Великий океан - Иван Кратт

Винценто вздохнул и смолк.

Губернатор поднялся, показывая, что сообщение его окончено. Больше он ничего не собирался сказать. Вежливо наклонив голову, он ждал, пока монахи удалились. Затем швырнул бумаги в шкатулку и, позвав слугу, попросил найти сеньориту. Сегодня он почти не видел своей любимицы.

...В тот же вечер, уже ложась спать, Резанов получил небольшую, свернутую трубочкой записку. Принес Хвостов, ездивший проверить пикет на берегу. После бегства матросов Резанов распорядился поставить караул во главе с офицером. Записку вручила Хвостову какая-то женщина.

«Будьте терпеливы»,было написано по-испански на маленьком листке бумаги, выдранном из книги.

Глава восьмая

Мысль устроить бал принадлежала Конче, которая после беседы со своим крестным решила, что ей необходимо увидеть Резанова. Она послала записку, но когда Мануэлла ушла, долго не могла найти себе места. Она все еще думала, что только желание помочь Резанову руководило ее поступком.

С утра начались приготовления к балу. Около десятка всадников были разосланы по ближайшим усадьбам, где жили отставные солдаты, с приглашением явиться в президию вместе с дочерьми и женами. Женщины весело щебетали в кустах у реки, стирая праздничные сорочки. Двое пастухов привели быка, такого огромного, что его с трудом удерживали на арканах. Комендант осматривают пушки для салюта, Луис помчался в миссию за музыкантами, а затем на корабль приглашать русских. Донья Игнасия засадила весь свой выводок чистить орехи, сама проверяла посуду и серебро. Даже приехавшие офицеры принимали участие в приготовлениях. Они сочиняли рифмованные куплеты для танцев.

Только двое во всем доме, казалось, не были охвачены предпраздничной суетой: губернатор, все утро писавший письма в кабинете Аргуэлло, и Конча. Она срезала розы возле внутренней галереи дома, вносила в комнату, украшала ими статую мадонны и большое распятие, висевшее на стене. Проделывала она это быстро, но думала совсем о другом, и в то же время всеми силами старалась сохранить спокойствие. Сегодня утром она узнала от Мануэллы, что Гервасио подглядел, как та передавала записку, и поняла, что поступила опрометчиво...

Из сада доносились голоса и смех там в тени гигантского дуба монтереиские офицеры слагали свои песенки и играли в карты, возле кухни стучали ножи, переговаривались индианки, моловшие ручными жерновами зерно, озабоченно пробегали слуги. Потом появился Луис. Придерживая свою гремевшую саблю, он ворвался к сестре и долго бессвязно рассказывал о приеме на корабле, о богатстве русских, у которых даже есть клавикорды, каких нет ни в одной миссии Верхней Калифорнии, показывал пистолет турецкого паши, подаренный Луису Резановым. Он тут же побежал в сад к офицерам пробовать свой подарок и не заметил смущения сестры. Луис ни о чем не догадывался.

Гости начали съезжаться вскоре после того, как прозвонили в монастыре. Дневная жара спала, медленно остывали камни и накаленная зноем земля, уползали в расщелины зеленые ящерицы. Ароматы трав и кроваво-красных цветов мадроны наполняли вечерний воздух. Час покоя и прохлады спускался над Калифорнией.

Комендант и донья Игнасия встречали гостей на крыльце президии. С одинаковой любезностью они принимали и тех, кто приехал на великолепных скакунах, в расшитых золотом куртках, плащах и шляпах, и тех, кто прибыл на скрипучей арбе, запряженной мулами, и тех, кто просто пришел пешком. Почти все носили такие же древние фамилии, как и богатые владельцы поместий.

Гости и хозяева долго обменивались приветствиями, справляясь о семьях, детях, потом мужчины постарше шли представляться губернатору, сидевшему в кресле на галерее, женщины оживленно разглядывали друг у друга мантильи, вышивку сорочек, передавали, что в моду снова входят узкие юбки и что в Мадриде их носят уже давно. Девушки сразу же скрылись в комнате Кончи.

Сегодня она тоже была одета в староиспанский костюм. Короткая коричневая юбка из домотканой шерсти, белоснежная сорочка, оттеняющая смуглую шею, кружевная накидка и белая маргаритка в волосах над ухом удивительно шли к ней и делали ее похожей на прелестную девочку с плоскогорий Кастилии. Только взгляд темных-темных глаз и приподнятые уголки пухлых маленьких губ таили недетскую сдержанность, а может быть, и печаль.

Конча была ниже ростом своих подруг, она не носила высокого гребня, но тоненькая ее фигурка выделялась среди девушек, веселых и взволнованных предстоящим праздником.

Русские обязательно приедут, Конча, да? все время приставала к ней такая же невысокая светловолосая Кристина с бледной родинкой на лбу.Русские красивые, да?

