Паладин - Симона Вилар

К ночи он успокоился, когда молился у частицы Животворящего Креста.

А на следующее утро к королю на прием неожиданно попросились два шейха небольших бедуинских племен.

Обычно вожди бедуинов соглашались служить лишь тому, кто побеждал. И сейчас, когда Саладин заперся в Иерусалиме, а войско крестоносцев беспрепятственно расположилось в его владениях, они решили, что не обязаны хранить верность султану, и стали заниматься тем же, что и всегда, — разбоем на дорогах. Но сил у шейхов было немного, поэтому они решили обратиться за помощью к грозному Мелеку Рику и поведали ему, что вскоре по дороге мимо Хеврона должен пройти огромный караван, везущий множество товаров, а также немало звонкой монеты в казну Саладина для его наемников. С караваном на помощь Иерусалиму едет и немалый отряд гулямов, однако если напасть неожиданно и с умелыми воинами, то успех гарантирован. Бедуины клялись вывести отряд кафиров в нужное место, если те, в свою очередь, пообещают поделиться с ними добычей.

У короля сразу же загорелись глаза.

— Мы нападем на караван! Сабле, сколько тамплиеров ты выделишь на это дело? Гарнье, твои госпитальеры будут участвовать? Я же выступлю во главе тысячи отборных рыцарей из Нормандии и Англии. Пусть и французы к нам присоединяются, если пожелают.

Французы пожелали. Герцог Бургундский, уставший томиться и интриговать в лагере, лишь отмахнулся от пытавшегося удержать его епископа де Бове. Медведь весь был в предвкушении будущей добычи и только проворчал, узнав, что выступать они будут без ревущих труб и развернутых знамен, как полагалось для блистательного подвига.

Собираясь, Ричард надел поверх кольчужного капюшона свой украшенный зубцами короны шлем. Итак, Хеврон. О нем говорил отшельник Маврикий, и Львиное Сердце не сомневался, что эта его вылазка будет успешной и решит многие проблемы. Но до Хеврона им предстояло преодолеть немалое расстояние по пустынной местности, контролируемой врагами. Пыльная, петляющая среди холмов дорога уходила вдаль. Ричард пришпорил своего белого Фейвела — этот трофейный конь бывшего кипрского императора всегда приносил ему удачу.

Упомянутый караван и впрямь оказался огромным — тысячи людей, тысячи груженых верблюдов и вьючных мулов, многочисленная конница, стада овец. И хотя в караване было немало воинов, Ричард с крестоносцами обрушились на него столь стремительно и внезапно, что все они предпочли спасаться бегством вскачь, а те караванщики, которые остались, тут же падали на колени, взывая к милосердию.

Да, эта победа оказалась легкой для воинственного короля, и он даже испытал нечто похожее на разочарование. Правда, вскоре он приободрился, узнав, какие богатства попали ему в руки. Золото, серебро, драгоценные камни, богатые ткани, дорогая посуда, немало прекрасного оружия, доспехи, пряности в неисчислимых количествах! А еще тысячи верблюдов и прекрасных скакунов, мулы, ослы, овцы. Был даже слон, который очень поразил крестоносцев, но поскольку они его побаивались и не ведали, что с ним делать, то без сожаления отдали его как часть добычи поведавшим им о караване бедуинам — Ричард не мелочился, когда хотел проявить благодарность.

И все же и в свой лагерь крестоносцы привезли достаточно. Ричард приказал поровну поделить столь великую добычу, чтобы равные ее доли достались как тем, кто принял участие в нападении на караван, так и тем, кто оставался охранять лагерь. И опять он был восхваляем в стане воинов Креста, они даже пели песни в его честь и говорили, что никому в этой стране так не везет с добычей, как храброму английскому Льву.

Оставленные на дороге торговцы из каравана пешком добирались до Святого Града и рассказывали поистине ужасные вещи: о неисчислимых полчищах крестоносцев, напавших на них так стремительно и внезапно, что они не успели даже опомниться; о том, что только милость Аллаха спасла их от резни, — кафиры так алчно радовались своему негаданному богатству, что просто не стали забирать их в плен, чтобы продать на рынках рабов. Когда кто-то заметил, что у христиан не принято торговать людьми, уцелевшие все равно уверяли, что только чудо спасло их от плена и смерти, и добавляли, что это Саладин виноват, оставив их на произвол судьбы. Султану даже пришлось приказать казнить парочку рьяных возмутителей спокойствия, а тех, кто требовал возместить убытки, отправил работать на стены — укреплять кладку перед штурмом кафиров, который теперь он ожидал со дня на день.

Но штурма не последовало.

Случилось то, что и следовало ожидать. Прибывшие в Святую землю с самыми благими целями крестоносцы неожиданно поняли, что они теперь стали очень богатыми. И у каждого возникли планы насчет того, как можно распорядиться этим богатством, как его применить. Стоило ли теперь сражаться, когда они могут погибнуть, так и не воспользовавшись тем добром, какое могли бы привезти домой? И, несмотря на то что в лагере царило приподнятое настроение, все меньше раздавалось разговоров о необходимости похода и штурма Иерусалима. Разве мало они сражались и страдали, чтобы теперь не воспользоваться той удачей, что выпала на их долю, говорили рядовые крестоносцы, примеряя богатые доспехи, разглядывая прошитые золотом тонкие ткани, упаковывая в походные сумы чеканные кувшины и кубки. Теперь у людей появились другие цели, другие планы, а не только желание пожертвовать собой ради Святого Града.

Бургундец Медведь вскоре понял, чем обернулась для воинства, казалось бы, столь успешная вылазка. Поэтому на очередной совет, созванный Ричардом, он явился мрачнее тучи. И когда король дал ему слово, он сказал:

— Вот уже несколько дней я хожу по лагерю, слушаю, о чем говорят люди и даже то, о чем помалкивают, когда рассматривают свое добро. Тебе, Плантагенет, удалось отвлечь наших воинов от той благой цели, какая так долго вела их на пути к Иерусалиму. И теперь золотой телец владеет их душами куда более, нежели мечта о спасении души и освобождении Гробницы Господней!

— Сдается мне, герцог, что ты и сам еще недавно не рвался идти на штурм Святого Града, — резко заметил на это Ричард.

Медведь уже открыл было рот, чтобы ответить, но поник головой, и его косматые волосы затенили глаза.

— Я сам не знаю теперь, что ждать от этого похода, — пробормотал он, отступая.

Де Бове стал говорить, что Ричард поспешил, отдав такие богатства простым ратникам. И сделал это наверняка предумышленно.

Ричард осклабился:

— Зато теперь нашим крестоносцам есть чем заняться, пока совет не решит, что время идти на Святой Град настало. Ну же, епископ, когда вы посоветуете начать наступление?