Нет розы без шипов - Тейлор Райан

Дверь открылась, и вошел Джефри. На нем был синий облегающий фрак, полосатый жилет, лосины и высокие начищенные сапоги с синими кисточками. Лицо еще сохранило загар после длительного пребывания в Эдерингтон-Харроу, и все же в глазах таились печаль и усталость. Или так казалось из-за сурового выражения лица. Как будто он хотел побыстрее отделаться от незваной гостьи и отправиться по своим делам. Шэрон он показался грозным противником. Вернулись дурные предчувствия, и она разразилась очень убедительными слезами. Несмотря на ее очевидное горе, Джефри не чувствовал ничего, кроме скуки, пока в неразборчивом лепете не уловил имя своей жены.

Он быстро подошел к Шэрон и резко поднял ее со стула.

— Роза! При чем тут Роза? — спросил он, держа рыдающую девушку за плечи и подавляя желание встряхнуть ее и заставить говорить яснее.

Усилием воли Шэрон взяла себя в руки. Лучше поскорее разделаться с неприятным делом и исчезнуть.

— Бедняжка Роза, — выдавила она, прижимая к глазам крошечный носовой платочек. — У нее появились дурные привычки и дурная компания. Она проводит ночи напролет в самых грязных игорных притонах.

Джефри отпустил ее так внезапно, что она плюхнулась обратно на стул.

— Абсолютная чушь, — холодно заметил он.

Шэрон вдруг испугалась, что он ей не поверит. Тогда Элмо Сьюэлл разрушит ее помолвку, и ей придется увядать в старых девах, поскольку репутация ее будет безвозвратно испорчена.

— Это правда! Клянусь! — воскликнула она. — Я точно знаю, что сегодня ночью вы сможете найти ее за ее привычным столом… в заведении М-Марты Раффл.

— Марта Раффл! Ну-ну. Вы принимаете меня за круглого идиота? Моя жена, может, и не всегда придерживается общепринятых норм поведения, но, безусловно, не станет посещать этот игорный ад. Там одни шулера и дамы полусвета.

— Но это правда! — заныла Шэрон. Отчаяние заставило ее чуть ли не поверить в собственную ложь.

Джефри сел, закинув ногу на ногу, и холодно оглядел гостью.

— Мне кажется, что, если бы Роза действительно позорила себя посещениями подобного заведения, вы бы радовались этому, а не огорчались. Вы можете сколько угодно притворяться передо мной, но я убежден, что во всем этом вздоре нет ни капли правды. Шэрон, откуда вдруг такая забота о бедной маленькой Розе?

Шэрон пустила в ход свое последнее средство. Она вытерла щеки и широко раскрыла прекрасные глаза.

— Я вижу, что не могу одурачить вас, Джефри. Дело в том, что этим самым утром я обручилась с лордом Абернети, и малейшая тень скандала, связанного с вами, ляжет и на меня. Ведь я живу у вашей матери и…

Ей можно было и не продолжать. Джефри живо вспомнил, как она жаждет титула и готова пойти на что угодно, лишь бы заполучить его. Ее эгоистичное заявление сразу сделало всю историю правдоподобной. Он угрожающе наклонился к ней.

— Ладно, Шэрон. Я поеду к Марте Раффл сегодня вечером. Если Роза окажется там, да поможет ей Бог, если же нет… тогда пусть Бог поможет вам, Шэрон.

Шэрон внутренне сжалась от его угрозы. Его глаза метали молнии, и она с ужасом осознала, что этот мужчина, вполне вероятно, может стать более грозным врагом, чем Элмо Сьюэлл. Как же она была права, когда думала, что с ним ей не справиться! Ее охватил неожиданный порыв рассказать ему правду, но он уже встал и звонил в колокольчик, чтобы ее проводили, и она не успела собраться с духом.

