Великий океан - Иван Кратт

Я один, Пепе,поспешил он объясниться.Я приехал ненадолго... Мне нужна твоя помощь, Пепе...

Гервасио хотел держаться уверенно и независимо, но, как и при прежнем посещении хижины, невольно робел. В присутствии этого человека он чувствовал себя мальчиком. Он начал о чем-то говорить, сбился и замолчал.

Пепе потянул кверху ухо, покрутил его, затем поднялся и, шагая в своем длинном одеянии, распахнул дверь. Красные ветки земляничного дерева с тусклыми серебристо- зелеными листьями неподвижно висели в раскаленном воздухе.

По такой жаре не ездят рассказывать пустяки,сказал Пепе, возвращаясь к столу. Говори или убирайся!

Горбоносое морщинистое лицо его стало нахмуренным.

Гервасио побледнел, но и на этот раз пересилил обиду. Он быстро и уже не таясь высказал все о русских, о Резанове и объяснил, какой требует помощи.

Я отдам тебе землю, которую оставил мне отец возле Лоретто...закончил он, вытирая шляпой пересохшие губы. Руки его и острый подбородок дрожали.

Пепе, приготовившийся выслушать совсем другое и настороженно крутивший сигарету, при первых же словах Гервасио поднял голову, достал из очага уголек, подул на него и закурил. Выпуская тоненькой струйкой дым, он теперь с интересом следил за волновавшимся собеседником. Однако сынок недалеко ушел от своего родителя!

Ты чересчур щедрый! сказал он наконец, когда Гервасио умолк.Веревка в монтерейской тюрьме стоит дешево. Вот что! Пепе швырнул недокуренную сигарету мимо Гервасио и засмеялся.Попробуй сам. Начинать тебе все равно когда-нибудь придется. А мне не с руки ссориться с мексиканским правительством. Я видел в бухте корабль и разобрал, какой на нем флаг. Только не забудь, что выстрел слышен, а аркан оставляет следы. Твой отец всегда напоминал мне об этом...

Напялив шляпу и кутая ноги одеялом, он стоял на пороге хижины, пока Гервасио почти бегом не скрылся внизу. Потом вернулся к столу, за которым сидел во время разговора с гостем, и, достав из-под крышки стола лежавший там пистолет, осторожно опустил взведенный курок...

Вечером в большой комнате президии было светло и посемейному уютно. Недавно погасла заря, еще не поднимался туман, из темноты сада доносилось стрекотанье цикад, запахи расцветающих яблонь. Легкий ветерок, дувший с отрогов Сьерры, проникая в окна, колебал пламя свечей. Донья Игнасия приказала Мануэлле достать из сундука серебряные подсвечники. Русский сеньор впервые посетил президию вечером.

Как и в первый раз, Резанов сидел на широком диване, покрытом вышивками девушек- индианок. Такие же коврики и ковры устилали мебель и каменный пол. На столе в глиняном кувшине стояли цветы, на подносе несколько разнокалиберных бокалов с виноградным соком.

Резанов нанес сегодня неофициальный визит семье коменданта. Он не взял с собой никого из офицеров, словно случайно оказался на берегу. Его беспокоило отсутствие вестей из Монтерея, откуда гонец мог уже вернуться дважды, тревожила задержка самого коменданта. Может быть, в президии есть какие-либо новости и он сможет хотя бы по настроению догадаться о происходящем.

Встреченный с прежним почетом и видя, что здесь ничего не изменилось, он скрыл свои заботы и постарался быть простым и приятным гостем. Щурясь на огонь свечей серыми живыми глазами, курчавоголовый, одетый не в парадный мундир, а в просторный темный фрак, он увлекательно рассказывал о своем недавнем посещении Японии. Неудавшаяся миссия мучила его основательно, не утешало и то, что посольства других стран добились еще меньших результатов, но он старался говорить о ней шутливо. Рассказал о том, как впервые на корабле «Надежда» они подошли к таинственным берегам Ниппон, как сразу же их окружили тяжелые с тростниковыми парусами лодки, затем появилось большое гребное судно, расцвеченное бумажными фонариками. На этом судне ехали посланцы губернатора и переводчики. Синее вечернее небо, разноцветные огни фонариков, отражавшиеся в темной воде залива, невиданные одежды и церемониал все это было похоже на странный сон...

Донья Игнасия и Луис не сводили с Резанова глаз. Донья Игнасия перестала даже следить за домоуправителем, бесшумно появлявшимся, чтобы снять нагар со свечей. Луис не заметил, что погасла сигарета. Одна Конча слушала, слегка опустив голову, складывая и распуская веер на узких, плотно обтянутых бархатом коленях. Она была в том же парадном темном платье, в котором впервые встретила Резанова, и то же белое кружево высокого воротника оттеняло смуглый овал ее лица.

