Диктатор - CMD

— Фините, — колдую я в один угол шкафа. — Фините, — в другой. — Фините, — на всякий случай в потолок.

Ничего.

Для верности поводил и потыкал в стены палкой. Ни секретного хода, ни невидимого Нотта не нащупал.

Пустота и крепкие стенки.

Опустошенный я сел прямо перед шкафом, меланхолично пялясь на горящую лучину.

Следствий из факта того, что я не увидел внутри шкафа слизерница, было сразу три. Первое, очевидное и приятное: задача, как пытками заставить Нотта принести вассальную клятву, передо мной сейчас больше не стоит. Второе: Грехэм Монтегю теперь хорошо так должен Теодору Нотту. Ну и третье, я только что украл у Близнецов один из их позорных "подвигов".

Да.

Да-да-да.

Мне невероятно повезло. По какому-то невероятному стечению обстоятельств шкаф, в который я пинками затолкал Нотта оказался единственным на весь Хогварст Исчезательным…

Теодора Нотта с всевозрастающими тревогой и интенсивностью искали целую неделю. И, видимо, нашли, раз на восьмой день в Большом Зале со мной впервые случилось то, что очень часто происходило, например, с Близнецами Уизли. Мне впервые прислали красный конверт.

Громковещатель, однако, оказался совсем не громогласным. Развернувшееся в воздухе передо мной в Большом Зале за обедом письмо негромким, холодным мужским голосом произнесло:

"Лорд Крэбб. Я буду сегодня ждать ответа вашего секунданта о времени и месте дуэли. Надеюсь, затягивать вы не станете..."

— Bl… — начал было я вслух, но вовремя опомнился и продолжил мысленно: "…ядь! Как вы все меня заебали, гребанные аристократы!!! Один тут из себя рабовладельца строит, другой — мстителя за попранную честь… Эх! Скорее бы к вам всем пришли добрые и отзывчивые ребята, в длинных там штанишках или, как вариант, перепоясанные пулеметными лентами! И всех на фонарь!" — с оттенком безнадежности я поругался мысленно еще некоторое время, а потом с тяжким вздохом спросил сидящего рядом старосту: — Эрни. Ты, помнится, в прошлый раз хотел стать секундантом на моей дуэли. Как там поживает твое желание? Не хочешь его удовлетворить сейчас?

Интерлюдия 20

— Ты же понимаешь, что все еще жив, а не подох в муках, не благодаря твоим совершенно убогим дуэльным навыкам? Нет! Совсем нет… — челюсти Олдаса Пола Нотта свело злобой, и он сделал вынужденную паузу. — Но запомни на всю оставшуюся жизнь: "Теодора Нотта для меня не существует!" Попробуешь бросить на моего сына даже просто косой взгляд, лорд, никакой… кхм, — запнулся Нотт. — Никто меня не остановит, чтобы раздавить тебя, как червяка! Понятно? Вижу, что не очень. Но — ничего… Я позабочусь, чтобы у тебя оказалось достаточно времени, чтобы заучить, как Левиосу... Фините! Омниосафракта!

С удовольствием посмотрев на хлынувшие из глаз своего противника слезы и послушав приятные уху темного мага крики боли и пробивающиеся сквозь них щелчки ломающихся костей наглеца, посмевшего напасть на его сына, Нотт выпустил в воздух из палочки сноп ярких искр. Дождавшись стандартной фразы секундантов о том, что никаких нарушений правил не было, совсем не выглядящий на свои шестьдесят с плюсом лет, маг кивком попрощался со всеми и аппарировал к себе домой. Там его с нетерпением ждали…

— Отец! Все нормально? — с неприкрытой тревогой спросил стоящий на лестнице Тео.

Поздний и единственный ребенок от нежно, трепетно любимой женщины сейчас выглядел просто ужасно. Теодор, благодаря с самого раннего детства правильно подобранному и хорошо сбалансированному комплексу упражнений и питания, в юношестве от того же Крэбба и Лонгботтома выгодно отличался поджарой, тренированной фигурой. Сейчас же, после недели в магическом искажении-тюрьме сломанного Исчезательного Шкафа был просто… худым до прозрачности. Выпирающие, казалось, того и гляди при неосторожном движении прорвущие истончившуюся кожу кости. Впалые глаза. Сухой, похожий на трещину на лице, обметанный белесым рот…

"Хорошо еще, что время там течет не так, поэтому он остался в живых. И пусть кажется, что его может унести прочь даже легкий порыв ветра. Пусть сейчас он так слаб, что стоять может только благодаря тому, что вцепился обеими руками в перила лестницы.

Главное, он — жив! Жив!" — подумал маг.

— Кто разрешил тебе вставать? — Нотт, прячущий нежность за показной суровостью, строго спросил своего сына. Глядя на качающегося на ослабших ногах Теодора, Олдас Пол Нотт в который раз подавил в себе вспышку бешенства. "Как обидно, что ту тварь нельзя было не только прикончить, но и даже просто хорошенько искалечить! К сожалению, этот мерзавец успел заручиться покровительством Лорда…"

Перед глазами Олдаса всплыл короткий разговор, произошедший два дня назад.

— …Повелитель?

— Я знаю, зачем ты пришел ко мне, Нотт.

— И я могу…?

— Я уже устал повторять моим и старым, и новым соратникам, что если они верно мне служат, меня не интересует их личная жизнь.

— Значит я могу сделать с Крэббом все, что пожелаю?

— Конечно, — равнодушно пожал плечами Волдеморт.

— Благодарю, повелитель!

— Но только учти, что на это лето у меня на Крэбба планы. Надеюсь, твоя личная жизнь, в которую я не вмешиваюсь, не станет им помехой? — участливо на словах и с невероятной издевкой по смыслу спросил Волдеморт у одного из первых своих последователей.

— Нет, повелитель…

— Я рад, мой старый друг, что ты это понимаешь. Можешь идти…

"…Эх, Том, Том… Опять твои желания стоят преградой на пути… Стоп! Даже не думать об этом! Мордредова судьба! Всего за одну единственную совершенную в молодости ошибку расплачиваться приходится всю оставшуюся жизнь! И не избавиться от него никак! Хорошо еще, что своих первых последователей Волдеморт метил… Метил — какое мерзкое слово, а ведь когда-то это казалось таким крутым! …самой простой меткой. Тогда еще Том Реддл был… умным и вменяемым. Поэтому магическая татуировка была лишь эффектным опознавательным знаком, способом связи и маяком для аппарации, а не хозяйским тавром, как сейчас. Впрочем, не согласились бы мы, чистокровные маги, то есть волшебники, в силу правильного родового образования отлично понимающие, как невероятно легко попасть в магическое рабство, ни на что иное. Это сейчас, после возвращения, Знак Мрака стал кошмаром не только для противящихся Волдеморту, но и для самих отмеченных. Настоящим рабским клеймом, которое не даст совершить ничего, что пошло бы во вред превратившемуся в чудовище и внешне, и внутренне бывшему когда-то абсолютно нормальным магу. Одно успокаивает: метку нельзя изменить, снять или поставить вторую, а, значит, на уже клейменных нельзя наложить