1Q84. Тысяча невестьсот восемьдесят четыре. Книга 1. Апрель-июнь - Харуки Мураками

— Решила? — спросила Аомамэ.

— Почти, — кивнула Аюми.

— Ты что будешь?

— Суп из мидий, салат из трех видов лука и мраморную говядину в красном вине. А ты?

— Чечевичную похлебку, салат из весенней зелени и морского черта, запеченного в бумаге, с полентой. Может, с красным вином и не лучшее сочетание, но раз угощают — грех жаловаться…

— Делиться будем? — предложила Аюми.

— Не вопрос, — согласилась Аомамэ. — И на закуску — креветок во фритюре, одну порцию на двоих, берем?

— Класс! — кивнула Аюми.

— Если уже выбрала, меню лучше закрыть, — подсказала Аомамэ. — Иначе официант до скончания века не подойдет.

— И то верно…

С явным сожалением Аюми закрыла меню и вернула на стол. Тут же словно из воздуха появился официант и принял заказ.

— Всякий раз, как закажу что-нибудь в ресторане, тут же боюсь: а может, я заказала не то, чего на самом деле хотела? — сказала Аюми, когда официант исчез. — У тебя не бывает такого?

— А чего тут бояться? Это же просто еда. От такой ошибки ни черта в твоей жизни не изменится.

— Да понятно, — вроде как согласилась Аюми. — Но меня почему-то на этом заклинивает. Причем с самого детства. Только закажу что-нибудь, сразу жалею: «Эх, зачем мне эта котлета? Лучше бы креветок взяла!» А ты, наверно, и в детстве сразу знала, чего тебе хочется?

— У меня было не совсем обычное детство. Никаких ресторанов. Вообще. Сколько себя помню, всегда ела дома. И пока совсем не выросла, ни разу не довелось сесть за столик, раскрыть меню и выбрать, что хочется. День за днем молча ела, что дают. И пожаловаться не могла, если мало или невкусно. Да и сейчас по большому счету разносолами не увлекаюсь.

— Да ты что? — с интересом протянула Аюми. — Вот, значит, как? Я, конечно, твоих обстоятельств не знаю, но… верится с трудом. По крайней мере, держишься ты так, будто во французских ресторанах чуть ли не с колыбели.

Спасибо Тамаки, подумала Аомамэ. Как держаться в дорогущих европейских заведениях, как сочетать блюда, чтобы не попасть впросак, как заказывать вино, выбирать десерт, разговаривать с официантами, как не запутаться в бесконечных ложках-вилках-ножах, — всем этим премудростям до мельчайших нюансов Аомамэ научилась у Тамаки. А также тому, как ориентироваться в безбрежном океане платьев, бижутерии и косметики. Для Аомамэ все это было в диковинку. А Тамаки выросла в элитных кварталах Яманотэ. Ее родители, известные представители столичного бомонда, тщательно следили за манерами, стилем одежды и воспитывали дочь в атмосфере элитарности с ранних лет. Еще старшеклассницей Тамаки посещала банкеты, светские рауты и прочие «взрослые» мероприятия. А у нее все эти «ноу-хау», в свою очередь, с жадностью перенимала Аомамэ. Что и говорить, без такой прекрасной подруги и наставницы, как Тамаки, Аомамэ выросла бы совсем другим человеком. До сих пор ей то и дело чудилось, будто Тамаки не умерла, а продолжает жить у нее внутри.

Аюми поначалу держалась скованно, однако после нескольких глотков вина расслабилась.

— Знаешь, у меня к тебе вопрос, — сказала она. — Не захочешь — можешь не отвечать. Но я все-таки спрошу. Только обещай, что не рассердишься, ладно?

— Ладно, сердиться не буду.

— Вопрос, конечно, странный, но я ведь не из дурных побуждений спрашиваю, ты пойми… Просто мне интересно. А некоторые сразу начинают злиться.

— Не волнуйся, я не разозлюсь.

— Правда? Те вон тоже так говорили, а потом злились.

— Все в порядке. Я не из таких.

— Ну, слушай… Вот у тебя в детстве было такое, чтобы взрослые мужчины занимались с тобой чем-нибудь странным?

Аомамэ покачала головой.

— Нет, такого не помню. А что?

— Да так, любопытно. Ну и хорошо, если не было… — ответила Аюми. И тут же сменила тему: — А скажи-ка, до сих пор у тебя получалось подолгу встречаться с парнем? То есть серьезно, по-настоящему?

— Нет.

— Что, вообще ни с кем?

— Вообще, — сказала Аомамэ. И, чуть замявшись, добавила: — Я вообще до двадцати шести в старых девах ходила.

На несколько секунд Аюми потеряла дар речи. Положила на край тарелки вилку с ножом, промокнула салфеткой губы и недоверчиво прищурилась.

— Такая красавица, как ты? В жизни бы не поверила!

— А меня это как-то не интересовало.

— Что не интересовало? Мужчины?

— У меня уже есть любимый человек, — пояснила Аомамэ. — Когда нам было десять лет, он мне так понравился, что я даже пожала ему руку.

