Страсть - Федор Раззаков

В июне 1997 года Брунов справил свое 75-летие и сам президент России Б. Ельцин преподнес ему роскошный подарок – новую квартиру. Однако обжиться на новом месте знаменитому конферансье было не суждено – спустя два месяца он скончался.

Александр БУЙНОВ

Уже с девятого класса Буйнов был заядлым хиппи и приверженцем «свободной любви». Они с приятелями часто тусовались на «Пушке» (Пушкинская площадь) и в «Яме» (пивная «Ладья» на углу Столешникова и Пушкинской). Как вспоминает сам артист: «Мы были эстетскими хиппи: выезжали на дачи (у многих из нашей компании папы были генералами), вот там и хипповали. Было дело, улеглись даже посреди Ленинского проспекта – на газоне, на разделительной полосе. Достали хлебушка и запить его собрались (представьте, даже не портвейном, а молоком!), глотнуть, так сказать, свободы… А через полторы минуты были повязаны и приведены в ближайшее отделение милиции. Выручили генеральские погоны родителей моих друзей…»

В 1966 году у Буйнова началась рок-н-ролльная жизнь: он познакомился с молодым композитором Александром Градским, бросил школу и отправился в свои первые настоящие гастроли с руководимой Градским рок-группой (Буйнов был поставлен за фоно). Вскоре эта группа стала называться «Скоморохи». А там, где рок-н-ролл, там, как известно, секс, наркотики, алкоголь. Поэтому в армию в 1970 году Буйнова забирали уже сексуально подкованным человеком. А там уже он, что называется, развернулся.

Буйнова отправили служить на Алтай, в инженерные войска. Воинская часть стояла в степи, и до ближайшего населенного пункта – деревни – было километров одиннадцать пешего хода. В общем, ерунда для молодого и здорового организма. Поэтому большая часть «стариков» после отбоя регулярно наведывалась в деревню к тамошним девушкам. Не стал исключением и Буйнов, который пошел в этом деле дальше всех – он женился на одной из деревенских жительниц. Вот как он сам об этом вспоминает:

«Мою первую жену звали Любовь Васильевна Вдовина, ей было 17 лет, и она только окончила школу. Мы познакомились на новогоднем вечере в нашей части. Кстати, клуб к Новому году украшал я – сам вызвался, поскольку в детстве ходил не только в музыкальную, но и в художественную школу. Оформил стены хипповыми рисунками в стиле «Yellow submarine», буковками жирненькими написал «Нарру New Year», а начальник все спрашивал, что это за «нарру»? Объяснил ему, что это читается как «хэппи»… На тот вечер нам разрешили привезти девушек из ближайшей деревни. Солдатики играли на баяне, я же к тому времени осилил аккордеон. Репертуар – от «Над курганом ураганом…» до «Битлов». Пели хором, предварительно сообщив замполиту, что это песни протеста против расизма и, значит, за негров. «За негров? Хорошо. Пойте». Выступали кто как может, даже чечетку отплясывали. Там и познакомился со своей первой женой…

Любовь свою я навещал постоянно. И постоянно поэтому сидел на «губе». Часть стояла в степи, и, возвращаясь из деревни, я был отчетливо различим в широком-широком поле. Уходил я от Любы в пять утра, и лишь теперь представляю, какой это был видок: Буйнов в степи, голый по пояс (потому что гимнастерка моя дома), полотенце на плече – вроде как умываться идет… И меня сторожили каждый раз! А чтоб совсем получился бурлеск, замечу: из деревни каждый раз надо было пройти мимо «губы». Иной раз, бывало, рукой помашешь: они, конечно, меня не ловили, у них-то служба там была, за ограждением. А когда я объявлялся в роте, то проходил через дневального, протяжно и смачно позевывая… Так что эти ходки-сидки для меня были привычным делом. Помню, один раз меня поймали, когда я к Любе успел только вбежать с разинутым ртом. Меня засекла машина комендантская, а был Новый год, и по этому случаю я надел белую водолазку, хэбэ старого образца, подпоясался, ушился: штанишки, сапожки… Я к ней забегаю, говорю, запыхавшись: «Ну, мне с невестой поздороваться можно?» А они меня уже обложили: «Буйнов, стоять! Выходи!» Я успеваю только выпалить: «Здравствуй, Люба, с Новым годом тебя!» – а через минуту уже в машине…»

Заточения на «губу» продолжались даже после того, как молодые узаконили свои отношения – расписались в местном сельсовете. Когда Буйнова в очередной раз отправляли отбывать наказание, молодая жена навещала его, хотя это и было категорически запрещено. По словам Буйнова: «Я себя воображал декабристом и, когда она приходила на свидание, шел навстречу весь такой несчастный, подавленный, разбитый, но при этом весьма мужественный. При виде меня жена говорила только: «Ах!» Изображать тяжелый гнет лишений у меня получалось здорово…»

В Москву Буйнов вернулся не один, а вместе с Любой. Однако их совместная жизнь продолжалась недолго. Во всем оказался повинен жилищный вопрос: молодым пришлось жить в двухкомнатной квартире вместе с родителями Буйнова и двумя его взрослыми братьями. В итоге молодоженам пришлось ютиться… под роялем. Естественно, такие условия крепости браку не прибавляли. И в октябре 1972 года жена Буйнова вернулась к себе на Алтай. Во время проводов на вокзале девушка как раненая птица билась в руках проводницы, всем своим видом показывая, что уезжает она с тяжелым сердцем. И Буйнов был уверен, что скоро она вернется. Но этого не произошло. А потом и его самого закрутила столичная жизнь. Он поступил в Музыкальное училище имени Гнесиных, а в свободное время играл в разных ансамблях – «Араксе», «Веселых ребятах» (в последнем – с 1973 года). Именно Буйнов в 1974 году привел в «Ребят» Аллу Пугачеву, познакомившись с ней во время совместных гастролей по Сибири. Увидев ее, Буйнов мгновенно влюбился и сделал все, чтобы она всегда была подле него: привел ее к руководителю ансамбля Павлу Слободкину, уговорил принять певицу в коллектив. Но в итоге Буйнова постиг «облом» – Пугачева сошлась не с ним, а со Слободкиным, в результате чего Буйнов затаил на нее жуткую обиду. И в 1976 году возглавил бунт – большая часть коллектива потребовала изгнать Пугачеву, обвинив ее в узурпаторских наклонностях: дескать, она себя чрезмерно выпячивает (даже на афишах имя Пугачевой писалось крупным шрифтом, а название ансамбля – более мелким). Однако Слободкин отказался выгонять Пугачеву, и тогда из ансамбля ушли несколько бунтовщиков, в том числе и Буйнов. Правда, чуть позже все они вернулись обратно, но Пугачевой в ансамбле тогда уже не было – она ушла делать сольную карьеру.

Во время своего пребывания в «Веселых ребятах» Буйнов женился во второй раз. Его жену звали Людмила, она сдавала в аспирантуре кандидатский минимум и была вся такая из себя ученая. Поженились молодые «по залету», то бишь девушка Буйнова забеременела. Александр переехал в ее семью, поскольку жить в тесной «двушке» родителей было уже невмоготу. Вскоре на свет появилась дочь Юля. Спустя несколько лет молодые поднакопили денег и купили отдельную квартиру напротив родителей Людмилы на Юго-Западе. Дом был в новом районе, из разряда элитных. Соседями Буйнова были артисты ансамбля Игоря Моисеева, ансамбля «Березка» и т. д.