Государыня - Галина Гончарова

Те, кто любит ходить пакостить в чужие земли, не бывают готовы к войне на своей земле. Но она приходит.

Неожиданно и неотвратимо.

Судьба всегда требует расплаты. Не с родителей — так с детей, с внуков… и часто забирает проценты.

Селямет-Гирею памятник не ставили. Единственное, что сделал для него Алексей Алексеевич, — это приказал похоронить в отдельной могиле. Хватит с него и того, что над телом издеваться не будут, как они над телами православных. На стене не вывесят, в ров не выбросят, из черепа чашу не сделают. А могли бы, еще как могли…

Эх, скорее бы тут все закончилось…

Хоть и красив Бахчисарай, хоть и приятно побеждать, а все ж домой хочется…

В Москве пока еще продолжалось следствие — и казни.

Хованский, сломавшись, потащил за собой многих и многих. Софья только за голову хваталась: сколь же прогнило все при батюшке! Друзей он сердечных подбирал! Молился по четыре раза в день! Посты держал!

Да твою же ж перетак!!!

Ты сначала в государстве все наладь, а потом хоть умолись!

Нет, было и кое-что умное. Например, он комплектовал полки нового образца. Софья твердо решила последовать его примеру. Стрелецкие полки поделили на две части. Провинившиеся — расформировывали. И компоновали из них нечто новое.

Устав Софья помнила плохо, но был уже принят устав, написанный ее отцом. Почистить, подредактировать — и радоваться. Вот Косагову, кстати, эти мужские игрушки и поручить. Умный товарищ… Ну и самой проверять.

А то иногда такие перлы встречаются! Чего стоит только фраза, над которой издевался ее знакомый майор.

Кто знамю присягнул единожды, у оного и до смерти стоять должен!

Сказано-то верно. Но коряво настолько, что в среде военных шли постоянные издевки с сексуальным подтекстом.[7]

Что, сложно было сказать, что верность воинская единожды отдается, и воин, клятву преступивший, хуже пса поганого? Более того, что убить изменника родине — дело богоугодное?

Ну ладно, над последней фразой надо подумать.

Как говорится, незнание закона не освобождает от ответственности, а вот его знание и умение с ним работать — вполне.

Софья и собиралась.

Чуть реорганизовать работу приказов, поставить своих людей если и не на ключевые посты, то рядом, отписать, кстати, в Данию, Швецию, да и тому же Леопольду. А что?

Мужик, мы тебе помогли с османами? А ты помоги нам с заключением удачных браков! Естественно, не без выгоды для себя. Тем более что и Катерина, и Марья были вполне симпатичными девчушками и обещали вырасти настоящими красавицами. Марья была копией матери. Катерина походила на отца. Учить их, конечно, надо было нещадно, но Париж стоил мессы.

Париж…

Нет, с Людовиком Четырнадцатым Софья контакты налаживать и не собиралась. И даже рядом. Слишком данный человек авторитарен, хитер, искушен в интригах. Хотя, если придется, она с кем угодно сцепится. Но по-хорошему стравить бы их с Англией в очередной столетней войне и заняться своими делами — да ведь не поддадутся.

Ничего, мы найдем, как и где извернуться. Уже начали.

Софья усмехнулась, вспомнив о стрельцах, ее волей отправленных в ссылку.

Куда?

На Амур!

Шилка, Нерчинск, а далее Камчатка и Аляска! Осваивать, заселять, обрабатывать…

А что?

Народ крепкий, хозяева справные, оружие в руках держать умеют, а то что это такое? Сибирь же! А всей колонизации — казаки да Ерофей Хабаров! Так дело не пойдет!

Это лес, это природные богатства, это вся таблица Менделеева, это… вообще к чему такие богатства дарить Китаю?

Историю Софья знала от слова «никак», но даже в ее памяти осталось, что колонизация Сибири была проблемной как раз из-за китайцев.

В той жизни.

А еще она удивлялась — куда смотрит правительство? Имея под боком такую… засаду, как перенаселенный Китай и ненаселенная Сибирь? Или они надеются удрать, когда заварушка начнется? Да наверняка, только вот не понимают, что все равно до конца жизни останутся вторым сортом. То ты был министр одной шестой земного шара, а то ты рантье второго сорта, который никому даром не нужен. Доживаешь свой век на помойке истории куском гнилого мяса.

Жестоко? Цинично?

А Софья вообще-то была воспитана в то время, когда Россия была и одной шестой, и великой державой. И замашки, и отношение у нее были соответствующие. Ну а кому не нравится — никого ж не неволят! Сейчас на Руси даже толковых паспортов нет… о! Кстати!

Перепись населения — дело важное. Надо.

Далее…

Никакого закрепощения крестьян в этой истории не будет. Нечего Руси с такими колодками на ногах делать! Покамест восстановим Юрьев день. Это первое.

Вторым пунктом его размножим до двух дней в году. Пока. Потом увеличим, но все ж постепенно. А еще можно будет в плане освоения Сибири, ежели не понравилось тебе у твоего боярина, а бежать некуда — отправляйся за государственный кошт. Будешь черносошным крестьянином. Правда, с оговоркой. Долги за тебя казна выплатит, а уж ты за них расплатишься. Медленно, постепенно, что-то вроде беспроцентного кредита лет на десять.

Как? Придумаем, продумаем. Если на то пошло, царевичева школа — это готовый аналитический отдел, ребята там что хочешь посчитают! Лишь бы интересно было. А интерес она обеспечит.

— Сонь, пора.

В кабинет заглянул царевич Иван. Царевна кивнула, встала из-за стола.

— Волосья поправь, выбились.

Софья нахмурилась, но волосы поправила:

— Так лучше?

В работе она ни на что внимания не обращала. Ванечка кивнул:

— Пойдет.

— Тогда сопроводите сестру, царевич.

Недалече. Всего лишь в Грановитую палату.

Бояре ждали. Софья привычно уселась на стульчик подле трона, оглядела их.

Уже не такие, как в первый раз, вовсе нет. Присмиревшие, поумневшие… Какое там про девок наглых ляпнуть?! Голову бы сохранить — и бороду!

Рядом стояли Иван и Федор, сидела на маленьком стульчике царица с сыном на руках — на трон ни один Романов не посягал. Это седалище дождется Алексея. Как и царские ризы, и бармы, и шапка Мономаха. Софья ни на что не посягала. Не правительница, нет. Всего лишь местоблюстительница.

А пока…

Пока мы начнем медленно и печально разбираться с барщиной. Софья отлично понимала, что это сложно, долго и противно, но деваться было некуда. Это ж кандалы для всей Руси.

Пока у нее власть — она разберется. А вернется брат — смягчит самые ее крутые указы и окажется хорошим и пушистым.

— Здравы будьте, бояре. — Софья улыбнулась. Впрочем, ее улыбка никого не обманула: бояре видели за розовыми девичьими губками волчий оскал клыков в три ряда — и заранее передергивались. — Нам сегодня о многом поговорить надобно.