— Значит, в десять лет ты влюбилась в мальчика. И это все?

— И это все.

Аюми снова взялась за приборы и в глубокой задумчивости отрезала кусочек креветки.

— И что же? Где этот парень теперь? Чем занимается?

Аомамэ покачала головой.

— Не знаю. Мы проучились вместе третий и четвертый класс в Тибе, а потом моя семья переехала в Токио, и школу пришлось сменить. С тех пор мы с ним ни разу не виделись и не общались. Если он еще жив, ему сейчас должно быть двадцать девять. Осенью, кажется, тридцать исполнится.

— То есть ты даже не пыталась выяснить, где этот человек сейчас живет и что делает? Насколько я знаю, устроить такую проверку — раз плюнуть!

Аомамэ снова покачала головой, на сей раз — еще категоричнее:

— Нет, все эти проверки не по мне.

— Странно! Я бы на твоем месте давно все вверх дном перевернула и вычислила, где он да что с ним. Если уж так его любишь — найди его и скажи прямо в лицо: люблю, мол, и жить без тебя не могу.

— Как раз этого я делать не хочу, — отозвалась Аомамэ. — Я просто мечтаю когда-нибудь нечаянно увидеться с ним опять. Скажем, столкнуться на улице или встретиться в одном автобусе…

— Роковая встреча?

— Ну, можно и так сказать, — кивнула Аомамэ и пригубила еще вина. — Вот тогда я и смогла бы ему открыться. И сказать, что, кроме него, никогда никого не любила.

— Это, конечно, звучит до ужаса романтично, — произнесла Аюми скептически. — Только вероятность такой встречи, мне кажется, близка к нулю. Не говоря уж о том, что вы уже двадцать лет не встречались. Да мало ли в кого он превратился? С чего ты взяла, что узнаешь его на улице?

Аомамэ в очередной раз покачала головой.

— Как бы он ни изменился, его я узнаю сразу. Без вариантов.

— Ты уверена?

— Да.

— То есть ты продолжаешь ждать судьбоносной встречи?

— Ну да. И разгуливаю по городу в ожидании.

— Вот как? — якобы удивилась Аюми. — И это не мешает тебе трахаться с другими мужчинами? Начиная с двадцати шести лет.

Аомамэ задумалась на несколько секунд.

— Это все пройдет, — наконец сказала она. — Ничего не останется.

Между ними повисла тишина. Обе занялись едой. Пока наконец Аюми не сказала:

— Извини за расспросы, но… В двадцать шесть лет с тобой случилось что-то не то?

— В двадцать шесть лет, — ответила Аомамэ, — со мной случилось то, что перевернуло всю мою жизнь. Но здесь и сейчас об этом говорить не стоит. Прости.

— Ну и ладно, — сказала Аюми. — Не обижаешься, что я такая любопытная?

— Нисколечко.

Принесли первые блюда. Каждая молча съела свой суп. Когда официант забрал тарелки и ложки, они продолжили беседу.

— Но разве ты не боишься? — спросила Аюми.

— Чего именно?

— Ну как же. А может, вы с ним уже никогда-никогда не встретитесь? То есть я, конечно, от всей души тебе этой встречи желаю. Ну а вдруг ее просто не произойдет? Или, хуже того, встретитесь — а он на ком-то женат? И у него уже два ребенка? И ты останешься на всю жизнь одна. Неужели не боишься?

Аомамэ уставилась на красное вино в бокале.

— Может, и боюсь. Но у меня, по крайней мере, есть тот, кого я люблю.

— Даже если он не любит тебя?

— Пока любишь кого-то всем сердцем — хотя бы одного человека, — в твоей жизни еще остается надежда. Даже если вам не суждено быть вместе.

Аюми надолго задумалась. Появился официант, подлил вина в бокалы. Сделав еще глоток, Аомамэ мысленно согласилась с Аюми. Нужно быть полным кретином, чтобы жаловаться на такое восхитительное вино.

— Классно формулируешь! — наконец сказала Аюми — В корень смотришь.

— В какой еще корень? — пожала плечами Аомамэ. — Что думаю, то и говорю.

— У меня тоже был парень, — призналась Аюми. — На три года старше. Как только я окончила школу, он стал моим первым. Но сразу после этого начал путаться с другими девчонками. А меня словно на помойку выбросил. Как же было хреново! В итоге я, конечно, его послала, но до сих пор в себя прийти не могу. Этот член на ножках трахает все, что движется. Вообще без тормозов. Угораздило же втрескаться в такого кобелину!

Аомамэ понимающе кивнула. Аюми глотнула еще вина.

— До сих пор еще звонит иногда. Давай, типа, встретимся, все такое. Понятно, что у него только одно на уме. Точнее, в штанах. Вот я и не встречаюсь. Знаю, что все равно потом снова в дерьме окажусь. Только знаю-то головой! А тело в жар бросает. Как представлю, что он меня обнимает, аж коленки подгибаются. Боюсь, если такое накопится, как-нибудь могу и с катушек слететь… Понимаешь?