Глава семнадцатая

Карета Розы завернула на Лестер-стрит как раз в ту минуту, когда щегольская желтая коляска ее мужа исчезала за углом в другом конце улицы. Может, и к лучшему. Когда им случалось сталкиваться, он или обращался к ней с леденящей вежливостью, или просто смотрел на нее с озадаченным выражением лица, которое она не могла понять.

Когда Роза осторожно выходила из кареты, со свинцового неба посыпался легкий снежок. Она подняла голову и с глубоким вздохом подставила лицо освежающим хлопьям. Как же она устала от лихорадочного кружения по светским салонам! Ее поддерживала лишь надежда на чудо: вдруг Джефри появится там и улыбнется ей или обнимет, чтобы закружить в танце по бальному залу. Но в свои редкие появления на балах он лишь холодно кланялся жене и сразу исчезал в игорном зале. Конечно, Роза не знала, как отвратительна мужу толпа ее поклонников и как отчаянно он желает вырвать ее из их круга. Если бы она знала, может, и поговорила бы с ним начистоту и положила бы конец этим ненужным мучениям.

Хэмфри подал ей записку, сложенную в виде треуголки. Роза решила, что это еще одно приглашение, и, медленно сбросив манто на руки лакея, взяла записку. Она открыла послание, и каллиграфические строчки словно вцепились ей в мозг.

«Если Вы хотите знать, где и с кем Ваш муж проводит вечера, нанесите визит сегодня поздним вечером в игорный дом Марты Раффл, Кокли-стрит, 333».

Подписи не было. Роза так стремительно набросилась на Хэмфри, что он удивленно отступил на шаг.

— Кто принес это, Хэмфри?

— Лакей, ваша светлость, в простой ливрее, и я не знаю, какого дома.

— Вот как. Ну, спасибо, Хэмфри, — тихо сказала Роза, комкая записку и глядя в пространство.

Она не пойдет. Очередной любовнице мужа не удастся оскорбить ее. Но вслед за этой мыслью пришла другая. Ей не вынести долгие зимние месяцы в этом мучительном отчуждении. Она должна узнать худшее, она должна все выяснить сама. Потом можно будет принять обоснованное решение: продолжать эту жизнь или избрать другой путь. Хотя какой другой путь открыт ей? Удалиться в Шенстон и жить в одиночестве? Развод? Она не хочет развода. Она хочет любви, детей… дружеского общения. Она хочет настоящего брака. И только с одним-единственным мужчиной, хотя он так бездумно играет ее чувствами.

Мрачный день, казалось, никогда не кончится. Упорно падавший снег превратил Лондон в черно-белую гравюру. Роза пообедала у себя в комнате в компании Вилли, затем вызвала Летти и долго и тщательно занималась своим туалетом, пока не заметила, что горничная смотрит на нее с удивлением. Однако Роза не спешила начинать этот вечер, так как в глубине души чувствовала, что он заставит ее принять решение, которое она принимать не хотела. Не раз ей приходила в голову мысль не ехать к Марте Раффл. Просто лечь в постель и накрыться с головой одеялом. Но, как ни соблазнительна была эта мысль, она продолжала одеваться.

В теплом платье из золотистой мериносовой шерсти, украшенном тонкими атласными ярко-красными полосками, искусно вплетенными в шерсть, в ярко-красном бархатном манто, подбитом горностаем, она медленно спустилась по лестнице… и столкнулась лицом к лицу с Джефри в черном фраке с ослепительно белым галстуком. Он также не собирался провести вечер дома. Свет свечей золотил его шоколадные кудри, и ее сердце заныло. Ей до боли хотелось подойти к нему и прижаться щекой к его сильной груди. Но как он ответит на это? Что он сделает, если она будет молить его о любви? Возможно, просто отодвинет в сторону, взъерошив ей волосы. В это мгновение Роза чувствовала себя такой одинокой и так боялась открытий, которые, вероятно, сделает сегодня вечером, что рада была бы и этой отеческой ласке.