Спор о соли и железе (Янь те лунь) - Хуань Куань

же сосуде», солнце и луна не [могут] сиять одновременно[1176]. Во времена Гунсунь Хуна правитель людей как раз создал план, в котором удостоил вниманием варваров и четырех [стран света]. Поэтому были представлены непостоянные, применяющиеся к обстоятельствам хитрые замыслы и использовались на службе воины из [государства] Чу [области] Цзин[1177], кое-кто из воевод и полководцев дослужился до того, что был пожалован в князья (хоу) и стал кормиться [доходами с жалованных] поселений[1178], а те, что победили и взяли [отрубленные головы и пленных][1179], получили обильные награды; по этой причине с тех пор стали возвышаться воины, отважно нападающие [на врага]. После этого щиты и копья не лежали без дела, корпуса и батальоны [шагали непрерывной чередой], не пропадая друг у друга из виду, воины в латах устали до изнеможения[1180], средств для расходов «начальника столичного уезда» не хватало; поэтому возвысились «сановники, которые» «устраивали [оборону в] стратегически важных местах» и «умножали выгоды [государства]»[1181], и скрылись ученые, [подобные тому, кто удил рыбу в водах] Паньци и [был добыт на охоте, хоть он и не из] медведей[1182]. На [реках] Цзин и Хуай построили каналы и этим открыли дорогу перевозкам зерна водою[1183]; Дунго Сянь-ян[1184] и Кун Цзинь создали [казенные учреждения, ведающие] солью и железом, и обдумали [извлечение с их помощью] всевозможных прибылей. Богатые покупали ранги и приобретали должности, избегали наказаний и освобождались от них[1185]; казенные расходы стали еще более многочисленными, а те, кто действовал [в управлении], преследовали личную [выгоду]; когда же верховный [правитель и его] подчиненные стали одновременно требовать [средства у простолюдинов][1186], «сто кланов не [могли этого] вынести и, будучи испорчены и порочны, стали обманывать законы»[1187]. Поэтому выдвинулись «жестокие и строгие»[1188] сановники и возникли «законы о тех, кто видел [преступление] или знал о нем, [но умышленно упустил преступника]»[1189] и «о тех, кто не выполнял и откладывал [законы и эдикты]»[1190], люди того же сорта, что Ду Чжоу и Цзянь Сюань, заняли высокое положение «благодаря тому, что суровыми писаными [законами] определяли судебные приговоры»[1191], а такие люди, как Ван Вэнь-шу, оказались на высоких постах благодаря тому, что «ястребами» и соколами «нападали» [на свои жертвы] и убивали их[1192]. Тех, которые хотели опираться на человеколюбие и справедливость и «служить государю, используя истинный путь»[1193], было мало, а тех, которые [своим поведением] беспринципно подлаживались [к верховному правителю] и [своими речами] снискали у него милостивое отношение, было много. Что можно было [тут] поделать при помощи одного лишь Гунсунь Хуна?[1194]»

Глава 11.

ОБСУЖДЕНИЕ КОНФУЦИАНСКИХ УЧЕНЫХ

Императорский секретарь сказал:

«Знаток писаний следует Чжун-ни как основоположнику, восхваляет и прославляет его внутреннюю духовную силу, считает, что с древности и поныне [другого] такого еще не бывало[1195]. Однако, хотя Кун-цзы осуществлял истинный путь между [государствами] Лу и Вэй, наставлял и духовно преображал [других] на [берегах рек] Чжу и Сы, ученики из-за этого не изменились, [люди] того века из-за этого не стали устроенными, а «[размах] отторжения земель у [государства] Лу все более возрастал»[1196]. Царь Сюань [государства] Ци восхвалял конфуцианских ученых и воздавал почет знатокам; такие люди, как Мэн Кэ и Шуньюй Кунь, получали жалованье «сановников высшего [разряда]», обсуждали дела государства, не неся служебных функций; вероятно, учителей, [собравшихся] у [ворот] Цзи в [столице] Ци, была тысяча с лишним человек[1197]. В эти времена [в Ци из конфуцианцев] был не «один Гунсунь Хун»[1198]; [однако войско] слабого [царства] Янь напало на [государство] Ци и «прямо, без остановок продвинулось» до [его столицы] Линьцзы; царь Минь бежал и умер в [городе] Цзюй[1199], а [ученые] оказались не в состоянии спасти его. [Последний] царь [Ци], Цзянь, был пленен [государем] Цинь, [его ученые] были взяты в плен вместе с ним и оказались не в состоянии сохранить [государство][1200]. А раз так, [стало быть], то, как конфуцианские ученые обеспечивают безопасность государству и воздают почет государю, еще никогда не было действенным».

Знаток писаний сказал:

«Без плети и хлыста даже Цзао-фу не был бы в состоянии приучить [к повиновению] лошадей из своей четверки, без «положенья и статуса» даже Шунь и Юй не были бы в состоянии привести к устроению тьму простолюдинов[1201]. Кун-цзы сказал: «Птица фэн не прилетает, Река (Хэ) не извергает чертежа, боюсь, что со мной кончено!»[1202] Поэтому, даже если есть легкая колесница и хорошая лошадь, бывает, что нет возможности пустить их в галоп; даже если есть внутренняя духовная сила совершенномудрого, человеколюбие и справедливость, бывает, что нет возможности распространять их[1203]. Во времена [царей] Ци — Вэя и Сюаня[1204] — назначали на высокие посты достойных и выдвигали ученых, государство и [правящий] дом были богаты и сильны, их устрашающее величие действовало на вражеские государства. Когда же [наступило правление] царя Миня, он развил свершения, оставшиеся в наследство[1205] от двух поколений [его предшественников], «на юге захватил землю к северу от [реки] Хуай, [принадлежавшую царству] Чу», присоединил великое [государство] Сун, охватил [своим влиянием] двенадцать государств, «на западе разбил три [государства, выделившиеся из] Цзинь», заставил отступить сильное [царство] Цинь, [правители] пяти государств явились к нему на аудиенцию с выражением покорности, «государи Цзоу и Лу [и другие] удельные правители с берегов [реки] Сы все вступили в его подданство»[1206]. Он «хвастался» своими подвигами без конца, и «сто кланов не [могли этого] вынести»[1207]. Поскольку он не следовал увещаниям своих конфуцианских ученых[1208], [все они и] каждый разошлись в разные стороны, Шэнь Дао и Цзе-цзы бежали прочь, Тянь Пянь отправился в Се, а «Сунь Цин направился в Чу»[1209], внутри [царства Ци] не было больше хороших сановников, поэтому удельные правители, «совместно замыслив [войну]», «пошли на него карательным походом»[1210]. Царь Цзянь внял неосновательным высказываниям, поверил «обратным шпионам», использовал «план Хоу Шэна», «не сблизился с удельными правителями, сплотившись с ними в союз [государств, расположенных] по направлению с юга на север», «таким образом погубил свое государство» и был взят в плен [правителем] Цинь[1211]; разве [такое наказание] не соответствовало [его поведению]?[1212]»

Императорский секретарь сказал:

««И Инь стал служить Тану, разрезая и варя [мясо в качестве