Фидель Кастро - Себастьян Бэлфор

Действительно, в конце 80-х гг. право выбора Кастро и внутри страны и за рубежом сузилось. Он столкнулся с растущим экономическим напряжением и увеличивающимся недовольством среди многих слоев населения, раздраженных возвращением тысяч ветеранов из Анголы. Обрушивание на спекулятивные выгоды, извлекаемые из нехватки товаров, было не просто нравственным жестом, а намерением уверить неугомонное население, что правительство будет справедливым в обхождении со всеми гражданами. Когда в июне 1989 года открылось, что высшие чиновники министерства внутренних дел занимались контрабандой в США колумбийского кокаина, оцененного в миллионах долларов, последовала яростная реакция руководства. На общем судебном разбирательстве один из ведущих генералов Кубы и герой ангольской кампании Арнальдо Очоа Санчес был также обвинен в спекуляции и торговле наркотиками, но обвинения против него носили неясный характер. В действительности, будучи виновным в некоторых преступлениях, он, возможно, пал жертвой руководства, так как был слишком независим в своих военных операциях и даже в выражениях критики по отношению к братьям Кастро. То, что все дело представляло собой нечто большее, чем только случай индивидуальной продажности со стороны кучки чиновников, молено предположить по обширной чистке рядов министерства внутренних дел, последовавшей за судебным разбирательством, и казни четырех главных обвиняемых. Именно Кастро пришлось первому отдать приказ о расследовании, воз-можно, из-за того, что обвиняемые занимали слишком высокое положение в правительственном эшелоне, еще раз подчеркивая, насколько сильно здоровье режима продолжает зависеть от его авторитета[208].

Суд, со всеми подробностями транслировавшийся по кубинскому телевидению в редактированной версии, придал вес растущим жалобам среди многих слоев кубинского населения о злоупотреблении властью некоторыми официальными лицами. Общественная критика была направлена не только на нехватку и низкое качество потребительских товаров и недостаток определенных общественных услуг, по также на коррупцию среди чиновников, характеризующуюся ростом кумовства, называемого социолизмо (от испанского значения слово «партнер» — социо). Кубинское руководство критиковали не только внутри партийной структуры за его нежелание делиться властью. Самый резкий выпад на этот счет исходил от нового поколения коммунистов. «Мы живем в период здорового бунта, — провозглашала их ежедневная газета в августе 1988 года. — Скудное внимание, уделяемое этому, дает рост числу явных диссидентов. Справедливое желание более удобного существования увеличивает потребность в большем участии каждого в поисках решений проблем нашей страны»[209]. Нетерпеливое ожидание воинственной молодежью большей демократии было явно выражено на съезде Молодых коммунистов в 1987 году. Это способствовало возникновению напряжения между двумя поколениями[210]. Действительно, новое поколение отчасти предало священные принципы Революции. Только Кастро продолжал внушать огромное восхищение, но было также много обывателей, утверждавших, что пришло время уйти ему в отставку. Как обычно, он проявил свою способность обезоружить потенциальную критику, принимая образ защитника бедняков. На встрече с официальной молодежной культурной организацией Кастро, например, был потрясен недовольством, выраженным молодыми писателями и художниками по поводу политики и поведения членов правительства, занимающихся вопросами культуры. Одного из юных критиков прервал могущественный глава департамента революционной ориентации и пропаганды Карлос Алдана, который жаловался на злобную атмосферу в зале, но Кастро, в свою очередь, перебил его и сказал ему, чтобы он слушал критику[211]. В то же время оказалось, что важность Кубы в глазах Советского Союза снижается, оставаясь мишенью для американской враждебности со стороны новой администрации Джорджа Буша. Кампания «Пересмотра» могла в лучшем случае искоренить коррупцию и неэффективность в управлении экономикой и обществом. Это, возможно, поддержало дальнейшие патриотические усилия со стороны многих кубинцев. Но она не смогла осуществить чудо развития. Не будет преувеличением сказать, что дилеммы, стоящие перед Кастро и кубинским руководством в конце десятилетия, хотя и разные по виду, были больше, чем любые, с которыми им приходилось сталкиваться в предыдущие тридцать лет.

Глава 9

СОЦИАЛИЗМ ИЛИ СМЕРТЬ!

Начавшийся с 1989 году развал коммунистических режимов в Восточной Европе, а в конце 1991 года и самого Советского Союза стал смертельным ударом по режиму Кастро. Кубинская экономика существовала главным образом благодаря их поддержке. Почти вся торговля Кубы происходила со странами СЭВ, которые обеспечивали как ее кредиты, чтобы покрыть растущий на Кубе дефицит, так и займы на развитие и огромные ценовые скидки. К 1991 году можно сказать, что поддержка Кубы советским блоком равнялась около 37 % от общего долга развивающихся наций странам-донорам[212]. Последний кубинско-советский торговый договор был подписан в 1991 году и рассматривал изменения в течение одного года, ведущие к новой системе торговли, проводимой в твердой валюте и по мировым рыночным ценам. Однако пока режимы оставались друзьями в глазах мирового сообщества, продолжение некоторой поддержки могло ожидаться. После провала переворота в декабре 1991 года и распада Советского Союза все прикрытия режима из России были сметены с их властных позиций.

Известие о перевороте было передано Кастро к концу американских Игр доброй воли, когда кубинские лидеры отмечали триумф кубинских атлетов над американскими. После новостей их эйфория быстро сменилась беспокойством, как только переворот потерпел поражение, а затем и тревогой, когда распались Коммунистическая партия и сам Советский Союз[213]. Было известно, что Борис Ельцин враждебно относится к кубинскому режиму. Военный руководитель, близкий к российскому лидеру, заявил: «Возможно, лучшее, что мы могли бы сделать для кубинского народа — это разорвать всякое сотрудничество с режимом Кастро, чтобы остров мог вернуться на дорогу мировой цивилизации»[214].

Новые правительства России и Союза Независимых Государств быстро разорвали связи с Кубой. К 1992 году большинство советских кадров покинуло остров и в июне 1993 года последние советские войска — 500 российских солдат и их семьи из отрядов мотопехоты, которая находилась на Кубе с 1962 года, уехали в Россию. Резкий спад в торговле и помощи от СЭВ оказал драматический эффект на состояние кубинской экономики. Между 1989 и 1992 годами общая выручка от экспорта упала на 60 %, а общий импорт на 70 %. К 1993 году внутренняя экономическая деятельность снизилась до 30 % против 40 % в 1989 году[215]. Во время международной конференции по «Ракетному кризису» в 1992 году Кастро заявил, что распад Советского Союза был «для нас тяжелее, чем Октябрьский кризис», и в речи к Национальному Собранию через год он описал итоговые потери льготной торговли и помощи как «предательский, разорительный удар»[216].