Рыцарь без ордена - Андрей Легостаев

Граф словно забыл, где он находится — он видел цель, конечную цель, своего путешествия. Он молил всех богов, чтобы человек встал из кресла и он смог бы увидеть его.

На мгновение у самого края прямоугольника, в поле зрения показалась кисть руки.

Холеная, изящная кисть; на среднем пальце небольшой перстенек. За считанные мгновения Роберт запомнил все — и цвет ногтей и эмблему в виде глаза, помещенного в многогранник, на перстне.

Он непроизвольно приблизился к чудесной картинке, словно мог лучше видеть, чуть ли не подошел вплотную.

Роберт уже справился с первой, безумной, надеждой, что он — хотя бы — дошел до цели. Это как ребенка подразнить засахаренным орешком и не дать. Но он желал знать, раз уж так все получилось, кто находится рядом с целью, кто ему будет (так или иначе — будет) противостоять. Лишь увидеть: вот все, что он сейчас хотел.

И, словно услышав его призывы, человек встал с кресла. Но не появился в проклятом прямоугольнике, исчез за краем видимого изображения — наверно, там был выход из комнаты где стояло то, к чему Роберту нужно было добраться любой ценой. Вот он — магический артефакт, смотри и запоминай. Ведь больше сейчас ничего не можешь сделать. Близок, как говорится, локоть…

Роберт стоял перед опустевшей картинкой, все на что-то надеясь.

Все детали интерьера, казалось, навечно врезались ему в память. И зеленоватый от времени камень стола, где было установлено ЭТО, и стена напротив ЭТОГО, с вмурованным в нее нечеловеческим скелетом, и вся мрачность и одновременно торжественность обстановки. В этом помещении нельзя было бы спать, отдыхать, принимать пищу. Здесь надо было именно НАХОДИТЬСЯ, для того чтобы… Если бы Роберт не знал, для чего нужно уничтожить Это, и будь у него такая возможность, он бы каждый день на четверть часа приходил сюда и просто сидел бы в кресле, слушая треск поленьев в очаге. Он даже сам бы смахивал пыль с мебели, не позволяя никому из слуг входить в святилище — слишком необычным было это помещение, со столь многим оно было связано…

Неожиданно, он буквально кожей почувствовал какую-то слабую дрожь, исходящую откуда-то сверху. Граф резко обернулся.

Найжел стоял, тупо уставившись на огромный красный, будто кровь, круглый камень в руке.

— Где ты это взял? — сурово спросил Роберт.

— Вот… — показал друг.

— Я же просил ничего не трогать! — сам не понимая, что возбудило его ярость, заорал граф.

На самом деле, он просто сорвал свою досаду, что не может дотянуться до цели своей великой миссии.

— Да их вон сколько здесь, больше сотни, небось, — попытался оправдаться Найжел.

Он был столь искренен в своем непонимании, что почему-то, хотя он безусловно был прав, Роберту стало стыдно за свою внезапную вспышку, причиной которой, явно был не друг. («Как отделить повод от причины?»— вот один из каверзных вопросов, которые задают неофитам, которых решили принять в орден без имени.)

— Ты ничего не чувствуешь? — стараясь говорить спокойно и пытаясь взять себя в руки, спросил Роберт.

— О чем ты спрашиваешь? — не понял Найжел. — Да я положу я эту ерунду на место, чего ты так распсиховался-то?

— Прислушайся, — только и сказал граф.

Этого было достаточно: орней прекрасно знал своего друга, чтобы понимать, что тот напрасно пугать не станет.

Далекий гул, исходящий сверху усиливался. Теперь и Найжел услышал. Непонятный странный гул. Может и не несущий никакой угрозы… Только вряд ли. Друзья до сих пор были живы исключительно потому, что не никогда не верили в это «может».

— Уходим, — приказал граф. — Вернее, бежим к лестнице со всех ног.

— А с этим что? — спросил Найжел, показывая странный круглый камень.

— Да запихни себе в задницу! — в сердцах выпалил граф.

Роберт поспешил назад. К лестнице, откуда они пришли. В зале, где находились чародейские изображения различных уголков мира и исполинский монумент неизвестному божеству, графа больше ничего не интересовало. Все равно многочисленные надписи у пазов с камнями на языке чужинцев он расшифровать не сумел бы, а кожей почувствованная опасность могла быть вполне реальной.

Вдруг случайно началось землетрясение или проснулись веками дремлющие магические силы, некогда подвластные пришельцам из иномирья? Нельзя погибать теперь, обладая такими знаниями, не поделившись ими с товарищами по ордену. Любой ценой он должен добраться до Иркэна и попытаться наладить экстренную связь с Блистательными Экспертами ордена.

Роберт бежал как никогда быстро. Найжел старался не отставать. Странный гул нарастал, но угрожающим не казался. Но мало ли что кажется…

Они добрались до лестницы. Роберт остановился, прислушиваясь.

— Вроде ничего? — виноватым голосом спросил Найжел. — Это все от того, что я взял проклятый шар?

— Не знаю, — честно признался граф, восстановив дыхание. — Может и просто от того, что мы здесь блуждаем. А, может и из-за того, что мечом разбили первое изображение, то, где джунгли… К тому же ведь ничего еще и не произошло. Идем наверх. Все, что я хочу сейчас — это выбраться к солнцу. Да не бери ты с собой эти железяки!

— Я и сам уже сообразил. — Найжел с сожалением положил странное оружие древних завоевателей на пол. — Ничего, если все обойдется, позже вернусь.

— Вперед!

Они стали быстро взбираться по неудобной лестнице, Найжел держал меч наготове, стараясь не оставать больше чем на шаг; в левой руке он все-таки держал странный камень из монумента чужинцев.

Очень скоро оба поняли, что ничего не обойдется.

Сверху по лестнице побежали ручьи воды, пока еще робкие, лишь размазывающие вековую пыль в грязь. Но они были предвестники всесокрушающего потока.

— Стой! — приказал Роберт. — Наверх пути нет. Назад!

— Но куда?! Там, где эти… картинки… там тоже не спрячешься!

— Лестница вела еще ниже! Наверху точно спасения нет! Я чувствую, Най! Вниз!

Они развернулись и, рискуя оступиться на чересчур широких ступеней и переломать все кости, ринулись вниз. Дорого было каждое мгновение, оба это понимали, поскольку не раз оказывались в ситуациях, когда миг был ценнее горы золота, ибо стоил ни много ни мало — жизнь.

Найжел даже не особо удивился странному решению друга, казалось бы противоречащему здравому смыслу. В первый раз, много лет назад, когда Роберт предложил что-то, прямо ведущее в горнило смерти, он удивился, да. Но с тех пор знал, что в Роберте есть прямо-таки инстинкт, который заменяет разум, когда речь идет о выживании.

За плечами нарастал еще далекий, но стремительно настигающий их рокот потока.

«Откуда здесь столько воды?»— у графа еще оставались мгновения размышлять и об этом, а не только о том, чтобы не сломать на бегу ноги-руки на такой лестнице.