал ему – Дон, знаю, это трудно, чувак, но искусство требует жертв. Взгляни на мою левую руку, Дон.

Сэм выгибает руку клешней. Айрис ловит ее и подносит к губам, а потом роняет на стол. Сэм на мгновение застывает в изумлении, а затем прикладывается к своей кружке. Он не понимает, что происходит, и не знает, как прояснить ситуацию. Раздеваясь, Айрис становится совсем другим человеком. Хочется спросить: «Эй, не знаешь, куда подевалась та странная девушка из Британии?» Но вряд ли она хорошо это воспримет. Приносят еду. Они кое-как поддерживают разговор. Айрис откусывает от куска жареного сыра, а потом отодвигает от себя тарелку. И снова спрашивает, как продвигается его работа, но Сэму кажется, что вопросы она подготовила заранее.

Кто это учил тебя так выбивать кетчуп из бутылки? Он ни хрена в жизни не понимает. Дай-ка руку, говорит Сэм.

Смотри. Он проводит ее пальцами по выбитой на стекле цифре 57. Чувствуешь? Отлично! Стукни вот тут. Да посильнее. Как будто своими игрушечными барабанными палочками.

Айрис смотрит, как кетчуп плюхается из бутылки в ее тарелку и растекается вокруг сыра.

Это твои палочки. Ты ими пока не пользовался?

Еще как пользовался, соседки были в ярости. Господи, я шучу. Не смотри на меня так.

Вид у Айрис растерянный, и он едва не теряется сам, но поскорее отворачивается. Лезет в карман, достает телефон, протягивает его ей. На экране ролик с Ютьюба: Коржик