Альфа и Альфа (СИ) - Леви Кира

Всегда размеренно бьющееся сердце сбилось с ритма, пропустило удар и бешено застучало, разгоняя горячую кровь по венам. Шаг… ещё… Подойти ближе, пока не исчезла, не растворилась, как предрассветный туман поутру. Шаг… ещё… Смотреть неотрывно, не позволяя себе даже моргнуть, чтобы не пропала, как иллюзия, созданная больным разумом. Шаг… ещё… Приблизиться и прикоснуться, почувствовать, что она материальна, из плоти и крови, а не призрак и не фантом, не дух бесплотный, ускользающий между пальцами. Схватить и удержать.

Жадно, не отрываясь, рассматривал знакомые черты лица, в обрамлении чёрного шелка волос. Глаза ярко-голубые, такие же, как мои, распахнутые в немом удивлении, неотрывно смотрели на меня, приковывали и без цепей.  Шаг… ещё…

— Алисия? — спросил сдавленно. Хотя уже понял, что это не она. Передо мной стояла ещё совсем молодая девушка – альфа. Прикоснулся к ней, следуя своему желанию, поправ основной постулат кодекса общения между альфами — «ни при каких обстоятельствах не прикасаться к постороннему и уважать личное пространство альфы». Подобное поведение по отношению к посторонней альфе недопустимо, такое возможно лишь по обоюдному соглашению. Но я не смог удержаться. Приподнял бледное лицо, с удивлением рассматривая каждую чёрточку, находя всё больше различий с Алисией и схожесть… со мной?

— Александра… — мягко ответила она, прикрывая глаза и ещё больше сокращая расстояние между нами.

«Не Алисия» — как набатом прозвучало в голове и отразилось эхом, протрезвило.

Дурман в голове развеялся. Я наконец-то осознанно взглянул на девушку, удивительно похожую на мою любимую. Предо мной стояла молодая альфа, только ступившая на тропу взрослой жизни, и удивлённо смотрела на меня своими – моими ярко-голубыми глазами. Её взгляд изучал, розовые губы приоткрылись от удивления. Крылья носа трепетали, вдыхая мой запах. Я насилу перевёл дух, оправившись от первого шока. Вдохнул полной грудью и почувствовал это! Её запах был частью моего. Её сила сплеталась с моей, не конфликтуя, не вступая в борьбу. Она — моё продолжение. Альфа — наследница силы.

Мысли очистились. Способность мыслить логически вернулась, а вместе с тем пришло и понимание того, что сейчас передо мной стоит… дочь?! Мой и Алисии ребёнок… Но как такое возможно, если Алисия погибла? «Не погибла!» — осознание этого было сродни эффекту разорвавшейся бомбы. В душе поднялась волна ярости.

Алисия жива! Её смерть — обман! О, Белая волчица! За что? Как она могла?! Мой нежный и ласковый котёнок, моя любовь… предала меня?! Всё это время она была жива? Родила моего ребёнка и скрыла это от меня? Чем я заслужил такое жестокое наказание? Двадцать пять лет оплакивать память той, что жива, живёт и радуется жизни!  

Злость и гнев захлестнули, выплеснулись разрушительной силой, ударили по тем, что сейчас были рядом. Не щадя, не давая возможности защититься. Не владея собой, почувствовал, как мой зверь рвётся наружу, чтобы коснуться своего детёныша. Девушка… Нет — дочь! дёрнулась, вырываясь из болезненного захвата и стала заваливаться назад, хватая руками воздух, скользя руками по ткани костюма, за который рефлекторно цеплялась, чтобы не упасть. Я хотел ей помочь, но меня опередила Виктория Астахова, поддержав мою девочку сбоку.

Окрик Астаховой, грозный, подкрепленный ментальным посылом, помог прийти в себя. Но в тоже время в комнату вбежали её мужья и сразу же без разбирательств набросились на меня с кулаками. Тут я себя уже не сдерживал. Мне нужно было сорвать свою злость на ком-то, иначе она всё испепелит и выжжет меня изнутри. Но наша потасовка долго не продлилась. Чёрная, грациозная самка пантеры скользнула между мной и волками, загородила собой, скалясь и грозно рыча. Мой ребёнок бросился мне на помощь. Закрыл своим телом меня, человека. Два матёрых самца-волка в обороте вполне могли ей навредить, ранить. Довольно! Она и так несправедливо от меня пострадала. Игры окончены. Зверь скользнул вперёд, предрешая исход драки, и в два счёта расставил всё по своим местам, пряча своего детёныша за спину. Сколько бы лет ей не было, она навсегда останется для меня детёнышем. Утихомирив волков одним-единственным приказом, зверь тут же переключил всё внимание на молоденькую самочку пантеры.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Ребёнок был вымотан и ослаблен. Девочку недавно пометили — даже метка не была зализана. Как мог самец бросить её в таком состоянии? Она же сейчас беззащитна, и даже то, что она альфа с сильным потенциалом, не поможет, если кто-то на неё нападёт. Всё, что мы со зверем могли сделать — это зализать её раны. Конечно, это не поможет в полной мере, но слюна будет способствовать лучшему заживлению метки.

