Кольцо с секретом - Марина Серова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она по-прежнему упрямо молчала – ну это твое право, тем более что, стало быть, пока все верно излагаю.
– Ну и пошли дела кое-как. Оля по бизнесу, а Нина трудится, не покладая ног… ох и задалбывает же это все! Один-то раз человек добро тебе сделает, а потом на этом тухлом основании требует множество крупных и мелких услуг. Все, от постели до впахивания под клиентами во благо общего – якобы – бизнеса! А тут еще выяснилось – чего только в маленьких городках не бывает, – что «крестничек»-то недоотравленный – еще и отчим подружки. Он на тебя не донесет, ты – тем более его не сдашь, стало быть, сама судьба на аркане тащит к миру и союзничеству.
– Тебе бы в МИДе трудиться, пресс-секретарем или даже министром, – зло кривя рот, заметила Нина.
Вот теперь куда больше мне ее вывеска нравилась: жесткая, злобная, но, по крайней мере, честная.
– А что, может, и сподоблюсь. Но пока давай с нами закончим. Сели вы как-то – или улеглись, я вам не судья, – да и разговорились по душам. И что же выяснилось! Между твоей мечтой о самостоятельной работе на детском фронте, – я ткнула пальцем в стену, на которой уже наведен был контур какого-то веселого карапета, – и его мечтами о самостоятельной работе на ниве сельского хозяйства, – я указала на аналогичные контуры какой-то рогатой скотины, скорее всего коровы, – всего-то одна-единственная жизнь.
– Вот сейчас врешь, – заметила Нина, – не одна, а две.
– Ну, Римму-то можно особо не считать. В конце концов, под кожу-то больше лезла именно Ольга. Кстати, фоточки-то небось для рекламы снимали?
Она лишь бровь одну вздернула.
– Ну да. Красиво, – одобрила я, – с выдумкой и художественно. Но вернемся к двум людям и делам их жизней. Одна хочет с детишками возиться, другой – коров разводить, два хороших человека стремятся приносить пользу социуму, и – вот беда – обоим кто-то да мешает. Ну, так самый последний нехороший раз свинство сделать – а потом до самой смерти только пользу наносить! А?
– Ловко излагаешь, – кивнула она.
– Это не я. Достоевский. Итак, тебе мешает Ольга, Роману – Римма, а если убрать Ольгу и заляпать в этом Римму, и лучше чужими руками, – всем будет счастье и благополучие! Но вот как бы так все сделать, чтобы ничего за это не было, а?
– Как?
– А просто выждать! Как в фашистской народной песне поется: «Все приходит к тому, кто умеет ждать». И ведь получилось же: собрались в коттеджик с друзяками. Кстати, в коттеджике-то и ты бывала, и неоднократно, бедная ты, бездомная… Правда ведь?
Нина молча кивнула.
– Ну конечно, недаром так быстро и в деталях всю планировку и расположение живописала… и в этот раз по-быстрому сообразила, как и что тут провернуть можно, с такой сплоченной и трусливой, так называемой золотой молодежью. О том, что Ольга постоянно кому-то звонить бегала, ты сообщила, а что самой пришлось отойти подальше, чтобы без лишних ушей свой планчик изложить, – про это, само собой, ты рассказывать не будешь. То, что ты мне наплела – придумано отлично! Правда, детки кое-что видели и рассказали, и неувязочки были, но в целом талантливо наврала. Кстати, Ниночка, в «кровавую Мэри» фенозепам в самом деле добавляют? Что-то как-то крепковато все дрыхли.
– Никто особо и не шумел, – уже совершенно спокойно отозвалась она.
– А что шуметь-то? – возразила я. – Убили-то не в коттедже. Потому и крови не было. Потому и мокрая она была, как из-под душа. Ну а то, что ты с дозой снова ошиблась – правда, на этот раз в меньшую сторону, – что Ирка-истеричка пить не стала, потому что ребеночка берегла от милого Алика, что пошла раньше всех, чтобы на втором этаже никто не слышал, как ее громко тошнит, то бугай Демидов все-таки проснулся от ее воплей – это все случайности. Общей картины они не меняют.
Нина, пожав плечами, поднялась, как ни в чем не бывало поправила прическу и взялась за кисточку.
Она занималась своими делами так спокойно и размеренно, что я даже сперва растерялась. В любом случае кидать обличения в затылок было как-то неловко. Ситуация требовала какого-то жеста с моей стороны, но я не нашла ничего более удачного, чем просто усесться на подоконник и начать болтать ногами, ожидая хоть какой-то реакции. Телефон Нинин по-прежнему лежал рядом и уже не звонил.
– В том, что ты говоришь, есть немалая доля правды. Однако далеко не все так, как ты считаешь, – произнесла Нина, аккуратно грунтуя стены, – я не в обиде. Ты просто многого не знаешь, потому и считаешь себя вправе меня осуждать.
Я не поверила своим ушам. Вот это наглость. Вот это самообладание!
– Ты же даже не в курсе, как это все было на самом деле. Суть-то ты верно уловила: да, за полторы услуги, точнее, просто за билет на автобус до Питера – и, кстати, за жэдэ до Тарасова, – она в самом деле требовала как-то очень много. Для такой славянской рвани порядочная бюргерша не будет же на самолет тратиться? Но я не гордая, всего-то пятьдесят часов позора – и вот уже набережная Обводного канала. Ну а там и до Тарасова недалече. Да, потом на некоторое время она меня у себя поселила, потом с барского плеча оплачивала съем квартирки на окраине, ну а потом этот особняк сняли.
– Все за Ольгины деньги.
– Да, все за Ольгины. Инвестора, правда, все-таки я привела…
– А говорила, что она.
– Ну, я много чего говорила, сейчас-то что, – мирно отозвалась Нина, – с Романом тоже познакомились так, как ты говорила, в поезде из Питера, так все и было – фенозепам и все такое. Дура была, думала: жирного интуриста опущу и с деньгами свалю. Не все пошло так, как задумывалось, но я не жалею.
– А ты вообще, я вижу, всегда с уверенностью смотришь вдаль…
– Да, на том стоим. Чаю хочешь?
Я вдруг почувствовала, что в самом деле ужасно пить охота. Столько говорить – в самом деле немалый труд.
– Давай.
Нина, обтерев
