Танцуй, пока можешь - Сьюзен Льюис

– Да. Но теперь это уже не имеет значения. Все осталось в прошлом.

– И тем не менее…

– Как насчет еще одного бокала вина? Я угощаю.

Я рассмеялся:

– Ну что ж, согласен. Давай сменим тему.

После того как официантка принесла вино, мы долго говорили – о мисс Энгрид, о том, как плохо, что мы не пишем ей, о погоде, о моем отце, который стал лордом-канцлером, об очередях на выставку сокровищ из гробницы Тутанхамона в Британском музее…

Элизабет облокотилась на стол, подалась немного вперед, и нащи колени соприкоснулись. Она так резко отдернула ногу, что возникла неловкая пауза. Потом мы оба рассмеялись. Я взял ее за руку, молясь только об одном – чтобы она ее не отнимала. Она ее не убрала. Увидев обручальное кольцо, я спросил, сколько лет она замужем. Она сказала, что почти три года. Я постарался не выдать своей боли и попросил ее рассказать о муже.

По мере того как Элизабет говорила, мне начинало казаться, что мы виделись совсем недавно, что прошли не годы, а недели. Слушая ее теплый рассказ об Эдварде и Дэвиде, я все больше убеждался: Элизабет явно недоговаривает, она что-то скрывает от меня. Но я не расспрашивал ее. Какое-то шестое чувство мне подсказывало: есть в ее жизни нечто, причиняющее ей боль. Потом мы весело посмеялись над Кристиной, которая, по утверждению Элизабет, была ко мне неравнодушна.

– Кристина? Та женщина, что сидела здесь с тобой?

– Да. Ты знаешь, она от тебя просто без ума. Хорошо, что ты не попался ей на глаза!

Я пожал плечами:

– Совершенно не мой тип. Слишком кругленькая. Кроме того, меня пугают женщины со строгими лицами.

Элизабет как-то странно посмотрела на меня и начала рассказывать про Вайолет Мэй с ее хрустальным шаром и про то, как она ей нагадала, что мы еще увидимся. А я смотрел в ее глаза и только теперь в полной мере начинал понимать, какой же пустой была моя жизнь.

Под моим пристальным взглядом Элизабет покраснела и отвернулась.

– Почему ты никогда не пыталась связаться со мной?

– Этому было очень много причин, Александр. Во-первых, твоя молодость. У тебя впереди была целая жизнь…

– И эту жизнь я мечтал провести с тобой. Ты это знала.

– Да, но ты ведь мог и передумать.

Я посмотрел на наши переплетенные руки.

– Элизабет, прошу тебя, давай не будем лгать друг другу. Возможно, теперь мы совсем другие люди, но ведь это не меняет прошлого. И сейчас я хочу сказать тебе только одно: мне нужно видеть тебя снова. Мы не можем просто разойтись в разные стороны, как будто ничего не произошло.

– Нет, конечно, нет. Но…

– Если бы мы могли повернуть время вспять, какой бы именно момент ты захотела вернуть?

Поняв, что я поддразниваю ее, Элизабет рассмеялась, но этот смех звучал как-то грустно.

– Кажется, мы собирались на Сарк, и я хотела сказать тебе… – Элизабет осеклась.

Я нежно взял ее за подбородок:

– Что же ты хотела мне сказать?

Улыбнувшись, она отрицательно покачала головой:

– Нет, ничего.

– А сейчас бы ты поехала со мной?

Элизабет молчала.

– Так поехала бы?

Теперь она убрала свои руки и засунула их в карманы. Ее глаза метались, избегая встречаться с моими. Я чувствовал, что она снова ускользает от меня.

– Элизабет! Пожалуйста, Элизабет, выслушай меня! Может быть, я и не имею права этого говорить, но все равно скажу. Я по-прежнему люблю тебя. По крайней мере, я так думаю. Но я хочу знать наверняка. Я не спрашиваю, были ли прошедшие годы для тебя такой же пыткой, как для меня, но, если да, разве мы не заслуживаем того, чтобы попытаться начать все сначала?

Элизабет долго молчала, а потом, прежде чем снова заговорить, закрыла лицо руками.

– Если бы ты знал, как долго я мечтала об этом дне и об этих словах! Сколько раз я представляла, что вижу тебя, слышу, прикасаюсь к тебе!

Ее глаза были полны слез, но я чувствовал, что еще немного, и она рассмеется.

– Мне не надо проверять, люблю ли я тебя. Я это знаю совершенно точно.

Я попытался вытереть слезы с ее лица, но она задержала мою руку и поцеловала ладонь.

– Я согласна, – прошептала она. – Я поеду с тобой, Александр.

Глава 19

В холодном свете утра изначальная неловкость первой встречи после длительной разлуки вернулась снова, но на этот раз для Элизабет она усугублялась еще и чувством вины за то, что она оставила дочь. Во время нашего короткого полета на Герсни она изо всех сил пыталась не показать мне, как переживает, но к моменту посадки я и без всяких слов чувствовал, что она вот-вот разрыдается. Мне было так больно это видеть, что, обняв ее, я пообещал взять обратные билеты на первый же рейс до Лондона.

– Я хочу быть с тобой, – просто ответила она.

– А ты и будешь. Мы всегда сможем увидеться и в Лондоне, как только у тебя появится такая возможность. Пойми, мне больно видеть, как ты несчастна, и знать, что это по моей вине.

– Что ты такое говоришь? Я отнюдь не несчастна. И я знаю, что с Шарлоттой все будет в порядке. Она окружена любящими людьми и скорее всего даже не успеет соскучиться. – Элизабет попыталась рассмеяться, но это у нее плохо получилось. – Я сама не понимаю, что со мной. Я так долго ждала этого момента и вот теперь…

– Это ваши, мистер?

Мы обернулись и увидели, как грузчик снимает наши чемоданы с транспортной ленты. Оглянувшись по сторонам, мы обнаружили, что остались в одиночестве, – все остальные пассажиры давно ушли. Я поблагодарил его, взял чемоданы и снова повернулся к Элизабет.

– Я боюсь, Александр. Боюсь самой себя. Своих чувств. Но больше всего боюсь снова потерять тебя.

– Ты не потеряешь меня, любимая. Обещаю, что ты никогда больше не потеряешь меня. И если ты хочешь сейчас вернуться домой, то просто скажи мне об этом, и мы вернемся.

Долгое время Элизабет стояла молча, засунув руки в карманы пальто и опустив глаза. Ее черные волосы были распущены и свободно обрамляли любимое мною лицо. Наконец она подняла на меня полные слез глаза и твердо сказала:

– Наверное, нам лучше поторопиться, а не то мы опоздаем на паром.

От этих слов я почувствовал такое колоссальное облегчение, что бросил чемоданы и крепко прижал Элизабет к себе.

– Тебе не кажется, что мы ведем себя, как страшные эгоисты? – спросила она немного позже, когда мы уже были на борту парома.

– Просто чудовищные, – охотно согласился я. – А кроме того, как безответственные, потворствующие своим желаниям и…

– Ты сейчас напоминаешь мне одного ужасно несносного мальчишку, которого я когда-то знала.

– … И в твоем присутствии он всегда вел себя наихудшим образом! – Элизабет рассмеялась и отвернулась, но я успел заметить, что она слегка покраснела, и весело добавил: – Так же, впрочем, как и ты – в его.