Она сидела бледная, с сильно бьющимся сердцем, и даже не улыбнулась, когда Резанов рассказал о том, как японские переводчики, взойдя на «Надежду», приветствовали командира корабля, приседая и держась за колени. Все эти дни с первого появления русских она не могла найти покоя. Новый, загадочный мир открывался перед нею, и Резанов был из этого мира...

Так же, не поднимая глаз, выслушала рассказ о японском обычае передачи подарков императору. Все, что предназначалось ему, должно было переноситься в столицу на руках. Однажды китайский император подарил живого слона. Его тащили из Нагасаки в Иеддо на специальных носилках тысячи поселян. Только один раз она нахмурила брови и неподдельно была возмущена, узнав, что японские власти первое время даже не пустили посольство на берег и с трудом разрешили заболевшему Резанову совершать небольшие прогулки. Они отгородили для этого маленький клочок земли, поставили бамбуковую беседку, окружили ее караулом.

Потом Резанов рассказал о бесчисленных переговорах и наконец о посещении дворца. Но об ответе японского правительства, уклонившегося от переговоров, он умолчал. Здесь уже начинались государственные дела.

Он стал расспрашивать донью Игнасию о детях, просил Луиса выучить его испанскому языку.

Это сделает Конча, сеньор Резанов,гордясь сестрой, сказал Луис почтительно. Она знает староиспанский, она все книги по два раза прочитала в миссии.

Луис был очень польщен, что Резанов запросто приехал к ним в гости, и пропустил даже время проверки караулов.

Вы приезжайте к нам каждый день. Она вас научит.

Луис! не выдержала девушка. Она поднялась, затем, пересилив себя, села на место. Резанов заметил, как пылали щеки.

Мои дети очень любят старую родину, хотя никто из них ее не видел,сказала донья Игнасия.

Пожилая сеньора давно уж порывалась рассказать гостю свои родословную. Она заговорила о Кастилье, откуда после смерти родных дядя привез ее сюда молодой девушкой, о дедовском доме среди оливковых рощ, о первом причастии в семейной церкви Морага. Крошечная капелла превратилась у нее в настоящую церковь, обедневшие деревенские дворяне в старинный знатный род.

Мне очень понравилось у вас,сказал Резанов, когда Koнча вышла проводить его до ограды сада: донья Игнасия боялась сырости, и Луису волей-неволей пришлось идти проверить караулы.У вас дружная семья, и вы счастливо живете...

Резанов говорил почти искренне. Сегодняшний вечер хоть несколько часов оторвал его от хлопотливой действительною Даже сейчас, только выйдя в сад, он подумал о том, что на корабле с нетерпением ждут его возвращения, что Давыдов и Хвостов молча курят в кают- компании...

Конча не ответила. Яркая луна стояла над садом, и при ее свете Резанов разглядел на лбу своей собеседницы небольшую складку. Словно девушка о чем-то упорно думала.

Резанов впервые остался с ней наедине. И, к своему удивлению, почувствовал, что пустой разговор продолжать не может. Девушка ему нравилась своей серьезностью, смелым и решительным характером, и ему не хотелось говорить ничего не значащие слова. Он молча шел рядом со своей спутницей.

Кругом было тихо; неподвижно, как вылепленные, свисал) над дорожкой черные ветки яблонь с белыми пышными цветами серебрились в траве маргаритки. Тень от гигантского дуба, покрытого первой листвой, резко выделялась на поляне. Запах яблонь и роз и еще каких-то цветов и трав наполняли сад.

Вы очень любите вашу страну? неожиданно останавливавясь посреди дорожки, спросила Конча.

Люблю.Почти не удивленный, Резанов тоже останов вился. Вы так хорошо говорили о ней... Я тоже хотела бы увидет.

А разве Калифорния не прекрасна?

О да! Здесь много солнца, скота и хлеба... Я родилась здесь, нигде не бывала, здесь и умру...

Вы хотели бы увидеть Европу Мадрид, Петербург? Резанов был поражен горечью, с какой она произнесла последние слова.

Я отдала бы всю жизнь!

Она отошла к кусту, сорвала розу. Некоторое время молча ощипывала лепестки.

Я знаю, сеньор Резанов, вы приехали сюда, чтобы начать торговлю, и что вы хотите скорее уехать. Я помогала Луису переписывать письма... Только вы совсем не знаете наших людей. Может быть, это нехорошо, но я думала сказать вам... Они никогда не нарушат законы и не будут торговать с вами. Им все равно, что ваши люди умирают от голода... Мой отец очень добрый, но закон для него как библия. Он не спросит, зачем пишут такие законы...