Зверь полностью отдался процессу вылизывания мягкой шёрстки детёныша, успокаивающе порыкивая и всё больше подгребая под себя доверчиво выставившую мягкий живот пантеру. Он ласкал своего котёнка и нежил. Я же с нетерпением ждал, пока звери насытятся друг другом, чтобы скорее обернуться и обнять своего ребёнка, а потом задать вопросы, которые сводили с ума, разъедали душу. А ещё я, кажется, знал, кто оставил метку на моём ребёнке! И метка не была добровольно принята девушкой. Я ждал момента, когда услышу подтверждение своим догадкам. Эти нотки мужского запаха, которые уже прочно обосновались в её собственном аромате, таком идентичном с моим, были мне знакомы. Неужели Белой волчице было угодно, чтобы одна из моих дочерей всё же стала парой Эдварда Блеквуда? Ответ на этот и другие вопросы мне ещё предстояло узнать.

Глава 33. Разговор с отцом

Обратный оборот из зверя в человека произошёл по желанию старшей пантеры. Родители могут управлять этим процессом. Такой механизм заложен природой для того, чтобы малыши, которые только начинают оборачиваться, не застряли в полуформе или в одной из ипостасей. Это же послужило ещё одним неопровержимым доказательством нашей с Дереком Маккартером кровной родственной связи.

Стоило встать на ноги в человеческом облике, как тут же мне на плечи опустился плед, заботливо наброшенный Викторией, скрывая мою наготу. Точно такой же плед Дерек получил в руки от старшего мужа Виктории — Кирилла, который красовался налитым фингалом под глазом. Второй муж стоял чуть поодаль и, усмехаясь, наблюдал за действиями нахмурившегося брата. Что-то, видимо, произошло между ними тремя, пока мы были пантерами. Виктория одобрительно посматривала на действия старшего мужа.

— Александра, ты не перестаёшь меня удивлять, — улыбнулась Астахова и подтолкнула меня к дивану. — Сколько в тебе ещё таится секретов? — она внимательно посмотрела на Дерека Маккартера, словно решаясь на что-то. Тень сомнения скользнула по её лицу, и она скосила взгляд на старшего мужа в поиске поддержки. Тот молча кивнул и, подойдя к ней, обнял со спины, коротко целуя в шею. Такой легкий супружеский поцелуй, но в то же время настолько интимный, что появилось ощущение, словно я оказалась за дверями их супружеской спальни.

Её вопрос не предполагал ответа, но мысленно я его озвучила, сама наслаждаясь моментом освобождения от необходимости скрывать и прятать свои способности альфы: «Ни одного не осталось. Теперь я — это только я.»

Наблюдая за тем, с какой нежностью огромный оборотень обнимает свою миниатюрную супругу, а она успевает вести беседу и нежиться в его объятиях, не испытывая никакого стеснения от присутствия посторонних, пропустила тот момент, когда рядом со мной присел Маккартер, завернувший нижнюю часть тела в плед. Он уверенно взял меня за руку. Этот жест послужил сигналом для волков. Они заспешили прочь из номера, только напоследок Виктория пожелала:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Мистер Маккартер, держите свои эмоции в узде. Как я понимаю, встреча для вас оказалась неожиданной. Но не забывайте, что девочка ни в чём не виновата. Поступки взрослых и так лишили её законного права реализовать свои возможности альфы.

— Я это знаю лучше, чем кто-либо, — сухо ответил ей Дерек и крепче сжал мою руку.

Дверь за семейством закрылась, оставляя меня наедине с Маккартером. Не смея посмотреть ему в лицо, я пялилась вниз, считая чёрно-белые клетки мраморной плитки на полу гостиной, чтобы отвлечься. К тому же я испытывала робость перед этим оборотнем и не была уверена в том, что имею право считать его своим отцом. Сомнение насчёт признания им меня, как дочери, неприятно ворочалось в душе. Джордж Стайл, хоть и всплыл в моей памяти, и до момента встречи с биологическим отцом я никогда не сомневалась в том, что Джордж мой настоящий отец, сейчас казался каким-то посторонним, чужаком, несмотря на долгие годы жизни в роли «отец-дочь» и моё чувство уважения к нему.