Она приоткрывала рот, смотрела вопросительно и возбужденно.

Ты увидишь, Крис.

Конча отвечала и говорила приветливо и сердечно, но чувствовала себя стесненно. Она редко встречалась со сверстницами, не знала ни их интересов, ни стремлений, товарищем игр был Луис, собеседникамимонахи. Сегодня она почти завидовала девушкам.

Прибытие русских ознаменовалось криками, стрельбой из мушкетов, чадным светом факелов и горящих пучков соломы, прикрепленных к шестам у стен президии. Потом заиграл оркестр. Монтерейские офицеры и съехавшиеся испанцы столпились у дверей, с любопытством разглядывая входивших. Губернатор поднялся со своего кресла и, опираясь на руку Луиса, двинулся навстречу.

Впереди, рядом с комендантом и доньей Игнасией, шел Резанов. За ним улыбающийся Давыдов, поблескивающий очками Лансдорф, суховатый, немного сутулый Хвостов. Офицеры «Юноны» были в темно-зеленых с золотыми эполетами мундирах, при шпагах, с треугольными шляпами в руках.

Резанов выглядел сегодня особенно представительным. Камергерский мундир, спереди сплошь расшитый золотом, белый Мальтийский крест и орден Иоанна Иерусалимского, высокий рост, осанка, светлые, слегка курчавые волосы. Поклонившись всем, Николай Петрович подошел к губернатору и, улыбаясь, взял его под руку.

Ей-богу, Николай, они бы его в короли произвели! шепнул Хвостову Давыдов. А нас в министры.

Дон Давидио де Гаврила! Тебе бы отменно пристало.

Девушки тоже выскользнули из своей комнаты и восхищенно разглядывали чужеземцев, а маленькая Кристина схватила за руку Кончу, не замечая, как пальцы той задрожали и как медленно она опустила ресницы.

Ужин прошел шумно и весело. Домашние вина, а главное ром, доставленный с корабля Резанов приказал отправить целый бочонок,разогрели и без того приподнятое настроение. Гостям казалось, что они давно уже знают друг друга.

Резанов сидел далеко от Кончи, рядом с хозяйкой и губернатором. Но девушка два раза уловила его внимательный взгляд и нахмурилась, когда Кристина шепнула, что русский на них смотрит. Она так еще и не знала, получил ли Резанов послание, и то, что он не подошел к ней и ничего не сказал, мучило и угнетало. Быть может, он осудил ее поступок. Расстроенная и озабоченная, она еле отвечала на вопросы Кристины и соседа низенького глуховатого испанца и старалась не глядеть в сторону приезжих. Однако ей это плохо удавалось. Она видела их веселые лица, улыбку Резанова, беседующего с комендантом и губернатором. Видела, как крестный часто задумывался и забывал выпить вино.

За столом становилось все оживленней. Домоуправитель, не привыкший к пиршествам, не успевал наполнять бокалы. Монтерейские офицеры пили за здоровье русских, безостановочно тараторили женщины. Лансдорф, сняв очки и размахивая ими, уговаривал Хвостова спеть гимн. Потом Резанов предложил тост за испанского короля. Двадцать один раз прогремели пушки крепости. «Юнона» салютовала таким же количеством выстрелов.

Общее оживление постепенно передалось и Конче. Она успокоилась, отвечала на вопросы, шутила и смело встретила взгляд Резанова.

А затем неожиданно обняла Кристину и поцеловала ее светлые мягкие волосы.

Тебе весело, Конча, да? обернулась та радостно и, забыв своего соседамолоденького лейтенанта, защебетала, глядя на Кончу сияющими глазами.Ты самая красивая, и ты очень нравишься всем, да? Мы скоро будем танцевать, и я буду тобой любоваться, да? И русские будут танцевать, да?

Да, Крис. Да...

Танцевали фанданго. Пожилые гости сидели у стен на стульях и диванах, в коридоре впереди любопытствующих индейских слуг разместился оркестр. Множество свечей, облепленных тучами бабочек, освещало разгоряченные лица, белые воротники старинных костюмов губернатора и Аргуэлло, деревянную статую мадонны, золото и серебро позументов, шитье офицерских мундиров, мелькающую пару танцоров в кольце обступившей их молодежи.

Круг то сужался, то расширялся, пара все больше убыстряла движение. Потом музыка стала нежнее и тише, танцоры постепенно сближались и наконец остановились друг против друга. Это были Конча и сосед Кристины молоденький лейтенант. Девушку почти нельзя было узнатькак преобразил ее танец. Она казалась выше и старше, темные волосы, не скрепленные гребнем, растрепались, побледнели щеки. Слабо улыбаясь и тяжело дыша, она произносила строки куплета: В темноте я увидела солнце Оно было яркое и большое, И оно пришло издалека, С островов, которых я, может быть, не увижу...